…Огромный человек в черных доспехах — Добош! — шатнулся под ударом топора, на него навалились, скрутили…
…Смуглый широколицый воин со шрамом схватился за горло, откуда торчало охвостье болта, и упал, откинувшись на круп коня. «Ивэйн!» — вскрикнул издалека отчаянный рвущийся голос…
…Всадник втащил на седло раненого и, придерживая его одной рукой, поскакал дальше…
…По лесной дороге, расплываясь в утреннем тумане, мчались всадники, и ветер рвал с плеч плащи…
…На каменных плитах двора сидел слепой мальчик и, как подсолнух, поворачивал голову за восходящим солнцем…
…И все оборвалось. В глаза бил солнечный луч. С трудом я подняла голову, растерянно потерла примятую щеку. Вконец оплывшая свеча облепила подсвечник. Рядом лежал пергамент, придавленный браслетом.
Солнце еще стояло невысоко, когда я вылезла из окна и спрыгнула на пол галереи, браслет я положила в карман, не решившись надеть на руку, и когда я бежала по внутреннему двору к арке, он тяжело подпрыгивал в кармане. Во внешнем дворе, к счастью, не было еще никого. По неровно выступавшим камням я поднялась на стену и озабоченно посмотрела вниз. Высоко…
— Подождите, Ная, не прыгайте!
Под стеной, запрокинув голову, стоял Ивар Кундри. Откуда он только взялся?
— Здесь рядом есть хороший спуск, — продолжал он как ни в чем не бывало. — Пройдите по стене, я вам покажу, где это.
Зажав в одной руке пергаментный свиток, а другой придерживаясь за зубцы, я послушно пошла по каменной дорожке туда, куда он указывал. Там и впрямь оказалось невысоко — чуть выше человеческого роста — и я спрыгнула без колебаний.
— Поиски увенчались успехом? — Кундри покосился на пергамент. — Учтите только, что вы были у знакомых, в Новом Эрнаре. Вы очень торопились и потому попросили меня предупредить экскурсовода. Надеюсь, я врал убедительно.
— У вас это выходит, — огрызнулась я, злясь неизвестно почему.
— Спасибо, — рассмеялся Ивар. — Каково спалось в замке? Что вы видели во сне — призрак барона?
— Нет, — сказала я. — Молнии на клинках.
Все было кончено. И они отступали, сами потрясенные тем, что произошло. Врагам казалось, что они бегут в ужасе, а они уходили так, как было намечено, и даже уносили с собой раненых и убитых — тех, кто не стал призраком.
Они шли по выверенным заранее потаенным тропам, сжимая в руках теплые еще клинки, расходились по призрачным селениям, где их с надеждой и тревогой встречали друзья. Никто еще не знал — победа это или поражение, кто жив, кого убили, в чье лицо они будут целиться теперь молнией… ничего еще не знали они.
Три десятка из уцелевших назначили встречу в Эрнаре. Сразу после Пустоши они разделились и пошли по трем разным дорогам. По одной из этих дорог вел людей Гэльд.
Он ехал впереди и часто оглядывался. Только два знакомых лица было в его отряде: Данель, упрямый южанин, и Верн, русоволосый смешливый юноша, который часто бывал гонцом в Эрнаре. Верхом кроме него ехали только двое, на остальных конях везли раненых и убитых. Они тоже были чужими, но когда Гэльд видел их, сердце его сжимали боль и тревога. Он знал, что Хель жива, что брат его Эверс ведет в Эрнар другой отряд, да и сам он уцелел, стало быть, повезло. И все-таки было тревожно. Еще — оставалась тень дикой радости, которую ощутил барон, когда с его клинка сорвалась первая молния…
Гэльд оглянулся и увидел, что один из его людей отстает. Вид у него был совсем изможденный, и он прихрамывал. Гэльд подъехал к бедняге, соскочил с коня:
— Кто ты?
— Итер из Хатана.
— Устал?
— Вот еще… — проворчал тот, тяжело дыша. Гэльд заставил его сесть и стащить сапог. Щиколотка правой ноги была обмотана грязной тряпкой. По тряпке расплылось бурое пятно.
— Ранен? — строго спросил Гэльд. Итер махнул вскудлаченной головой.
— А молчал зачем?
— Что я, один такой?
— Леший тебя возьми! — вздохнул Гэльд, выпрямляясь, и окликнул светловолосого паренька, который был ближе других:
— Эй, помоги-ка мне!
Тот подошел, молча взглянул на Гэльда усталыми, невероятно синими глазами и подхватил Итера под руки. Вдвоем они усадили раненого в седло, и Гэльд быстро пошел вперед, обгоняя остальных. Вскоре он с удивлением обнаружил, что светловолосый паренек идет рядом.
— Что тебе? — спросил Гэльд.
Паренек улыбнулся чуть смущенно:
— Ты Гэльд? Я слышал о тебе…
— Да ну? — Гэльд не выдержал, улыбнулся в ответ. Паренек напомнил ему Эверса, только на вид потише, на девочку похож. — А ты кто?
— Мэй… Из Ландейла.
— Тоже слышал, — серьезно кивнул Гэльд.
— Далеко еще идти?
— А что, устал?
— Нет, — паренек явно обиделся, — я за раненых беспокоюсь, чтоб успеть. И вообще… — он замялся.
— Ты из чьего отряда? — перевел разговор Гэльд, видя его смущение.
— Хозяйки… — почему-то шепотом ответил Мэй.
— Подвладный? У нее же подвладных нет.
Мэй улыбнулся:
— И нет, и есть…
— Загадками говоришь, парень, — с досадой заметил Гэльд.
