На самой промзоне работы тоже было непочатый край. Строилась верфь под самоходные баржи, стекольный завод вышел на полную мощность, сама промзона разрасталась за счет прибавления литейки, кузнечного цеха, складов, амбаров, вспомогательных мастерских. На промзоне в основном трудились переселенцы из 41 года. Местные если и устраивались, то пока на неквалифицированных работах: подать, принести, утащить, сколотить ящик. И постоянно пугались самовертящихся механизмов, сверкающих дуг электросварки, ездящих туда-сюда автомашин и погрузчиков. Не все, правда, но большинство. Крестились, плевались, но… работали. Ибо очень хорошие деньги положил новоявленный князь за не такую уж и тяжелую по местным меркам работу. Чуть дальше в стороне, на другом берегу Тверцы шло строительство аэродрома: ангары, мастерские, бензохранилище, казарма, причал для гидрика и взлетно-посадочная для нормальных самолетов с колесами.
В ангарах крутились авиатехники, включая нескольких пленных немцев. Из кусков мессеров, с разграбленного Лепельского аэродрома, умельцы пытались собрать нечто, на чем можно было бы взлететь. Главное, в наличии имелись все детали для нескольких самолетов, а собрать хотя бы один действующий — пока никак не получалось. Впрочем, тут Афанасьев события не форсировал. Самолет, это такая вещь, в которой можно пренебречь временем, лишь бы выиграло качество.
Школа еще толком не приступила к работе — весь сентябрь из-за огромной разницы по уровню подготовки шло постоянное перетаскивание учеников между классами — при приеме ориентировались на возраст, а он в средневековье ни о чем не говорит. Да даже между переселенцами великовата разница между деревенскими и городскими школьниками. Сказывалась и острая нехватка учителей. Часто ученикам-переселенцам из старших классов приходилось самим садиться за учительский стол и преподавать азы своим средневековым ровесникам. Тем не менее, Афанасьев загорелся строительством при школе нечто вроде ПТУ для местных жителей совсем не школьного возраста. Дважды прошелся по силурийским поселенцам, включая выздоравливающих, в поисках бывших учителей и недоучившихся студентов, увы — кто и был из «образованных», предпочитали трудиться на промзоне или в «армии» офицерами, остальным красноармейцам — впору самим за парты садиться. При таком остром дефиците ИТР мало народу стремилось в педагогику.
Прибывающие в «командировку» командиры рот и сам Шибалин пытались отговорить:
— Куда ты гонишь? Нужно про грядущее нашествие Батыя думать, а ты школы затеял.
— В том то и дело! — восклицал Афанасьев. — Что побьем татар — нисколько не сомневаюсь, но то что все обойдется малой кровью — не верю. Ибо нас слишком мало, а татар много. Кому потом достанется индустрию поднимать? Неграмотным мужикам? Они поднимут… В лучшем случае, все, что тут построено, будет быстро забыто, в худшем — наши станки начнут крутиться в англиях и франциях, а Россия опять не у дел. Будет до скончания веков лаптем щи хлебать! Сейчас нужно процесс наладить и запустить, пока время есть. Потом будет некогда.
— Мда… Был нормальный командир, а стал… — задумчиво пробормотал Шибалин.
— Ты договаривай, Валерий Петрович. Кем стал?
— Не бери в голову… Может ты и прав… Все мысли только о княжестве…
— Не о княжестве, о Руси в целом!
Неизвестно где, вторая декада сентября силурийского периода палеозойской эры
Третий день Серега метался между дырой в юрский период и порталом в 41 год: с подачи научников пытались наладить связь через «другую реальность». В 41 согласовывал частоты, затем в «Юре» ставил опыт. Потом опять к 41-у — узнать результат, уточнить новые данные и все повторить. Если бы результат изначально был нулевой, то тогда б это мучение и закончилось: хоть дырки открылись в юрском периоде, но время или реальность другие. Беда была в том, что сигнал ловился, но очень неустойчиво. Сплошные обрывки. Значит и оттуда, и отсюда «дырки» выходят в одну реальность и, главное, в одно и то же время. Но «там» они расположены очень далеко друг от друга. И ни Сереге, ни научникам никак не удавалось определить не то, что расстояние, а даже направление. Дырки тонкие, локатор не просунешь, экран за антенной не повесишь.
Первыми не выдержали научники, решив что сначала нужно обработать имеющийся материал, а потом придумать другую методику. Серега тут же согласился и облегченно вздохнул. Но расслаблялся он напрасно. Его тут же перехватил Шибалин:
— Сергей Константинович, ты у Фролова сколько людей научил порталами управлять?
— Троих, а что?
— Нам бы тоже пара-тройка дополнительных операторов не помешала. Саша с Дмитрием давно уже зашиваются. Возьмись, пока время есть. Глянь, сколько выздоравливающих из лазарета на солнышко погреться высыпало. Чем плохи? Особенно вон тот балагур?
— Слушаюсь! — Серега откозырял и направился к лазарету.
Шибалин как в воду глядел, именно «балагур», Дмитрий Родионов, оказался самым способным учеником. Уже на второй день он самостоятельно открыл «учебный» портал в Юрский период, и первым среди пятерых учеников, научился его «двигать».
А еще через день очень задумчивый Фролов принес весьма необычное поручение:
— Лаврентий Павлович хочет поговорить… Сам с собой.
