— Лейтенант Гастон де Труа, к вашим услугам, — назвался Дорохов вымышленным именем.
— О, так вы за этим столом командуете, оказывается! — усмехнулась девушка.
— Да, я командир, но можно и без церемоний. Зовите меня просто Гастон, — сказал поручик. И, подвинувшись от края стола, освобождая девушке место, он вкрадчиво предложил Терезе:
— Присаживайтесь рядом. Угощайтесь вином. И я расскажу вам о Франции. А недовольство вашего хозяина я компенсирую двойной оплатой.
Дорохов, действительно, мог кое-что рассказать девушке о родине ее матери из собственных впечатлений. Он побывал во Франции недорослем вместе с отцом, когда родитель его еще находился в добром здравии и служил дипломатом, а между Францией и Россией был мир. Отец хотел, чтобы Федор унаследовал его занятие, потому и взял тогда его с собой в очередную поездку. Вот только, все сложилось по-другому: отец умер, а Дорохов сделался военным.
— Что ж, с меня не убудет, если присяду на пару минут и попробую вино вместе с вами, — проговорила Тереза, не устояв перед обаянием молодого человека, который ей казался вполне симпатичным, хоть на щеках его и были заметны шрамы, а лоб пересекал наискось возле кромки волос свежий порез, покрасневший и грубо зашитый черными нитками.
Когда Тереза присела на скамью возле Дорохова, его разведчики похотливо уставились на красотку, но поручик сразу пнул под столом сначала ногу одного, потом другого. И они, поняв, в чем дело, отвернулись, уставившись в свои тарелки, где перед каждым из них лежало по аппетитной рульке, от которой исходил приятный аромат пряностей. И проголодавшиеся бойцы занялись едой, больше стараясь не коситься на девушку, чтобы не вызвать гнев своего командира.
Девушка, между тем, аккуратно взяла пальцами, слишком тонкими для крестьянки, бокал с вином.
— Ваше здоровье, мадемуазель! — провозгласил тост Дорохов, легонько щелкнув своим бокалом ее бокал и отпив вино одновременно с ней. После чего Тереза немного повеселела и даже слегка обнаглела, поинтересовавшись:
— Гастон, а что это у вас на лбу?
— Получил саблей в бою, — честно ответил поручик.
Девчонка была и вправду хорошенькая. От нее немного пахло потом. Но, совсем чуть-чуть. В то время, как от самого Дорохова несло не только немытым телом, но и конем. Ведь запах конского пота всегда сопровождает всадника, который только что проскакал верхом несколько верст. Впрочем, все эти запахи заглушал аппетитный аромат свежей еды, преобладающий в помещении. Но, запах женщины, сидящей рядом, все равно возбуждал поручика. И Федор в этот момент решил, что с Терезой стоит познакомиться еще поближе.
Глава 6
— Наверное, вам очень больно? — спросила Тереза с сочувствием в голосе, отхлебнув еще вина из бокала.
— Ерунда, заживет, — отмахнулся Дорохов. И тут же спросил:
— Не изволите ли потанцевать со мной, мадемуазель?
Девушка захлопала ресницами от неожиданности, а поручик, не дожидаясь ее ответа, начал вставать со скамейки, взяв ее под локоток и поднимая вместе с собой. И она уже не решилась ему отказать, пробормотав только:
— Я очень плохо танцую, Гастон.
Дорохов же кинул крупную серебряную монету в шляпу шарманщика, лежащую перед стариком на скамейке, крикнув ему:
— Крути, старина, свою ручку поживее!
Увидев серебро, шарманщик прибавил обороты, заставив свой музыкальный ящик зазвучать веселее. И через мгновение поручик закружился с девушкой, танцуя с ней в свободном от мебели углу трапезного зала под простенькую австрийскую мелодию, записанную в хитром механизме шарманки и бесконечно повторяющуюся. В этот момент Федор вспоминал балы в Петербурге и в Москве, на которых бывал в мирное время. И там он тоже танцевал с красивыми девушками. Но, Тереза не уступила бы красотой тем роскошным бальным кокеткам, если бы ее только одеть и причесать соответствующим образом.
А поручик толк в женской красоте знал, снискав себе в столичном свете сомнительную славу ловеласа. И потому он считал, что встретить столь прелестную девушку в такой глуши на задворках Австрийской империи — большая удача. И не беда, что танцевать эта девушка почти не умела. Зато сам Дорохов ловко выписывал круги, танцуя вокруг партнерши и кружа ее в танце, отчего она улыбалась, потому что ей это нравилось.
И все же, улучив момент, Федор спросил ее о том, о чем собирался:
— Скажите, мадемуазель, а случайно не проезжали тут незадолго до нас еще какие-нибудь французы?
— Проезжали, — кивнула девушка. И добавила:
— Они всех расспрашивали про какой-то русский отряд. Желали знать, не видел ли кто-нибудь в нашей деревне русских. Но, откуда же им здесь взяться?
Следуя тактам музыки, Федор вел Терезу в танце. А она даже не догадывалась, что перед ней совсем не француз, а один из тех самых русских, кого французы искали.
