ло нельзя. Вряд ли напуганный враг еще раз подставится для атаки.
На берегу тем временем появился какой-то верховой офицер, сопровождаемый солдатом. Последний с любопытством взглянул на катер и, соскочив с седла, направился к воде.
– Куды прешь, пехота! – беззлобно ругнулся на него стоящий в карауле матрос Нечипоренко.
– Тебя забыл спросить, – усмехнулся солдат.
– Ты что, не видишь, тут флот стоит!
– Ты про эту лоханку?
– Но-но-но! – выглянул из-за борта не показывавшийся до сих пор мичман.
– Виноват, ваше благородие! – тут же пошел на попятный пехотинец. – Сослепу ваш линкор сразу не разглядел…
– Костя Нилов? – вдруг радостно вскрикнул продолжавший сидеть в седле подпоручик. – Да ты ли это?
– Ваня Линдфорс? – удивленно отвечал тот.
– Ну, конечно! Ты как здесь?
– Да вот, переправу от турок охраняем, а ты?
– Наш полк во втором эшелоне, скоро уже подойдет.
– Прекрасно! Не желаешь чаю?
– Я бы с удовольствием, но…
– Много времени это не займет. Нечипоренко, ставь самовар! Давно не видевшиеся приятели разговорились. Прихлебывая ароматный чай, они быстро перебрали общих знакомых, а затем перешли к более животрепещущей теме – войне. Если Линдфорсу пока что похвастать было нечем, то Нилов уже ходил в атаку и с удовольствием поведал другу детства об этом во всех леденящих душу подробностях. Сидящий неподалеку солдат, которому тоже достался чай, внимательно прислушивался к их разговору и, как показалось мичману, несколько раз ухмыльнулся.
Наконец, когда Константин с сожалением добавил, что только неисправность мины спасла турецкий корабль от верной гибели, дерзкий солдат улыбнулся явно и имел наглость заметить вслух:
– А вот это как раз неудивительно. Кто же так концы изолирует?
– Послушай, – не выдержал мичман, – твой солдат, он что, бессмертный? Или у него зубы, как у акулы, в три ряда растут?
– Будищев, – строго прикрикнул на подчиненного Линдфорс, – отставить разговоры…
– Хотя погоди, – остановил приятеля Нилов, вдруг вспомнивший, как старый гальванер наставлял на заводе молодых мастеровых. «Главное – изоляция», – говорил он им, поднимая палец вверх. – Ты что, разбираешься?
– Немного, – пожал плечами Дмитрий.
– Исправить можешь?
– Если запчасти и изоляция есть, почему нет?
– Но мы спешим, – неуверенным голосом заметил подпоручик.
– Это недолго, ваше благородие, – успокоил его солдат. – А если турки у переправы появятся, то нам без защиты может хреновато стать.
– Вокс попули – вокс деи![38] – подтвердил его слова Нилов.
Дмитрий быстро разобрался в устройстве минного катера. Сама мина крепилась на длинном шесте, которым ее надо было подвести под борт вражеского корабля. Запал на ней был электрический, а ток для его инициации должен был идти по кабелю от гальванической батареи. Для замыкания цепи был устроен простейший рубильник. Все было очень просто, но тем не менее требовало аккуратности и регулярного обслуживания, а вот с последним неопытные моряки явно не справились. Быстро очистив контакты и заизолировав их с помощью просмоленных полосок парусины и вара, Будищев привел схему в рабочее состояние. Нужно было только проверить, а вот с этим оказались проблемы. Лампочки, чтобы сделать контрольку, у моряков не было, а предназначенный для проверки состояния цепи гальванометр[39] был разбит во время последней атаки. Подрывать же для проверки запал было как-то чересчур.
– Слышь, как там тебя, Нечипоренко! – крикнул он ревниво смотрящему за его действиями матросу. – Поймай лягушку.
– Каку-таку лягушку? – изумился тот.
– В принципе – любую, но чем больше, тем лучше!
– Исполнять! – строго велел моряку изумленный Нилов и, повернувшись к приятелю, тихо спросил: – Откуда ты взял это чудо?
– Ты все равно не поверишь, – не менее изумленно покачал головой подпоручик в ответ.
– А все-таки?
Линдфорс в ответ шепнул ему на ухо несколько слов, причем с каждым из них у Нилова только шире открывались глаза. Наконец он выдохнул и все так же тихо переспросил:
– Граф Блудов?
– Кажется – да.
– Чудны дела твои, Господи!
Наконец Нечипоренко притащил пойманную им лягушку и протянул Будищеву. Тот, к еще большему изумлению наблюдавших за его манипуляциями, не долго думая, разрубил ее пополам и пристроил половинку трупика к блестящей клемме. Затем плюнул на деревянную свайку, растер слюну и примотал к деревяшке провод.
– Кто-нибудь, замкните контакт, – крикнул он внимательно наблюдавшим за ним морякам, закончив свои манипуляции.
Один из них тут же щелкнул рубильником, и, когда Будищев начал тыкать свайкой в останки земноводного – случилось чудо! Под воздействием электричества ноги невинно убиенного животного стали дергаться, повергнув присутствующих в мистический шок.
– Колдун! – только и смог охнуть матрос.
Дмитрий же просто улыбнулся и сказал:
– Готово!