Мэй покраснел и замедлил шаг, явно стараясь отстать. Гэльд не стал продолжать разговора — не хватало ему навязываться в собеседники простолюдинам. Хотя, стоило бы расспросить его о Хели… Где она сейчас, Хель? Почему пошла с другим отрядом? Впрочем, с ней Саент, он убережет ее. Мог бы и он, Гэльд, беречь, да видно, она этого не хочет…
Было уже утро следующего дня, когда они подошли к воротам Эрнара. На стук вышел, зевая, незнакомый стражник, оглядел их и вдруг с радостным криком ринулся к Итеру. Гэльд сердито окликнул счастливого родича и велел вначале открыть ворота. Отряд вошел во двор. Встретили их такой суматохой, что они растерялись. Раненых снимали с коней и уносили в дом, здоровых обнимали, не разбирая, где свой, где чужой. Гэльду также досталось несколько дружеских объятий. Прибежала встрепанная Антония, за ней пятерка младших братьев.
— Что, все здесь? — спрашивал Гэльд, увертываясь от поцелуев.
— Да, все, все, — всхлипывала Антония. — Эверс спит уже, и ты иди, там все готово…
— А Хель? — перебил ее брат.
— Ох, — сказала Антония, — я не знаю. Кажется, нет еще.
Сердце больно кольнуло, но Гэльд успокоил себя: «Просто задержалась. Придет. И с ней же Саент…» Антония и братья уже тащили его в дом, а он слишком устал, чтобы сопротивляться. И заснул, даже не раздевшись, а когда проснулся, было уже далеко за полдень.
Гэльд вышел во внутренний двор, который больше походил на военный лагерь — расседланные кони, часовые, стяги. Под ноги ему бросился Знайд, по-щенячьи повизгивая от радости. Гэльд потрепал пса по загривку и увидел Саента.
Они встретились, как старые друзья.
— А где Хель? — спросил Гэльд нетерпеливо.
— Что? — Саент запнулся. — Разве она не здесь?
Гэльд побледнел:
— Да ведь она с тобой была!
— Заплутал я в темноте, один дошел…
Гэльд оттолкнул его:
— Где остальные из отряда?
— Спят…
— Подымай! — и бросился седлать коня.
Через четверть часа десять человек подъехали к воротам. Родич Итера уставился на них:
— Вы куда?
— Хозяйку искать! — бросил один из ландейлцев.
— Так ведь Мэй поехал еще с утра…
Мэй? Гэльд удивился и вдруг вспомнил:
«… — У нее же подвладных нет.
— И нет, и есть…»
— Вперед! — бешено крикнул он.
Десять всадников один за другим поскакали по лесной тропе — туда, где недавно проходил отряд. За ними увязался Знайд. Натолкнувшись на развилку, они разделилась и замедлили бег, а когда начались заболоченные колючие заросли, и вовсе спешились. Не замечая времени, продирались через кусты, обшаривали чуть ли не каждое дерево и каждый пригорок в поисках следов, кричали, звали — напрасно. Саент, который после каждой неудачи становился все больше похож на побитую собаку, вдруг вспомнил, что последний раз видел Хель у дуплистой дички с засохшей верхушкой. Гэльд знал эту дичку, она росла у самой тропы в десяти минутах конного бега отсюда. Поскакали туда и уже от дички начали поиски заново.
Солнце уже склонялось к закату, когда они вновь собрались на тропе. Хели не было. Кто-то, пряча глаза, сказал, что надо возвращаться в замок и выводить всех. Гэльд сгоряча посулил его лешему, но тут же понял — верно. Вдесятером они здесь ничего не сделают. Он хотел уже поворотить коня, как Знайд залаял, и тут же из-за поворота донесся стук копыт.
Кто-то потянулся к клинку, но его одернули — судя по звуку, всадник был один. Знайд, которого одернуть было некому, с лаем бросился вперед. Донесся обрывок веселого голоса, и навстречу им выехал на гнедом коне Мэй. На луке его седла сидела Хель.
У Гэльда точно оборвалось что-то в груди. Он смотрел, как другие, опомнившись, бегут к этим двоим, как ошалело прыгает среди них Знайд, как кто-то предлагает Хели своего коня, а она качает головой и еще крепче обвивает рукой шею Мэя, и Мэй крепко держит ее за пояс, и синие глаза его сияют… Гэльду захотелось хлестнуть коня и ускакать, куда глаза глядят. Так вот он какой подвладный. Мальчишка! Как она смотрит на него. Или просто радуется, что ее нашли? Нет, это не только радость…
К Гэльду подъехал Саент, его широкое заросшее лицо неудержимо сияло:
— Заблудилась! Тропы в темноте перепутала! Мэй, леший, умен — мы отдыхали, а он искать бросился… Да ты, никак, не рад, Гэльд?
— Рад, — проговорил сквозь зубы Гэльд и так рванул поводья, что конь взвился на дыбы, едва не сбросив всадника. Конь Саента шарахнулся.
— Ну и радость у тебя, — проворчал Саент.
Гэльд ничего не ответил.
Выбор
Не дописана хроника эта,
но огонь приникает к листам,
но травой покрывает планета
проржавевший обломок щита…
«Будучи в расцвете сил и памяти и сознавая, что жизнь моя может прекратиться раньше, чем назначено Предком, доверяю я, Гэльд Эрнарский, камням, хранимым Предком, то, что должно быть сокрыто и сохранено навеки. В черный год, лишивший меня Светлой, был мне передан этот браслет — ибо носить его по праву больше некому — с тем, чтобы укрыть и сберечь среди мятежей и кровопролитий. И потому я прячу его, а не ношу у сердца, в котором неисцелимая боль. Пока не прервется жизнь моя, мне ее не забыть, как не забудет и тот, от кого я принял этот браслет. Вместе же с браслетом передан