— Как же вы справляетесь с этакой оравой злобных, вечно орущих и дерущихся чертенят? — спросил я Елену Ивановну, круглолицую, улыбающуюся, с ямочками на щеках. Она бригадир третьей секции песцовой зверофермы. Под ее непосредственной опекой 260 взрослых песцов, тысяча щенков.
Мы стояли возле клетки, по которой бесшумно метался из угла в угол небольшой коричневый зверек.
Елена Ивановна рассмеялась.
— Что уж говорить, хлопот с ними много!.. Сейчас-то ничего, а вот зимой… Случается, снег так засыпает клетки, что приходится откапывать. А бывает и так, что он своей тяжестью душит зверьков. Зимой, к тому же, песцы болеют — цингуют, опухают. Тут нужен заботливый уход.
Она ласково посмотрела на зверька. Устав метаться по клетке, песец уселся в углу, приоткрыл пасть и сердито уставился на меня.
— Вы говорите, — продолжала Елена Ивановна, — злобные они. Дикие, а не злобные. Песцов, говорят, трудно приручить. Это верно, да не совсем. Выходила я в прошлом году щеночка: его собственная мать чуть не до смерти загрызла — разорвала ему грудную клетку. Уж такой ласковый был Мишка, так ластился ко мне!.. Подход к ним нужен. В работу с ними нужно душу вкладывать!.. Вот Валя, она согласна со мной. Правда, Валюша?
Подошла смуглая женщина в рабочем халате, в резиновых сапожках— зверовод Валентина Хабарова.
Валя — одна из передовых работниц зверофермы: если уж кто и вкладывает душу в свою работу, так это она. И уж, конечно, недаром рабочий комитет Командорского зверокомбината присвоил молодой алеутке почетное звание ударника коммунистического труда.
А ведь было время, когда Валя собиралась сбежать с зверофермы: никак не могла привыкнуть к своим капризным питомцам. Боялась их. Ходила с забинтованными руками: укусы песцов болезненны, долго не заживают. А потом…
— Посмотрели бы вы на нее минувшей весной!.. — говорит Елена Ивановна. — Щениться песцы начинают в апреле. Погода сырая, холодная. Корм плохой. Вот тут-то и приходится работать не за страх, а за совесть. Ну Валя и показала себя!.. Отогревала щенят на руках, давала им глюкозу, аскорбиновую кислоту из пипетки. Дня не проходило без того, чтобы она не поругалась с зоотехником, требуя дополнительных кормов. Уж и не знаю как, а только сама она доставала и свежую рыбу, и сивучье мясо, и молоко для кормящих самок…
Смуглые щеки Вали порозовели.
— Будет вам, Елена Ивановна!.. Все мы одинаково болели за них душой! — Она приблизилась к клетке, возле которой мы стояли, и песец вдруг поднялся на задние лапы, опираясь передними о сетку. Он совершенно явно требовал к себе внимания, ласки. Честное слово, его хитрая, дерзкая мордочка стала будто добрее!..
— Ну, что ты хочешь? Соскучился? Кушать хочешь? Подожди немножко, скоро будем кормить, — негромко, ласково сказала ему Валя.
Песец разочарованно заскулил, когда она своей легкой, бесшумной походкой пошла от него вдоль клеток, внимательно вглядываясь в их обитателей, что-то задушевно говоря им.
— Любят ее животные, — сказала Елена Ивановна. — А ведь они, как и дети, безошибочно чувствуют доброго, хорошего человека!..
У Елены Ивановны немало претензий к зоотехникам: нет плана гона (гон — случка зверей), не ведется должным образом селекционная работа.
— Ведь вот, кажется, простое дело: дикие песцы пасутся у моря. Значит, что-то привлекает их туда. Мы знаем, что морские ежи и мамаи — ракушки есть такие — полезны. Собираем их, добавляем к рациону. Но ведь это так, на глазок! А почему бы не заняться этим по-научному? Надо в газету написать, в нашу «Звездочку»!..
Много забот, много мыслей, связанных с работой, у этой молодой женщины. Она живет на острове Беринга девять лет. Муж — радиотехник. Трое маленьких ребятишек. Елена Ивановна активная общественница: депутат райсовета, председатель цехового комитета.
На этом зеленом невысоком холме, овеваемом солеными ветрами, дующими с океана, с утра до вечера кипит работа. Не так-то просто не только сохранить и вырастить плановое количество молодняка, но и постоянно, систематически увеличивать поголовье. А сколько подсобных хозяйств обслуживает капризных зверьков! Работники зверокухни готовят им питательные корма, животноводы снабжают звероферму молоком, огородники зеленью, овощами, механизаторы на тракторах и машинах доставляют корм на ферму.
— Работы у нас много, живой, интересной, — говорит Елена Ивановна и убежденно повторяет: — душу в работу вкладывать нужно!.. Я ведь по специальности радист, работала на метеостанции. Там, кажется, поспокойней, чем здесь. А вот что-то заставило же меня возиться с этими… чертенятами!..
ВАЛЕНТИНА НИКОЛАЕВНА
Москвичка Валентина Николаевна новый человек на острове Беринга. Приехала она с год назад, окончив Московский медицинский институт, и сейчас заведует районной больницей.