– А зачем лягушка? – спросил наконец-то пришедший в себя подпоручик.
– Ну, – пожал плечами Будищев, – можно было и на причиндалы Нечипоренко кабель прицепить, только он орать будет громко…
Мичман и остальные матросы, привлеченные любопытством к месту ремонта, очевидно, знакомые с действием электричества, согнулись от хохота и едва не попадали в воду. Неизвестно, сколько бы они еще продолжали смеяться, но тут сигнальщик, сидевший на невысокой вышке, протяжно закричал:
– Турки!
– Спасибо тебе, Господи! – прошептал Нилов и принялся командовать. – Разводить пары! Катер к бою!
– А вот теперь, ваше благородие, – обратился к своему начальнику Дмитрий, – нам действительно пора!
– Ты куда, Кулибин? – изумился, услышав эти слова, мичман. – Пока мы в гости к туркам не сходим, я тебя никуда не отпущу!
– Как это?
– Да так! Если эта проклятая мина опять не сработает, я тебя самого под их борт засуну!
– Но, Константин, – встрепенулся Линдфорс, – нам ведь действительно пора!
– Ванечка, милый, – голос Нилова стал вкрадчивым, – да разве же я тебя задерживаю? Поезжай, родимый, да кланяйся братцу Павлу Ивановичу. Давно его не видел, не забудь, пожалуйста…
– Твою мать, – почти застонал в ответ Будищев, но было поздно.
Несколько дюжих моряков бдительно следили, чтобы невесть откуда взявшийся гальванер[40] не сбежал ненароком.
– Я с вами, – решительно заявил подпоручик, но надевавший набитый пробкой жилет мичман в ответ только покачал головой.
– Мон шер, ну посмотри на наш «броненосец», куда я тебя засуну? Твой этот, как его, Блудов…
– Будищев, – машинально поправил его Линфорс.
– Да хоть, О’Бриен де Ласси, – засмеялся Нилов, – в общем, твой «гений гальваники» нам действительно может пригодиться. А что ты будешь делать, саблей турецкий монитор рубить? Так что, жди нас здесь, Ванечка, мы скоро!
Рядовой Федор Шматов с тоской глядел на виднеющийся вдали турецкий берег Дуная. В отличие от румынского, он был довольно высок, крут, а местами даже обрывист. От мыслей, каково пришлось под турецким огнем переправлявшимся тут накануне солдатам, у него все съеживалось внутри. Но самое главное, он очень беспокоился о пропавшем приятеле – Будищеве. Ускакавший вместе с подпоручиком Линдфорсом Дмитрий пропал, как в воду канул. Что хуже всего, спросить о его судьбе было некого. Однако Федька все же старательно прислушивался к чужим разговорам, вдруг кто-нибудь упомянет о пропавшем товарище.
– Да уж, несладко нашим пришлось, – вполголоса заметил стоявший неподалеку Лиховцев.
– Вы правы, – напряженно ответил ему Гаршин.
Шматов хотел было обратиться к вольноперам, но тут раздалась команда, и их батальон снова двинулся вперед.
Посреди Дуная, ближе к румынскому берегу был небольшой островок, скорее даже просто отмель, под названием Чингинев. На него уже был наведен понтонный мост, по которому сейчас и шагали болховцы. Зайдя на остров, они тут же грузились на баржи, уже пришвартованные к маленькому колесному пароходику, предназначенному оттащить их на противоположный берег.
– Поторапливайтесь! – скомандовал кто-то из офицеров.
– Давай быстрей, не задерживай, – тут же откликнулись унтеры, понукая солдат.
Те, впрочем, и сами, ничуть не мешкая, занимали места в баржах, и скоро первый батальон был готов к отплытию. Единственная труба парохода выкинула в небо густой клуб дыма, машина в его чреве забухала, и плицы колес начали мерно шлепать по водной глади. Концы, за которые баржи были ошвартованы к буксиру, натянулись, и маленький караван начал движение. Ширина Дуная в этом месте превышала версту, но пароходик тянул бодро, и их переправа скоро должна была закончиться, но тут раздался гудок, и люди стали встревоженно озираться, пытаясь понять, что происходит.
– Турки! – вдруг закричал глазастый Штерн, и его крик тут же подхватили другие.
Федор вместе со всеми посмотрел, куда показывал вольнопер, и сердце его обмерло. Наперерез их каравану по волнам шел довольно большой колесный пароход, на мачте которого трепыхалось красное полотнище с полумесяцем.
– Здорово они нас подловили, – с каким-то злым и вместе с тем веселым ожесточением воскликнул Николаша. – Сейчас подойдут и перетопят как котят!
– Ничего, наши не бросят, – неуверенным голосом возразил Лиховцев.
Как будто отвечая на его слова, с румынского берега ударили пушки. К сожалению, прицел был взят неверно, и водяные столбы от падений снарядов встали довольно далеко от турецкого корабля. К тому же тот оказался не один – вслед за колесным пароходом, пыхая дымом, двигалось какое-то приземистое чудище. Потом сказали, что это был новейший бронированный монитор, построенный для турок в Англии. Но тогда этого никто не знал, и даже отчаянные храбрецы принялись креститься, ожидая неминуемой гибели.
Впрочем, батареями русская оборона не ограничивалась. Рассекая острыми форштевнями волны Дуная, наперерез туркам уже летели русские минные катера.