– А ведь и верно, – задумался инженер. – Лейхтенбергские-Романовские – члены императорской фамилии. Так что вполне можно обратиться в департамент за разрешением. Полагаю, препятствий не возникнет.
– Вот и занялись бы? А то на вас лица нет!
– Что, так заметно?
– Еще бы.
– Военное ведомство отказалось от приемки нашего пулемета.
– О как! А основания?
– А без оснований! Решено митральезы из войск изъять и отправить в арсеналы крепостей.
– А флот?
– Ну, а что флот? Будут закупать по одной-две штуки на строящиеся корабли. А это – капля в море!
– Ничего страшного. Лиха беда начало!
– Как бы не так! – в сердцах воскликнул Владимир. – Вы не представляете себе, что стоит проложить дорогу новому изобретению в военной сфере. Не один год придется головой в стену долбиться, причем без всякой гарантии результата.
– Не хотят наши покупать, давайте продадим еще кому-нибудь?
– Я иногда поражаюсь вам, Дмитрий! Вы – герой войны, георгиевский кавалер, а иногда ведете себя так, как будто патриотизм для вас – пустой звук!
– Владимир Степанович, а вы патриотизм с идиотизмом, часом, не путаете?
– Что?!
– Ничего! У нас есть пулемет. Причем самый лучший из существующих на сегодняшний момент. Но поверьте мне, это преимущество продлится недолго. Идея автоматического оружия витает в воздухе, и пройдет всего несколько лет, и Максим или кто другой сделает нечто подобное и заработает очень недурственные деньги. Только нас с вами не будет на этом празднике жизни.
– Да как же вы не понимаете! А если это оружие попадет в руки врагов России и они будут стрелять в наших воинов? Вы ведь тоже были солдатом!
– Ну, во-первых, оно так и так попадет. Тут уж ничего не поделаешь – прогресс не стоит на месте. А во-вторых, если нам удастся продать кому бы то ни было наше оружие и мы сможем на этом заработать, то когда даже нашим сиятельствам и превосходительствам придет в голову, что пулеметы жизненно необходимы, мы сможем разработать на вырученные деньги более совершенный образец. И тогда у русской армии будет преимущество!
– Я смотрю, у вас на все есть ответ!
– А в-третьих, – невозмутимо продолжал Будищев, – к тому времени у нас будет налаженное производство, и мы сможем быстро удовлетворить потребности наших.
– А если мы не поторопимся, то Хайрем Максим нас опередит?
– Кто?
– Ну, вы сказали – Максим, а я знаю только одного известного изобретателя с такой фамилией. Хайрема Стивенса Максима.
– Я не знал его имени.
– Странно, что вы вообще о нем слышали. Кстати, не поверите, но Петр Викторович сказал мне то же самое почти слово в слово.
– Так послушайте умного человека. Точнее, двух.
– Хм. А вы точно не сговорились за моей спиной?
– Скажете тоже, – рассмеялся Дмитрий. – Вы ведь прекрасно знаете, что мы с ним друг друга терпеть не можем!
– Да, но говорите при этом – одно и то же!
– Так ведь дело говорим!
– Ну хорошо. Положим, я с вами соглашусь. Как вы себе это представляете?
– Очень просто. Нужно сделать небольшую партию наших пулеметов и организовать для них команду. Что-то вроде частной военной компании.
– Простите, как вы сказали?
– Частная военная компания.
– Очень интересно! Продолжайте.
– Так вот. Всякий раз, как где-то в мире пахнет порохом, надо отправлять туда представителей нашей компании и предлагать противоборствующим сторонам свои услуги.
– Обеим сторонам?
– В идеале – да! Но для начала и одной будет довольно. Главное, чтобы взяли и применили в боевых действиях. Война – лучшая реклама!
– А зачем же эта ваша, как ее, «частная военная компания»? Ведь можно просто продать вооружение, и пусть они его сами применяют.
– Правильный вопрос! Все дело в том, что всякое вооружение нужно не только иметь, но и правильно применять. Только тогда оно будет эффективно.
– А сейчас его применяют неправильно?
– Да!
– И вы знаете, как правильно?
– Снова – да!
– Забавно!
– Да ничего забавного. Я тут на днях читал о Франко-прусской войне и применении в ней французами митральез системы Рефи.
– Весьма любопытно. И что же вы можете сказать по этому поводу?
– Я могу сказать, что лягушатники и их вшивый император – хронические имбецилы! У них была прекрасная возможность устроить пруссакам кровавую баню, но они ее бездарно профукали.
– А вы бы смогли?
– С командой хорошо обученных людей? Запросто!
– И войну бы выиграли?
– По крайне мере, франки не проиграли бы с таким разгромным счетом!
– Ну, ладно. И кого же следует набирать в эту военную компанию?
– Военных, разумеется.
– Но они же служат?
– Послушайте, Владимир Степанович, вам приходилось слышать, что в мирное и в военное время нужны разные виды офицеров?
– Как это?
– А так! Каким должен быть идеальный офицер в мирное время? Подтянутый, аккуратный, с иголочки одетый. При этом исполнительный, напрочь лишенный инициативы и с мягким языком!