Внезапно входная дверь распахнулась, и один из разведчиков Дорохова, из тех, что все это время оставались снаружи, крикнул по-французски:
— Командир, есть донесение!
Эта фраза, о которой условились заранее, означала, что стряслось нечто важное, что замечен неприятель. И Дорохов немедленно остановил танец, сказав Терезе:
— Простите меня, мадемуазель, я на службе.
Удивление обозначилось на лице девушки. Она раскраснелась от танца, ее волосы растрепались, а лукавый взгляд говорил, что она хотела бы продолжения. Но, время оказалось неподходящим для развития отношений. И потому Дорохов, уходя, вынул из кармана и вложил ей в ладошки несколько увесистых серебряных талеров с портретом императрицы Марии Терезии 1780 года чеканки. Они достались Федору из кошельков убитых французов. Эти крупные монеты из серебра 833-й пробы считались самым обычным платежным средством не только в Австрии, но и по всей Европе.
Выскочив наружу, Дорохов увидел, что один из разведчиков, который залез на крышу гостиницы для наблюдения за местностью, делает руками условные знаки, показывая, что к постоялому двору приближаются вражеские всадники.
— Сколько их? — спросил поручик.
— Восемь, — доложил наблюдатель.
А Дорохов сопоставил факты: «Тех французских гусар, которые проехали не так давно в сторону соседней деревушки, тоже было столько же. Если они рыщут по окрестностям в поисках нас, то, понятное дело, не найдя наших следов в том направлении, возвращаются обратно на перекресток, чтобы продолжить поиски в другом направлении». Федор даже обрадовался, что теперь неприятеля не придется искать, поскольку гусары сами скачут в ловушку, подготовленную разведчиками. Осталось лишь захлопнуть эту очередную «мышеловку» для противника. И поручик дал своим людям последние указания.
Сам он вскочил на коня и, подъехав к телегам проезжих купцов, набитых какими-то мешками, прокричал:
— Именем Наполеона Бонапарта, императора Франции, этот товар реквизируется в пользу французской армии!
Из тех нескольких человек, которые в тот момент находились во дворе, лишь двое стали протестовать, поскольку они и были купеческими наемными работниками, приставленными охранять товар, пока хозяева обедали в харчевне при гостинице. Остальные свидетели относились к обслуге самого постоялого двора, а потому лишь наблюдали за происходящим с удивлением на лицах, но ничего не предпринимали. Да и те двое сторожей, тоже все-таки являлись людьми гражданскими, а потому они только громко кричали, но не смели достать оружие из своего обоза, чтобы противиться военным, понимая, что, в таком случае, долго не проживут.
— Молчать! — выкрикнул Дорохов и, достав пистолет, выстрелил в воздух, что являлось сигналом выступить для засадного отряда Степана Коротаева.
Услышав выстрел и убедившись, что молодой офицер настроен решительно, протестующие сразу заткнулись, а шум привлек внимание тех мужчин, которые сидели внутри харчевни, отчего купцы со своими телохранителями повыскакивали наружу из заведения один за другим. Но и эти не решались поднять оружие на военных, хотя оно у них имелось. Впрочем, они сразу заметили солдат в форме наполеоновской армии, которые взяли купцов на прицел, едва те сгрудились на крыльце. И дергаться, чтобы схлопотать пулю, никто не собирался.
— Выводи возы на перекресток! Да поживее! — командовал, между тем, Дорохов, желая запереть французских гусар, не давая им возможности беспрепятственно проехать через деревню и снова удрать.
И это сработало. В поднявшейся кутерьме нагруженные телеги с запряженными в них лошадьми, управляемые двумя разведчиками, взявшими на себя обязанности кучеров, налетели друг на друга и сцепились так плотно, что вся дорога оказалась перегороженной. В это время французские гусары продолжали приближаться. Они, конечно, слышали выстрел и могли встревожиться, но, этого не произошло, поскольку они слышали и команды на французском языке, а, приблизившись еще ближе, увидели и французскую военную форму. Потому гусарский командир, молодой усатый лейтенант, не заподозрил засаду.
Наоборот, он отдал своим гусарам приказ помочь французам в пехотной форме, противостоявшим толпе и, судя по крикам и суматохе возле постоялого двора, занимающихся реквизициями в пользу французской армии у местного населения. Гусарский лейтенант был самоуверен. Он привык, что появление французов вызывало у местных жителей страх. Ведь армия Франции покорила половину Европы!
И потому лейтенант лишь ухмылялся, видя, как какой-то французский пехотный командир отбирает у местных купцов их товары. А те только что-то причитают, ноют и жалко квохчут на своем языке, словно беспомощные наседки. Впрочем, это всегда так и выглядело, потому что здешние гражданские не рисковали сопротивляться военным, тем более французам, которых они боялись еще сильнее, чем собственной власти, которую тоже побаивались, поскольку изъятия во время войны проводились и для нужд армии Австрии. И, разумеется, гусарский командир даже не подумал о том, чтобы приготовить оружие. Вместо этого он подъехал поближе к Дорохову и окликнул его:
— Эй! Помощь не нужна?