– Да, сэр, – сказал Чарльз и приступил к повествованию о событиях прошлой ночи.
– Перед тем как я ушел, – закончил он, – меня заверили, что полицейские Макаллистер и Кросс поправятся и скоро вернутся к исполнению своих обязанностей.
– Чарльз, – сказал Первис, – после перестрелки многим нужен выходной, чтобы избавиться от дрожи, чтобы заправиться в эмоциональном плане, восполнить чувства, потраченные в спешке под огнем, чтобы все обдумать, взять себя в руки, расслабиться. Вам это нужно?
– В прошлом в меня уже стреляли, – сказал Чарльз, – и ничего приятного в этом нет, но со мной всё в порядке. Никакой дрожи, никаких кошмарных снов, никакого холодного пота.
– Агент Свэггер, – строго произнес Клегг, – здесь никто не ставит под сомнение ваш героизм, но я тут подумал, что некоторые ваши решения, приведшие к этому героизму, заслуживают дальнейшего объяснения.
– Ради этого я здесь, – ответил Чарльз.
– Мне известно, что вас привлекли к работе в нашем отделе срочно, в спешке, поэтому вы не учились в академии и даже не прошли месячный курс подготовки, в отличие от наших новых сотрудников, и посему ваши представления о наших порядках остаются весьма туманными. Однако это не может служить оправданием. Поэтому мы в любом случае должны оценить ваши решения с позиций наших правил. И эти правила напрямую запрещают отказ раскрывать источники информации.
– Должен напомнить, что Свэггер доложил мне об источнике информации, – раздраженно вставил Первис. – И никакого формального «отказа раскрывать источник» не было. Я просто ни о чем не спрашивал.
– Лично мне все это кажется весьма поверхностным, – стоял на своем Клегг. – И, уверен, в Вашингтоне придут к такому же заключению.
– У меня не было никаких оснований доверять этому источнику, – сказал Чарльз. – Я понятия не имел, насколько он надежный. Это запросто могло оказаться засадой. А может быть, речь шла о двойной игре. Или шутке, или розыгрыше, который решила устроить нам чикагская полиция. Поэтому – да, я принял решение, и вопреки совету мистера Первиса решил отправиться один, только и всего. Если кому-то и грозила опасность получить пулю, я предпочитал, чтобы это оказался я, и никто другой.
– Да, но если б вы проконсультировались со всеми нами, вместо того чтобы упомянуть об этом вскользь в конце дня, возможно, мы настояли бы на привлечении дополнительных сил, и вы оказались бы на месте с десятью агентами, вооруженными десятью «Томпсонами». И тогда бы вы не просто «заставили бандитов отступить», а убили или задержали бы их.
– Я все понимаю. Раз уж об этом зашла речь, я допустил еще одну ошибку. Инспектор Первис предлагал мне захватить «Томпсон». Уверен, с ним я, так или иначе, разобрался бы с бандитами. Это была очень серьезная ошибка. С одним пистолетом я мог разве только поднять шум.
– Следователи полиции штата обнаружили в канаве соломенную шляпу, поля которой разорваны пулей сорок пятого калибра, – сказал Первис. – Это был ваш выстрел. Из пистолета. С расстояния сто пятьдесят ярдов, оно было измерено.
– Это был пристрелочный патрон. Еще один выстрел без ветра – и я точно всадил бы этому бродяге пулю промеж глаз.
– И все-таки ваше потрясающее мастерство стрельбы не отменяет ваши неправильные решения, – сказал Клегг, не глядя на Первиса.
– Мистер Клегг, если б людей было больше, это еще не означало бы, что итог стал лучше. Возьмем, к примеру, «Маленькую Богемию». Но так было и на войне, где мне пришлось возглавить много рейдов, и я видел, как из-за какой-то глупости все идет наперекосяк и погибают ребята. Для того чтобы группа слаженно действовала ночью, требуется большой опыт, тщательное планирование, хорошая связь. У меня на все не было времени, поэтому я принял решение, что один человек в данном случае справится лучше. Я не хотел, чтобы эти ребята, из которых многие никогда не были под пулями и не стреляли по живым целям, бегали в темноте с «Томпсонами» и винтовками. Ночной бой сложнее дневного не вдвое – в десять раз. Мы к этому не готовы. На самом деле никто к этому полностью не готов, но молодые ребята, какими бы храбрыми и воодушевленными они ни были, к этому совсем не готовы.
– Хорошо сказано – и взято на заметку, – одобрительно заметил Первис.
– Что ж, в таком случае перейдем к вопросу о «Томпсоне». Или винтовке «Браунинг». Если б они у вас были – черт возьми, если б у вас была «Модель девяносто четыре», с которой мой отец охотился на оленей в лесах Миссисипи, – вы, с вашим незаурядным мастерством меткой стрельбы, наверняка завалили бы Нельсона и двух-трех его дружков.
– Может быть, и так. Но это лишь предположение. Я выкатился из машины и взял «Кольт» на изготовку примерно за одну секунду, и именно первый мой выстрел остановил бандита и не позволил ему добить полицейских. Если б мне пришлось обежать машину, открыть багажник, достать длинноствольное оружие, вставить магазин, передернуть затвор и вернуться на гребень, оба полицейских, скорее всего, были бы мертвы. Ну а потом я, может быть, прикончил бы бандитов из «Томпсона» или «Браунинга», а может быть, и не прикончил бы. У меня есть только один «Томпсон», и к тому времени как я готов им воспользоваться, эти ребята направляют на меня три или четыре «Томпсона». Сэр, поверьте, выстоять против трех «Томми-ганов» непросто. Двое полицейских и один агент убиты, Нельсон, возможно, только ранен, и все преступники скрылись. Вот еще один риск, который нельзя упускать из вида. И тогда полностью повторилась бы «Маленькая Богемия».