– А язык-то зачем? – удивленно переспросил инженер, но тут же сообразил и скривился. – Фу, как вам не стыдно говорить такие гадости, Дмитрий!
– А вот в военное время, – продолжал довольный произведенным эффектом Будищев, – нужны совсем другие люди. Думающие, инициативные, не боящиеся брать на себя ответственность и, при необходимости, отвечать за принятые решения. И при этом совершенно не важно, застегнуты ли у них все пуговицы на мундире!
– В том, что вы говорите, есть разумное зерно, – задумался Барановский. – Но где же найти таких людей?
– Ну вы даете! – покачал головой его компаньон. – Только что прошла большая и кровавая война. И в ней хорошо проявили себя немало офицеров. А теперь они сидят по заштатным гарнизонам и армейским полкам, где маются от скуки и спиваются. Вот они-то нам и нужны. И солдаты из отставников, отличившиеся в боях, которым теперь предстоит возвращаться в родные деревни и гнуть спину на своих крохотных наделах. Если пообещать и тем и другим пусть опасную, но хорошо оплачиваемую работу, на которой они смогут достаточно заработать, чтобы устроить свою жизнь, то они для вас горы свернут!
– Что же, об этом стоит подумать. Хотя прямо скажу вам – не нравится мне эта затея. Есть в ней что-то грязное!
– Война вообще грязное занятие, Владимир Степанович, – вздохнул Будищев. – Видели бы вы, как действует на пехотные колонны шрапнель, выпущенная из ваших пушек, наверное, зареклись бы изобретать для армии.
– Я видел, – нервно пожал плечами инженер.
– Тогда нечего чистоплюйничать!
– Кстати, а что там у вас за история произошла во дворце Лейхтенбергских? – поспешил перевести разговор на другую тему Барановский.
– Блин, это не Семка, а партизанский отряд с предателем, – усмехнулся Дмитрий. – Ничего страшного там не случилось. Просто Стеше стало душно, и она упала в обморок.
– Вот как. Надеюсь, с ней все хорошо?
– Да вроде бы.
– И с ребенком?
– Что?! Владимир Степанович, вы в своем уме?
– Простите, – смешался инженер. – Я, кажется, позволил себе лишнего.
– Охренеть!
– А что я должен был подумать? Стеша молодая и весьма привлекательная особа, причем вы ей явно покровительствуете, покупаете одежду, всяческие безделушки, посещаете с ней публичные места и вообще… а теперь она падает в обморок!
– Я худею, дорогая редакция! И этот человек только что обвинял меня, будто я говорю гадости! Хотя, конечно, со стороны все это выглядит несколько…
– Вот именно. И Паулина Антоновна настоятельно просила меня поговорить с вами о судьбе бедной девочки. Она, знаете ли, хорошо к ней относится и принимает, так сказать, участие…
– То есть ваша жена тоже так думает?
– А как иначе?! Конечно же. И я рекомендовал бы вам не затягивать с решением этой деликатной проблемы. Все-таки сами понимаете…
Половой – разбитной молодой человек с лоснящимся от лампадного масла пробором на голове, привычными движениями убрал со стола остатки трапезы предыдущих клиентов и принялся накрывать его для следующих. Первым свое место занял только что поднятый из ледника штоф из мутно-зеленого стекла с хлебным вином. Затем рядом с ним материализовались блюда с холодными закусками, после чего уроженец Ярославской губернии демонстративно протер хрустальные рюмки перед господами и подобострастно сообщил:
– Горячее в самом скором времени воспоследует, господа хорошие!
– Благодарю, любезный, – с важным видом отвечал ему Нарышкин и сделал знак глазами, чтобы тот наливал.
Трактирный слуга немедля выполнил безмолвное приказание, после чего сразу же испарился, чтобы не мешать важным посетителям.
– Ну, давайте за успех в нашем безнадежном деле! – поднял рюмку Будищев и подмигнул Постникову.
Молодой репортер не заставил себя просить дважды и взялся за рюмку. После чего все присутствующие дружно выпили и принялись за буженину. Закусив, «звезды отечественной журналистики» продолжили разговор.
– Все-таки дело весьма не простое, – глубокомысленно заметил Нарышкин.
– Но какой скандаль! – восторженно пробубнил его младший коллега с набитым ртом.
– Сразу скандал не нужен, – в очередной раз принялся объяснять им Дмитрий. – Для начала – просто заметку. Дескать, сколько можно терпеть ситуацию, когда скучающие господа устраивают скачки и давят ни в чем не повинных обывателей? Такие случаи происходят часто, я узнавал. А вот когда шум подхватят остальные газеты, тогда можно будет и про их высочество!
– Умно! – едва не захлопал в ладоши Постников.
– Это так, – все еще сохранял скепсис более опытный товарищ. – Но ведь как только дойдет до упоминания высоких особ – вмешается полиция!
– Поэтому и нужен шум в прессе, чтобы они не сразу разобрались, кто первый начал.
– Вы полагаете, это так трудно выяснить?
– А вы не пишите прямо, что речь о…
– Мы поняли, о ком вы.
– Вот-вот, пишите просто – члены семьи, не указывая, какой именно. Все и так поймут. Особенно если будут еще хлесткие определения. Скажем, «безответственные лица», «высокородные бездельники» или «оборотни в мундирах»!