– Я его ещё со школы терпеть не могу, – недовольно буркнул изобретатель, вызвав недоуменные взгляды собеседников. – А в чем конфликт интересов?
– Какое интересное словосочетание, – оценил инженер. – И весьма верное. А конфликт вот в чем.
Создав практически с нуля современный машиностроительный завод, Путилов столкнулся с проблемой завоза сырья и вывоза продукции. Дело в том, что Финский залив чрезвычайно мелок, и все грузы, следующие в Петербург и обратно, приходилось сначала доставлять в Кронштадт, а уже там перегружать. Всё это, разумеется, занимало немалое время, да к тому же и стоило недешево.
Деятельная натура Николая Ивановича не могла с этим смириться, и он быстро нашел выход. Нужно прокопать канал… прямо в море! И тогда корабли с большой осадкой смогут проходить в Петербургский порт и разгружаться там, что самым благоприятным образом должно было сказаться на стоимости транспортных расходов. Казалось бы, всем от воплощения этого в высшей степени амбициозного проекта будет сплошная выгода, но не тут то было! Существовало огромное количество посредников, крупных и мелких оптовиков, привыкших работать и зарабатывать в сложившихся условиях. И вот для них этот план был смерти подобен.
И началась травля. Подкупались газетчики, давались взятки чиновникам, ставились всевозможные препоны. В конце концов, противникам канала удалось добиться отказа государства от финансирования стройки. Но Путилов был не тем человеком, чтобы сдаться, и взял кредит. Однако, как это часто бывает, предварительные сметы оказались заниженными, а проект требовал все новых и новых вливаний. И перед одним из ведущих промышленников России медленно, но верно вставала перспектива банкротства.
– Однако не стоит беспокоиться раньше времени, – поспешил успокоить компаньона Барановский. – У нашего друга большие связи и ему наверняка удастся решить эти проблемы.
– Ты думаешь?
– Конечно. Давай лучше поговорим о твоем изобретении.
– А что о нем говорить, – отмахнулся Дмитрий. – Все заняты скандалом с Путиловым и на демонстрацию новых приборов никто не обратил внимания.
– А вот тут ты не прав. Посмотри на заметку на последней полосе.
– Что там?
– Александр Степанович, – обратился инженер к студенту, – сделайте одолжение, прочтите.
– Извольте, – отозвался тот и, схватив газету, прочел срывающимся от волнения голосом: – Вчера в помещении Минной офицерской школы в Кронштадте известный изобретатель Барановский продемонстрировал новинку – беспроволочный телеграф собственной конструкции. Хотя многие авторитетные ученые полагают изобретение не более чем техническим курьезом, последняя представляет немалый научный интерес…
– О, блин, а я и не заметил! – удивился Дмитрий. – Отзыв, правда, так себе, но все же.
– Да и бог с ним, – отмахнулся Владимир Степанович. – Тем более что в «Кронштадтском вестнике» и заметка побольше, и полоса первая, и ты, мой друг, назван изобретателем. Так что упоминание в прессе есть, осталось сделать доклад на физико-математическом факультете Петербургского университета. Собственно, этот молодой человек и прибыл сюда, чтобы привезти приглашение для нас с тобой. Вы, кажется, уже познакомились?
– Александр Степанович Попов, – представился студент, вогнав Будищева в ступор.
Дело в том, что он совершенно не помнил, как звали настоящего изобретателя радио. Ни Гильермо, ни Никола, ни Генрих Рудольф[203], ни другие имена ничего ему не говорили. В памяти осталось только «профессор Попов». А сколько их, Поповых, в России?
– Я считаю, что вы должны подать на газету в суд, – убежденно продолжал новый знакомый. – Написать о таком важном изобретении и не упомянуть его настоящего создателя… это свинство!
– Базара нет, – машинально согласился Будищев.
– Не стоит так кипятиться, – примирительным тоном заявил Барановский. – Надо обратиться в редакцию, и они опубликуют заметку с опровержением. Таким образом, будет второе упоминание в прессе, которое опять-таки не будет ничего стоить.
Пока Владимир Степанович утихомиривал разбушевавшегося Дмитрия, отставшие от старшего товарища Фёдор с Сёмкой помогали подняться и привести себя в порядок Глафире.
– Охти мне, – причитала она, – как есть убил, разбойник!
– Ну что вы, барышня, – конфузливо приговаривал Шматов, пытаясь помочь пышнотелой горничной и при этом не схватить её ненароком за какое-нибудь особенно выпуклое место. – Всё хорошо, ничего страшного не приключилось…
– Легко вам говорить, – куксилась та. – А я слабая женщина, меня всякий обидеть может…
– Да ладно тебе, Глаша, – прервал поток жалоб Семён. – Тебя конка не всякая переехать сумеет, где уж тут…
– Ах ты негодный мальчишка! – с полуоборота завелась Глафира. – Да я тебе…
– Что здесь происходит? – спросила привлеченная шумом хозяйка дома, с недоумением разглядывающая развернувшуюся перед ней драму.
– Доброго вам утречка, Паулина Андреевна, – радостно, будто родную матушку, поприветствовал её мальчик. – А мы вот с Дмитрием Николаевичем к вам зашли, а Глаша, значит, от радости чуть не упала!
