— Слушай, а где регистрируются гости, прибывающие в этот скромный приют? У покойного возлюбленного Катерины была при себе именная карточка, значит, здесь ведется учет и контроль постояльцев. Давай найдем местный приписной пункт и спросим там про беременную женщину в красном.
— Давай, — согласилась я.
— Ты немногословна, — заметила Ирка. — К чему бы это?
— Я думаю.
— О чем же?
— Это не имеет отношения к поискам пропавшего кролика, — предупредила я. — И вообще, мысль очень сырая, ее еще нужно переваривать.
— Отличная идея! — Ирка пристукнула лыжами, как Дед Мороз посохом. — Предлагаю завалиться в бар, выпить по чашечке кофе и переварить твою сырую мысль заодно с шоколадкой.
Подруга говорила дело, за сладким мне всегда думается лучше, продуктивнее, поэтому от шоколадки я отказываться не стала, а в кофе попросила положить мороженое.
— Ну, рассказывай! — велела любопытная подружка, едва я пригубила вкусный напиток. — Что там у тебя?
— Не у меня, — я покачала головой. — У Катьки! У нее, если ты заметила, гиперемия.
— Да что ты?! — искренне огорчилась Ирка. — Надо же, какая беда! А это лечится?
— Если не лечится, то проходит само, — успокоила я. — Гиперемия— это сильное покраснение кожи в результате ожога. Ты же сама видела, ночью Катька мазала злополучную левую ногу каким-то вонючим аптечным снадобьем.
— И что?
— Мазала она ногу, морщилась и шипела, — напомнила я. — Видно было, что даже легкие прикосновения к обожженной коже причиняют ей боль. Как ты думаешь, могла бы Катерина натянуть чулки с широкой резинкой на свежий ожог?
— Конечно, нет! — Ирка вздрогнула.
— А вот Зинуля и Дина утверждают, что вчера в загсе невеста была именно в таких чулках! Помимо всего остального, конечно, — тут я невольно хихикнула, вообразив себе невесту в одних чулочках.
При таком нудистском бракосочетании у обнаженного жениха возникла бы серьезная проблема, куда прикрепить веточку флердоранжа.
— Может, Катька с учетом травмы была в одном чулке, только на правой ноге, как Пеппи? А Зинуля с Диной просто не заметили, что туалет невесты был неполным? — неуверенно предположила Ирка.
— А может, в загсе вообще была не Катька? — выдала я свою идею. — Тогда все замечательно сходится! Невеста ни с кем не разговаривала, на саму себя была не слишком похожа, решающее слово произнесла не своим голосом… Конечно, не своим, то есть не Катькиным, раз это была совсем другая девушка! Просто похожая на Катерину и для пущего сходства загримированная. У Катьки, не в обиду ей будет сказано, совершенно заурядная наружность, из особых примет — только родинка на щеке, а трудно ли бархатную мушку приклеить?
— Это кто же стал бы затевать такой безумный спектакль? — опоропела подруга.
— Как это — кто? Да друзья-компаньоны, изобретательные предприниматели Тараскин и Курихин! — азартно воскликнула я. — Им ведь так хотелось породниться, только упрямица Катерина ни в какую не соглашалась, вот они и обошлись без ее согласия! А потом поставили девушку перед фактом.
— И она так легко и просто с этим возмутительным фактом смирилась? — усомнилась Ирка.
— Ну, не так уж легко и просто: дверь-то тебе выломали и карниз со шторой оборвали, — напомнила я. — К тому же, ты вспомни, с Тимом Катерина как раз разругалась, а замуж ей было очень надо.
— Почему это?
— А ты помнишь, в каком наряде Катька щеголяла вчера утром? — ответила я вопросом на вопрос.
— Конечно, помню, — кивнула подруга. — Она приехала в модном брючном костюме из шо… Шо?!
Неожиданно прорезавшийся кубанский акцент выдал Иркино великое волнение.
— Ты думаешь… Ты хочешь сказать, что та вчерашняя двенадцатинедельная беременная в клеточку — это наша Катька?!
Несмотря на то что подруга выразилась крайне невнятно и путано, я ее поняла и в ответ глубоко кивнула, едва не утопив подбородок в чашке с кофе.
— А будущий папаша с дивно красивыми зубами — это Тараскин? — уже спокойнее закончила Ирка. — Да, похоже на правду. Они ведь выехали из города раньше, чем мы, а приехали позже… Погоди-ка!
Она вытащила из кармана мобильник, нашла в списке нужный номер и нажала кнопку вызова. Я с любопытством наблюдала за ней.
— Алло, Дина? — приторным до противности сиропным голосом замурлыкала подруга. — У меня к тебе один маленький вопросик. Скажи, пожалуйста, ты вчера утром, когда вы с молодыми заезжали в туркомплекс, не заметила там каких-нибудь концертных афиш? Нам с Ленкой в этой снежной глуши вдруг ужасно захотелось светской жизни, возникло желание выйти в люди. Говоришь, были афиши какого-то шоу? Ну, спасибо, извини за беспокойство.
Ирка выключила трубку, спрятала ее и торжествующе посмотрела на меня.
— Провокация удалась, — радостно сообщила она. — Молодожены со свидетелями действительно вчера утром заезжали в туркомплекс. Вадим и Катька куда-то уходили, а Дина и Антон ждали их в машине примерно пятнадцать минут.
