– Да, конечно.
Дмитрий быстро принес оставленный в прихожей Штиглица саквояж и извлек из него странный деревянный ларец с двумя металлическими чашками, прикрепленными сбоку. Положив его на стол, он добавил несколько цинковых банок с непонятным содержимым и соединил все это проводами.
– И что это? – удивленно спросил заинтригованный барон.
– Электрический звонок. Его можно установить у входа, и вашим посетителям не нужно будет стучать или звонить в то громоздкое приспособление, что висит на вашей двери.
– Это ваше изобретение?
– Да.
– И как это работает?
– Нажмите на кнопку.
Холеный палец нерешительно нажал на кнопку, и раздался довольно мелодичный перезвон.
– Забавно. И вы можете установить ее на мою дверь?
– Легко. Причем не только на дверь. Этим устройством можно пользоваться для вызова слуг, вместо того колокольчика, что стоит на вашем столе. Его можно установить в банке: на предмет вызова охраны, в случае возникновения опасности или появления нежелательных клиентов. Но думаю, сначала будут востребованы именно дверные звонки. Это достаточно дешевое средство показать свою приверженность к прогрессу и повыпендриваться перед соседями.
– Как вы сказали? – слабо улыбнулся банкир.
– Ну, как бы, – смутился Дмитрий, – понты – они же дороже денег, не так ли?
– Я понял вас, – задумчиво пожевал губами Штиглиц. – А сколько стоит сей чудный механизм?
– Для вас – ничего. А вообще, себестоимость порядка восьми с половиной рублей. Причем ее можно еще сократить. А продажная цена, полагаю, будет примерно пятнадцать – двадцать рублей с установкой и элементами питания.
– Как вы сказали – «элементами питания»?
– Да. Видите эти цинковые банки? Это элементы Лекланже. Они дают электрический ток, за счет которого работает механизм.
– И надолго их хватит?
– Как будете пользоваться, – уклончиво ответил гальванер. – Но при необходимости их не сложно заменить. Так что я рассчитываю зарабатывать не только на продаже и установке оборудования, но и его обслуживании.
– И на какие же объемы заказов вы рассчитываете?
– Господин барон[142], - улыбнулся Будищев, – я понимаю, что отвечать вопросом на вопрос – невежливо, но – сколько квартир в Петербурге? А в скольких из них живут «сторонники прогресса»?
– Похоже, вы все продумали?
– Да.
– Вам, вероятно, нужен кредит?
– Нет.
– Нет?
– На первое время моих сбережений мне хватит. Если дело пойдет – я смогу на них заработать. Если нет – не буду должником.
– И вы хотите, чтобы я их рекламировал? Ну-ну, не изображайте смущения, которого не испытываете. Что же, у вас хороший план, но все же кое-что вы не учли.
– Что именно?
– Это ведь не слишком сложное устройство?
– Да.
– И его могут повторить другие?
– В общем – да.
– И что же вы будете делать, когда у вас появятся конкуренты? Тот же Лодыгин или Яблочков?
– Рано или поздно это случается со всяким изобретением. Но до той поры свой кусок я ухвачу по-любому.
– Вы предлагали это изобретение Барановским?
– Нет.
– Позвольте спросить, почему?
– У них механический завод, а это электрика. Не их профиль.
– А может, вы обиделись на своих хозяев из-за конфликта с мастером?
– Нет. Это никак не связано.
– Кстати, а они не предъявят права на ваше изобретение?
– С какой стати?
– Ну, вы у них все же работали. И, вероятно, занимались своим изобретением в рабочее время. Их адвокат легко может доказать это в суде.
– Пусть попробуют, – расплылся в улыбке Дмитрий, и только глаза его холодно блеснули, а один слегка прищурился.
Надо сказать, что эта мысль и раньше приходила в голову Будищеву, но он старался гнать ее от себя. Во всяком случае, как он работает, никто не видел, кроме Семки, а на того он вполне мог положиться.
– Ну, хорошо, – решился банкир. – Я помогу оформить привилегию. Надеюсь, это поможет вам на первых порах, а дальше – все в ваших руках.
– Спасибо.
– Пока не за что. Кстати, вы уже нашли место под мастерскую, а также контору?
– Пока нет.
– Напрасно. Чтобы вас воспринимали серьезно, нужно выглядеть соответственно. Необходим обученный, даже я сказал бы – вышколенный персонал. Нужен некоторый запас готовых механизмов, а также люди, которые будут их устанавливать. Все это требует денег и известной осмотрительности, чтобы не испортить себе репутации по неосторожности.
– Я понимаю.
– Боюсь, что нет. Видит Бог, я желаю вам только добра, а потому рекомендую реализовывать свои идеи через Барановских. Они люди известные и с репутацией. Да, ваша доля в прибыли будет несколько меньше, однако конечная сумма может быть вдвое, а то и втрое больше – за счет оборота. Подумайте о моих словах.
– Благодарю, но я уже все решил.
– Как знаете. Но если вам все-таки понадобится кредит, вспомните о моем предложении.
– Непременно.
– И еще один момент.
– Слушаю вас.