– Это правда? – удивилась мадам Барановская и перевела взгляд на ошарашенную таким наглым заявлением горничную.
– Конечно, правда! – продолжал нимало не смутившись юный гальванер.
– А вы, простите, кто? – обратила она внимание на топчущегося рядом Федю.
– Шматовы мы, – сконфуженно отвечал тот. – Барышня, вишь, упала, так я пособляю…
– Это сослуживец Дмитрия Николаевича, – поспешил к нему на помощь Сёмка. – Приехал из деревни.
– Очень приятно.
– Ага, душевно рад.
– Вот что, господа, – решительно заявила хозяйка дома, сообразив, что правды тут не добьется. – Немедленно раздевайтесь и идите в гостиную, а Глаша подаст нам чай. Я же пойду к Владимиру Степановичу и поговорю с ним.
Паулина Андреевна была женщиной решительной, а потому немедля выполнила своё намеренье, но, войдя в кабинет супруга, не обнаружила там ни малейших беспорядков. Напротив, Владимир Степанович и его гости беседовали самым мирным образом. Точнее, говорил больше Будищев, а инженер и студент внимательно слушали его.
– Для того чтобы увеличить дальность передачи, – уверенно вещал Дмитрий, – нужна длинная антенна.
– Что, простите? – переспросил Попов, тщательно записывающий всё в записную книжку.
– Колебательный контур, – вспомнил правильный термин «изобретатель».
– И что эта самая антенна из себя представляет?
– Стальную проволоку, натянутую между… да чем угодно! В лесу можно на деревьях, на корабле между мачтами. В городе можно рамку деревянную сделать и поднять повыше.
– А какие размеры?
– Чем больше, тем лучше. А вот форму рамки и сечение проволоки нужно будет подбирать.
– Определить экспериментом, – понятливо кивнул будущий профессор физики. – И на какое же расстояние можно будет установить связь?
– Неограниченное! – почти прошептал Дмитрий с таким видом, будто доверял собеседнику величайшую тайну.
– Господа, у вас всё в порядке? – прервала поток красноречия хозяйка.
Все присутствующие тут же встали, приветствуя её, а Будищев вдобавок отвесил ещё и церемонный поклон, который в иных обстоятельствах можно было бы назвать шутовским.
– Паулина Андреевна, – почти искренне извинился он. – Простите великодушно. Ворвался тут к вам, как хан Батый, Глашу перепугал, молодого человека оконфузил, а все оттого…
– Полно, Дмитрий Николаевич, – мягко прервала покаянную речь мадам Барановская. – Мы всегда рады вас видеть.
– Это правда, – поспешил подтвердить её слова хозяин дома.
– В таком случае, если вы закончили, то, быть может, соблаговолите попить с нами чаю?
– С плюшками? – жалобным тоном спросил Дмитрий, придав своему лицу максимально умильное выражение.
– Разумеется, – сдерживая смех, отвечала Паулина Андреевна.
– Мне, право, неловко, – попытался отказаться студент, но его никто не стал слушать.
Хотя Барановскому почти удалось развеять опасения своего компаньона, душа того была неспокойна. Будищев привык доверять своим инстинктам, а сейчас они просто кричали, что дело нечисто. Однако как узнать, справедливы ли опасения?
Самые свежие новости, разумеется, у газетчиков. Другой вопрос – правдивы ли они, но тут Дмитрий надеялся разобраться, и потому, выйдя из дома инженера, решил отправиться в одну знакомую ему редакцию.
– А нам куда же? – робко спросил Фёдор.
– Поезжайте в мастерскую. Хотя… вот что, дружище. Не в службу, а в дружбу, пойди к Путиловскому заводу, типа работу ищешь, да потолкайся среди мастеровых. Поспрашивай, как там дела?
– Хорошо. А зачем?
– Нужно узнать есть ли заказы, вовремя ли платят жалованье, и вообще, чем люди дышат?
– Понятно.
– Может, лучше я? – недоверчиво глядя на Шматова, спросил Семён. – У меня среди тамошних учеников приятели есть. Я разом все разведаю!
– Эх ты, разведчик, – скупо усмехнулся разом переменившийся Фёдор и, посмотрев на армейского товарища, твердо сказал: – Сделаю, командир.
– Давайте оба, – решил Дмитрий. – Ты пацанву расспросишь, ты со взрослыми поговоришь, а я тоже поинтересуюсь тут в одном месте. Вот вам трояк на расходы. Мелким пряников купите, взрослым косушку, чтобы разговорить.
Протянув своим «агентам» деньги, Будищев свистнул извозчика и отправился прямиком в редакцию «Петербургского вестника». А те дружно зашагали в сторону завода. По дороге они сосредоточенно молчали. Шматов обдумывал, как ловчее выполнить данное ему поручение, а Сёмка – обидевшись на снисходительное отношение к нему.
– А почему ты его командиром назвал? – не выдержал первым мальчишка.
– Командир и есть, – пожал плечами занятый своими мыслями Фёдор. – Мы ить с ним на войне были.
– Он же не офицер?
– И что с того? Их благородие господин поручик Линдфорс без совета с Графом ничего никогда не делал. Может, потому мы и живы остались. Почти все.