Она хмыкнула, одобряя собственную смекалку, и спросила:
— Интересно, Тараскин и в самом деле был счастлив узнать, что его молодая жена ждет ребенка от другого?
— Может, и счастлив, — я пожала плечами. — Ведь Катькино интересное положение — лучшая гарантия того, что она смирится с узами брака, навязанного ей бессовестными интриганами.
— Вот, значит, почему она не стала есть клубнику! — сказала Ирка с таким видом, словно причина отказа Катерины от сладкой ягоды мучила ее, как самая большая загадка. — Клубника — сильный аллерген, беременным ее есть не рекомендуется!
А я при упоминании интриганов вспомнила, что позавчера вечером Катька в пылу ссоры обзывала Вадима бессердечным Борджиа, и окончательно уверилась в правильности своей догадки. Точно, Катька пала жертвой коварного заговора! Все знают, что Цезарь Борджиа — самый хитроумный и жестокий интриган средневековой истории!
— Пожалуй, я тоже кое-кому позвоню, — я потянулась за телефоном и набрала номер Вадика.
Коллега-оператор нисколько не удивился моему звонку, наоборот, обрадовался:
— Ленка! Ты-то нам и нужна!
— Кому это — вам? — поинтересовалась я.
Вадик — поразительно общительный тип, у него огромное количество знакомых, среди которых попадаются престранные личности. На вечеринках, которые Вадик закатывает в своей просторной холостяцкой квартире, запросто можно встретить знатока дзен-буддизма из Рязани, бородатого рокера с необъятным пивным животом и воинствующего марксиста с вытатуированным на плече портретом Че Гевары, который злобно гримасничает при каждом напряжении бицепса. В последний раз, когда я гостила у Вадика, со мной доверительно делился своими девичьими секретами молодой тайский трансвестит, обучающийся в Институте легкой промышленности по программе студенческого обмена.
— Нам с Гошкой, — ответил Вадик.
Гоша Грохотулин — еще один мой приятель, известный в городе радийщик, в эфире «шифруется» под благозвучным псевдонимом Игорь Раскатов.
— У нас с Гошкой нынче вечером шикарная халтура, мы батрачим на вечеринке партии «Секс-единство», имеющей своей отдаленной целью объединение секс-меньшинств и секс-большинств, — бойко отрапортовал коллега. — На мне видеосъемка торжества, а Гошка будет ведущим. Сценарий мероприятия он уже написал, а вот с обращением к активным членам партийного движения сильно затрудняется. Они главным образом «голубые» и девушки по вызову. Если сказать им, как водится: «Уважаемые дамы и господа!» — это может быть воспринято как издевательство. И не уважаемые они, и не господа, и не дамы. Может, ты подскажешь что-нибудь?
— А чего тут думать? Пусть Гошка начнет с традиционного обращения, но расширит его рамки соответственно ситуации: «Дамы и господа, геи и гейши!» — предложила я.
— Супер! — возрадовался Вадик. — Сенк ю, с нас причитается!
— Отработай этот должок сразу, — попросила я. — Ты же знаком с дамами, которые работают в Ноябрьском загсе?
— Увы, да! — загрустил приятель.
Вадик давно хочет и не может жениться. За последний год он уже шесть раз подавал заявление на регистрацию брака, каждый раз — с новой девушкой и непременно в самый шикарный в городе Ноябрьский загс, но до свадьбы дело никак не доходит. Вадик неизменно забирает заявление не позже чем через неделю. Он высокопарно говорит, что у него матримониально-депрессивный психоз, последствие моральной травмы, которую ему когда-то нанесла бывшая невеста, сбежавшая от него буквально из-под венца[1].
— Позвони своим знакомым регистраторшам и задай им пару вопросов по поводу брака, который заключили в субботу Вадим Иванович Тараскин и Екатерина Андреевна Курихина. Меня интересует, не заметили ли ответственные загсовские дамы каких-нибудь странностей в этом процессе?
— Невнятно формулируешь, — попенял мне Вадик. — Такое ощущение, будто ты сама не знаешь, что хочешь услышать.
— Еще один телепат на мою голову! — посетовала я. — Ты, часом, не читал поучительную книжку «Практические приемы экстрасенсорики»?
— А есть такая? — заинтересовался приятель. — Дай почитать!
— Позже, — пообещала я. — Пожалуйста, позвони бракосочетательницам прямо сейчас, а потом брякни мне на мобильник.
Ирка дождалась, пока я закончу разговор, и вернулась к прерванной теме. Она с глубоким удовлетворением молвила:
— Вот и мотив нашелся! Теперь я понимаю, за что Тим застрелил папочку Курихина. Видно, он быстро понял, кто был главным режиссером свадебного спектакля! — Она весело посмотрела на меня. — Молодцы мы с тобой, такую детективную историю распутали!
— Осталось только пропавшего кролика найти, — заметила я.
— Найдем, — уверенно сказала Ирка. — Вот сейчас съедим по пирожному и что-нибудь придумаем!
И она подняла руку, подзывая официанта.
Одним-единственным пирожным, конечно, дело не ограничилось. Корзиночек с кремом Ирка съела вдвое больше, чем я, и, наверное, поэтому именно ее осенила перспективная идея. Выдала мне ее подруга в несколько приемов, начав с глубокой философской мысли.