Хотела поехать с подругой в Хабаровский край, да вот попала сюда — на край света!..
— Ну и как?
— Ох, знаете ли!!. Первое впечатление было довольно сильным!.. Приехала осенью, а осенью все выглядит здесь не так, как сейчас. Туман, море ревет. Не успела оглянуться— зима. Тут. такие вьюги, так «пуржит», как здесь говорят, — света белого не видно! Не разберешь куда и идти. Дышать трудно: воздух разреженный, как высоко в горах.
Говорит, а в глазах — искорки смеха. Во всем ее облике, — она крупная, склонная к полноте, по-видимому, весьма спокойная, уравновешенная, — есть что-то располагающее к ней. Таким, думаешь, и должен быть врач.
— Мама, конечно, была подготовлена: знала о моем решении ехать туда, куда пошлют. А все-таки ужасно беспокоилась!.. Ведь большинство представляет себе Камчатку, особенно Командоры, чем-то таким далеким и таинственным, как Южная Америка. И знают о них не больше, а может, и меньше… В каждом письме мама писала: «Одевайся потеплее, обязательно вари себе каждый день горячее». А мне и вздохнуть-то некогда: работы здесь непочатый край!..
Хотелось представить себе, каково все-таки было ей в первые дни, в первые ночи, когда ветер ломился в окна, сотрясал стены деревянного домика… Впрочем, люди здесь приветливы и гостеприимны, особенно по отношению к приезжим. К тому же был «непочатый край работы». Да и сама она, похоже, не из тех, кто опускает руки и вешает голову, встретившись с жизненным неустройством.
Налицо результаты ее работы: мы сидим в маленькой, на десять коек больничке. Чистота и порядок в ней — непреложный закон, установленный и утвержденный молодым врачом.
Снова листаю свою записную книжку. Вот запись, которую я ищу… Всего пятьдесят лет назад, в 1909 году, на всю территорию Петропавловского уезда (то есть на всю Камчатку) имелись один врач, четыре фельдшера, одна повивальная бабка. Некоторые поселки по двадцать лет не видели ни врача, ни фельдшера. Населению их ни разу не прививалась оспа. Первая на Камчатке больница на пять коек была открыта в Петропавловске в 1909 году…
Читаю свою запись Валентине Николаевне.
— Мне знакомы эти цифры, — говорит она. — А теперь у нас в области 85 больниц. В каждом, понимаете, в каждом селении есть фельдшерско-акушерский пункт, а в райцентрах санитарно-эпидемиологические станции!
Говорит она с гордостью, и это так понятно! У нее есть все основания считать себя участницей, продолжательницей той огромной преобразовательной работы, которая началась здесь после Октябрьской революции.
В очень короткий срок Валентина Николаевна сумела завоевать доверие и симпатии островитян.
Случилось так, что вскоре после ее приезда в больницу доставили в тяжелом состоянии — с запущенным воспалением брюшины — шофера рыбкоопа. Вопрос о жизни и смерти человека решали не часы, а считанные минуты.
Как, наверное, страшно и одиноко было девушке, только что сошедшей со школьной скамьи, решать этот вопрос — на новом месте, среди чужих, еще незнакомых людей. Посоветоваться и то ведь было не с кем…
Она приняла единственно возможное, единственно правильное решение, подсказанное ей сознанием долга советского врача: больного немедленно положили на операционный стол. Операция продолжалась полтора часа — первая операция молодого врача! Все кончилось благополучно!
А через некоторое время на страницах «Алеутской звезды» было напечатано письмо выздоровевшего шофера, адресованное Валентине Николаевне: «Большое спасибо, доктор!»
Еще только светает — она уж на ногах. Нужно успеть заняться гимнастикой («не дай-то бог, растолстеешь тут!»). Нужно на пятиминутке заслушать доклад дежурной сестры. С восьми часов начинается амбулаторный прием.
Утренний и вечерний обход стационарных больных. Посещение больных на дому. Осмотр ребятишек в детском саду и яслях. Санитарно-просветительные беседы. Статьи в «Алеутской звезде» под рубрикой «Советы врача»: «Берегите детей от рахита», «Как доярке ухаживать за руками»…
Двенадцать новорожденных приняла Валентина Николаевна своими руками за время жизни на острове.
Все это заполняет дни и служит лучшим ответом на вопрос: «Ну и как?»
Веселая, жизнерадостная, деятельная, она, по-моему, отличный пример для молодежи. Пример того, что нет на нашей земле места, где молодой специалист не нашел бы полного и достойного применения своих знаний, не нашел бы счастья и радости в труде.
— Москва? Ну как же не думать, не вспоминать о ней!.. Это же мой родной, любимый город!.. Но, честное слово, ни одной минутки не жалею, что приехала сюда! — И вдруг заразительно смеется. — Знаете, о чем я вдруг затосковала? Думаете, о МХАТе, о Третьяковке, о симфонических концертах, о метро? Нет, об арахисовом торте! Знаете такой, облитый шоколадом? Ну, прямо терпенья нет, как захотелось арахисового торта!.. А в Москве будто была равнодушна к нему… Написала мамочке и получила торт. Он отлично выдержал долгий путь!..