— В смысле? — не понял его Шибалин.
— Тихо сам с собою-ю, тихо сам с собою-ю я веду бесе-е-еду-у. — затянул Саня.
— Отставить смех. — зло приказал Фролов. — Все намного серьезнее. Лаврентий Павлович хочет поговорить с собой из 1938 года. Вероятно для того, чтобы подготовить разговор товарища Сталина. У вас же есть дырка в 1938 год?
— Есть. — растерялся Саня. — Но как они договорятся то? Если через нашу реальность, то я не смогу подогнать дырку из 38 года к порталу 41-го. Да и с какой стати товарищ Берия попрется под Торжок. Его ж Ежов не пустит.
— Разговор должен состояться по телефону. Провод прокинем через Силур, в 38-ом подключимся к аппарату на столе у товарища Берии, Сережа Сарнов сделает, а в 41-ом — как обычно. В 38-ом Лаврентий Павлович с августа — заместитель Ежова по НКВД, сам же Ежов будет на посту еще два месяца: 19 ноября 1938 года его снимут.
— Да, не вопрос. Сделаем. Интересно, а о чем они будут говорить?
— И даже думать забудь! — воскликнул Фролов. — Твое дело — связь, а сам разговор тебя не касается.
— Понял, понял. Не очень то и хотелось…
Северо-запад Белоруссии 25 сентября 1941 года
О том, что немцы собирают силы для удара по партизанской республике — Залогин узнал заранее. Информацию принесли связные сразу из трех разных мест. Было известно примерное место и ориентировочное время удара. На сей раз Залогин принял решение не отходить в лес, а принять бой.
В 9 часов утра со стороны действующей немецкой железной дороги потянулись войска силой до 3 тысяч человек. В числе наступающих — добрая половина полицейских, стянутых со всех районов Молодечно, а среди немцев замечены финны и прибалты. Противник двигался медленно и нечетко, поскольку плохо представлял структуру обороны партизанского края — из-за нелетной погоды авиаразведка летала редко, а немецкие агенты, если и присутствовали среди партизан, то не могли толком ничего передать своим хозяевам благодаря строжайшим мерам безопасности, введенным по правилам и методикам будущих времен.
Едва первые колонны подошли к обороне партизан, как танк, находящийся на вооружении отряда, открыл убийственный огонь, и противник был вынужден откатиться. Немцы, видя, что танк является основной опорой, решил подтянуть 76-мм пушку и прямой наводкой разбить крепость. Но пушка, едва вошедшая в лес, подорвалась на мине. Затем последовало еще несколько атак без артиллерии и к вечеру, не добившись успеха, под шквальным огнем из танка и пулеметов, немцы откатились из леса, оставив на поле боя много трофеев. К сожалению, трофеи подобрали не все — в лесу было очень темно, партизаны двигались большей частью на ощупь. Тем не менее, помимо винтовок, карабинов и патронов, нашли два вполне исправных ручных пулемета.
К 22 часам разведка донесла, что немцы отошли к селу Заозерье, туда же подтянули дополнительно 2 тысячи человек с пятью танками и тремя противотанковыми пушками с явной целью на следующий день ликвидировать залогинцев, а пока обустраиваются на ночевку. Начальник штаба генерал-майор Петров выдвинул предложение подогнать бронепоезд максимально близко и на исходе ночи, до начала немецкой атаки, сначала обстрелять немцев из имеющихся двух гаубиц, а потом самим двинуть в контратаку. При этом оповестить отряды, оставшиеся за пределами партизанской республики, чтобы они поддержали, ударив противника с тыла. И представил свои расчеты — какие из подразделений сумеют подойти за ночь к месту боя, а какие не успеют. Но тоже могут внести посильную лепту — им надлежит оседлать дороги, чтобы перекрыть пути, по которым будут подходить подкрепления противника и отходить отступающие части. Михаил Петрович предоставил карту, где вся операция была расписана по часам.
— Добро! — воскликнул Залогин. — И когда только успел?
В течение последующего получаса штаб партизан связывался по рации со своими подразделениями и передавал приказы, к 23 часам вся армия пришла в движение, занимая исходные позиции.
Северо-запад Белоруссии конец сентября 1941 года
После полуночи 26 сентября согласованный план передали в Москву. Там одобрили предстоящую схему боя, но дальнейшее развитие предложили переделать. Генерал-майор предполагал, после снятия основной угрозы, укрепить оборону и продолжать сражаться в пределах «партизанской республики», с чем Москва была категорически не согласна. Залогину приказывалось, сразу после снятия блокады, скрытно двинуть основные силы на запад, за Молодечно, обойти Минск и организовать вторую «республику» в лесах под Белостоком. Противник наверняка решит, что такая группировка попытается пробиваться на восток, на соединений с Красной Армией, потому и войска двинет в этом направлении, а Залогин уйдет в другую сторону, где его никто не ждет. Однако, чтобы задумка сработала, в «партизанской республике» нужно оставить все тяжелое вооружение: танк, оба бронепоезда и минимальное число бойцов — рота или две, но не более, для имитации неспешного отхода всей армии вдоль железной дороги. Бои, наверняка будут тяжелыми, ведь нужно будет сдерживать превосходящие силы противника на протяжении без малого 100 километров, поэтому для группы прикрытия отбирать только добровольцев. Зато те, кто уцелеет смогут уйти в Силур.