– Вы понимаете, что если займетесь торговлей и ремесленничеством, то вход в высшее общество вам будет закрыт?
– Да меня и так туда не больно зовут, – удивленно развел руками Будищев.
– А если вас признает отец?
Дмитрий немного промолчал, как будто собираясь с мыслями, затем пристально посмотрел в глаза банкира и, тщательно выбирая слова, ответил:
– Господин барон, так уж случилось, что из меня вышел очень неплохой электрик, или как сейчас принято говорить – гальванер. А вот аристократ, прямо скажем, будет паршивый. И даже если у меня каким-то невероятным чудом появится титул, то все прочие князья и графы все равно будут считать меня ублюдком. Вы понимаете, о чем я?
– Думаю – да, – криво усмехнулся Штиглиц, бывший только вторым бароном в своем роду и едва не ставший последним.
Уж он-то, имея перед глазами пример отца, хорошо знал, каково это – быть выскочкой в глазах высшего света. И ни титул, ни чин, ни громадное состояние не могли поломать этого предубеждения со стороны представителей знати. Пусть в глаза они нередко заискивали перед баснословно богатым выкрестом, но за спиной привычно злословили на счет отца, называя его жидом, менялой или ростовщиком.
На какое-то время в кабинете повисла тишина. Слышно было лишь, как тикают большие напольные часы, стоящие у противоположной стены. Первым молчание нарушил Будищев.
– Так вы позволите поставить вам электрический звонок?
– Если вам так угодно – пожалуйста. Однако я предложил бы вам установить его в другом месте.
– И где же?
– У меня есть старшая дочь – Надежда. Она замужем за чиновником для особых поручений Половцевым. У них чаще, чем у меня, бывают гости, так что там эту новинку заметит больше народу. К тому же, говоря по совести, звон, который издает ваше изобретение, ужасно меня раздражает.
– Нет проблем, – пожал плечами Дмитрий. – Адресок дадите?
Узнав место проживания четы Половцевых, он быстро сложил в саквояж все детали и поспешил откланяться. Однако, когда провожавшая его горничная уже открыла ему дверь, в коридоре появилась молодая барышня и, смущаясь, обратилась к гостю:
– Прошу прощения…
– За что? – удивился гальванер.
– Ой, – смешалась девушка. – Ни за что, просто я хотела поблагодарить вас.
– За что? – улыбнувшись в усы, повторил вопрос гость.
– Вы спасли моего брата, – пролепетала она, совсем растерявшись.
– Погодите, вы дочь барона Штиглица и сестра господина прапорщика?
– Да, меня зовут Люсия, а Людвиг – мой брат.
– Понятно. Мне следовало догадаться. Вы с ним очень похожи.
– Мы близнецы.
– Наверное, все-таки двойняшки.
– А какая разница?
– Близнецы – одного пола.
– Разве?
– Ага. Но это не важно. Так вы хотели поблагодарить меня?
– Да. Я очень люблю своего брата и не представляю, что было бы, случись с ним несчастье. Так что, я… я просто не могу найти слов…
– Да ладно, – улыбнулся Дмитрий, которого очень забавляло ее смущение. – Ваш брат – счастливчик!
– Вы думаете?
– Ну, еще бы! Его любит такая красивая барышня… пусть и по-сестрински!
Договорив это, он дерзко подмигнул дочери банкира и поспешил выйти вон.
– А вы – нахал! – запоздало ответила ему вслед она.
– Ваша правда, барышня, нахал, – поддакнула горничная, но заметив, что та совсем не злится, добавила: – Но красивый!
После этих слов девушки переглянулись, а затем дружно прыснули от смеха и побежали в комнату молодой хозяйки. Несмотря на холодность господина барона к дочери, большинство слуг очень любили Люсию, а с горничной они и вовсе были почти подругами.
По давно заведенной традиции в среду Петр Викторович Барановский обедал у своего двоюродного брата. Они вообще были очень дружны и часто проводили время вместе. Паулина Антоновна – жена Владимира – также хорошо относилась к нему и обычно была рада его видеть. Но сегодня что-то пошло не так.
– Я очень рада, что вы пришли, дорогой кузен, – вроде бы радушно поприветствовала она его, но в голосе хозяйки дома явно прозвучал металл.
– Что-то случилось, дорогая? – первым почуял неладное муж.
– Да, и нам нужно об этом поговорить.
– Может быть, после?
– Нет, немедленно. Просто разговор касается вас обоих.
– Слушаю вас, – удивленно отозвался Петр Викторович.
– Для начала, господа, позвольте представить вам эту молодую особу, – с этими словами Паулина Антоновна вывела к заводчикам совсем юную, но при этом очень красивую девушку. – Ее зовут Степанида Филиппова, прошу любить и жаловать!
– Ой, барыня, скажете тоже, – покраснела как маков цвет Стеша.
– Погодите-ка, – припомнил фабрикант. – Да ведь это дочка нашего машиниста Степаныча, не так ли?
– Именно так, дорогой кузен, – ответила ему Барановская и обернулась к своей гостье: – Не смущайся, милая, и расскажи этим господам все, что только что поведала мне.