Впервые заговорил Сэм.
– Вы уверены, что это был Нельсон?
– Теперь уверен. Но источник говорил просто про «больших ребят», что бы это ни означало, вот почему чикагский отдел по борьбе с организованной преступностью этим не заинтересовался. Но я могу сказать, что он стрелял из автоматического пистолета, короткоствольного, без приклада, чтобы упереть его в плечо; очень сильные вспышки у дула, более сильные, чем у «Томпсона». Вот почему я остался в живых. Если б у него у самого был «Томпсон» – а я готов поспорить, что в машинах у бандитов их было несколько, – он упер бы его в плечо, тщательно прицелился бы, навел длинный ствол, и я сейчас был бы птичьим пометом. Поэтому то обстоятельство, что я жив, доказывает, что это был Нельсон, поскольку, по нашим данным, только у него есть сделанный на заказ автоматический пистолет. Агент Баум узнал это на своей шкуре в «Маленькой Богемии».
– Похоже, мы выяснили у агента Свэггера все, что он мог нам сказать, – сказал Первис. – По-моему, он объяснил все принятые им решения, и хотя конечный результат мог быть и лучше, он мог быть и хуже. Гораздо хуже. Нам следует считать этот случай закрытым, доложить в Вашингтон и двигаться дальше.
– Один последний вопрос, – вмешался Клегг. – Ваш источник: полагаю, настало время официально назвать его, чтобы мы смогли проверить его и одобрить. Мне не по душе, когда нас водит за нос тот, о ком мы ничего не знаем.
– На самом деле это даже не источник. Просто знакомый полицейский из Хот-Спрингс, которому я оказал одну любезность. Теперь он делает карьеру здесь, в большом городе, работает в центральном управлении и обращает внимание на все, что слышит. В общем, он узнал, что отдел по борьбе с организованной преступностью получил наводку: кто-то что-то услышал в одной итальянской забегаловке, и мой знакомый обратился ко мне. Рассчитывать на то, что так будет продолжаться и дальше, нельзя. Быть может, у этого полицейского есть надежный источник и мы получим еще какую-то информацию. Но я ничего не могу сказать. Однако если я его «спалю», если мы перешерстим весь Чикаго в поисках сведений о нем, если я притащу его сюда или устрою ему встречу с вами, все сойдет с рельсов. В этом деле терпение лучше действия. Такое иногда бывает.
Подобно большинству полицейских, Чарльз лгал легко, без дрожи в голосе, глотания комков в горле и бегающих глаз, и у него не было никаких оснований думать, что ему не верят.
– Хью, полагаю, тебе придется довольствоваться этим, – сказал Первис. – Оставим все как есть. Возможно, если нас прижмут, мы надавим на Чарльза, чтобы тот надавил на этого полицейского Икс, но сейчас давайте просто насладимся этим маленьким триумфом, рассудительностью Чарльза, позаботившегося о том, чтобы его имя и наш Отдел не упоминались в газетах, и, как я уже говорил, поделимся этим промежуточным успехом с нашими друзьями в Вашингтоне.
На том и порешили. Но Первис показал кивком, что просит Свэггера задержаться.
– Чарльз, не беспокойтесь насчет Клегга. Он просто желчный хвастун. По-хорошему, его не должно здесь быть.
– Спасибо, мистер Первис.
– Мел. В любом случае вы, наверное, с ног валитесь от усталости. Не хотите отдохнуть до конца дня?
– У меня на сегодня много дел.
– Разумно. Ну, тогда завтра.
– То же самое. Ничего страшного, я в полном порядке.
– Ну хорошо, Чарльз.
Первис потрепал Свэггера по плечу, и тот вышел. Вернулся на свое место – и, как он и предполагал, на столе его ждала записка от дежурного по телефону.
«Чарльз, звонил ваш дядя Фил. Просил, чтобы вы немедленно с ним связались».
Глава 20
Северо-западная часть округа Кук, штат Иллинойс
Июль 1934 года
Еще одна проселочная дорога, еще одна жаркая ночь.
Тема разговора: последняя проселочная дорога, последняя жаркая ночь.
Лес находился в отвратительном состоянии. Одно дело – появление двух полицейских; в газетах писали, что у них была привычка возвращаться после дежурства домой второстепенными дорогами, чтобы проверять, не нужна ли кому-либо помощь. Их появление было просто неблагоприятной случайностью, совершенно непредсказуемой. Во вселенских масштабах это было ничто.
Но вот тот тип – федерал, Лес был в этом уверен, – который появился как раз вовремя, чтобы избавить полицейских от мясорубки, и едва не всадил пулю Лесу в лицо… Черт возьми, что он там делал? Это было уже больше, чем случайное совпадение, хотя в газетах ничего не написали про его появление. На самом деле уже одно только это убедило Леса в том, что он имел дело с федералом, который предстал для него ночным призраком, человеком-загадкой, обладающим волшебным даром узнавать правду и всегда, как в радиоспектаклях и в кино, появляться на месте в нужный момент.