Свэггер с двенадцатью фунтами «Томпсона» с полностью снаряженным барабаном на коленях сидел на заднем сиденье «Доджа», который медленно катался по проселочным дорогам округа Колумбиана к северу от Ист-Ливерпула. Вокруг буйством красок пестрела во всей своей красе осень. На переднем сиденье, в пальто, шарфах и шляпах, сидели Первис и Эд Холлис. Машину вел Холлис, а рядом с Чарльзом сидел Сэм Макки, агент из кливлендского отделения. В руках у него было помповое ружье «Винчестер», опасная штуковина, однако, в отличие от большинства молодых ребят, Макки в прошлом служил в полиции и обладал опытом обращения с оружием, поэтому можно было не опасаться, что он ненароком отстрелит ногу себе или кому-либо другому. Следом за «Доджем» ехал еще один седан с четырьмя недовольными и, возможно, ненадежными полицейскими из Ист-Ливерпула, в том числе начальником управления.
– Чарльз, может быть, следовало захватить собак? – спросил Первис.
– Чтобы пустить собак по следу, нужно дать им что-нибудь, имеющее запах, – возразил Свэггер. – Без запаха они работать не могут. А поскольку от Флойда у нас нет ничего, кроме донесений о том, что его видели, собаки будут просто гавкать, мочиться и доставлять неприятности.
– Хорошо, хорошо; я знал, что принял правильное решение.
Все рассмеялись. Мел, как всегда, был просто очарователен.
– Мне очень нравится, когда я принимаю правильное решение, – добавил Первис, и все снова рассмеялись.
За окнами машины, там, куда были обращены все взоры, простирались поля Огайо, однако в этой части штата, вдоль реки, почти в Пенсильвании и на настоящем Востоке, это были уже не бескрайние плоские равнины из легенд; местность здесь более холмистая, с многочисленными рощами нарядных оранжево-красных деревьев, тенистыми полянами, небольшими долинами, голыми буграми, петляющими речушками и маленькими озерами. Пару сотен тысяч лет назад эти места разодрал к чертовой матери ледник, наваливший тут груду камней, там прочертивший глубокие балки; казалось, будто ледяные пласты специально творили ландшафт, где будет удобно прятаться беглым преступникам. На такой беспорядочно перепутанной земле мало что могло расти, поэтому здесь в основном были небольшие молочные и мясные фермы, хозяева которых ходили в церковь так же усердно, как работали, и оказывали чужакам гостеприимство так же усердно, как ходили в церковь.
– Если б здешний народ не был таким благопристойным, черт возьми, – пробормотал Эд Холлис, – у нас не возникло бы никаких проблем. У нас в Айове полицейских зовут, едва завидев незнакомого человека. А здесь чужаков приглашают в дом, кормят ужином, оставляют бесплатно на ночлег и в придачу отдают новый костюм и одалживают машину и свою дочь.
Все снова рассмеялись.
– Я так понимаю, Эд, в Айове со своими дочерями обращаются более осторожно, да? – спросил Первис.
– Проклятие, только посмотришь на этих девчонок, как сразу окажешься за решеткой! Мне легче было поступить на юрфак, чем ходить на свиданки со своей будущей женой. Пришлось представить больше документов, причем некоторые в трех экземплярах!
Все рассмеялись. Холлис мог рассмешить.
Несмотря на обилие оружия и на то, что в любой момент могла возникнуть необходимость воспользоваться им и убить человека, все четверо пребывали в хорошем настроении, быть может, радуясь возможности покинуть скороварку чикагского отделения, и Первис, избавившись от двусмысленности своего положения, полностью расслабился, вероятно, увидев в происходящем хороший шанс вернуть себе расположение директора. В то же время он без каких-либо угрызений совести передал все вопросы тактики Чарльзу.
– Где этот чертов мальчишка? – недоумевал Первис. – Можно было ожидать, что у него хватило бы ума понять, что для него эта игра окончена. Ему уже должно было надоесть спать в грязи и выпрашивать сэндвичи у фермерских жен, так что он сам должен был сдаться, хотя бы ради горячей еды.
– Господь не наградил его мозгами, – заметил Эд. – Но к настоящему времени он должен был бы сообразить это.
– У такого народа мозги работают не так, – вставил Чарльз, пристально всматриваясь в окно на проплывающие мимо пастбища и холмы, заросшие деревьями. – Они всегда уверены в том, что смогут как-нибудь выпутаться. Они не верят ни в какую вероятность, не учатся на собственных ошибках. Они столь же упрямы, сколь и глупы.
– Впереди ферма, – заметил Макки. – Быть может, Красавчик снова устроил перерыв на обед.
– Определенно, он любит поесть, не так ли? – сказал Первис. – Мне еще не приходилось встречать такого прожорливого грабителя банков… Смотрите!
Но все и сами уже увидели. Ферма стояла справа от дороги, за почтовым ящиком с написанной на нем фамилией «Конкл», и хозяйственные постройки включали в себя обычный набор – сарай, конюшня, сеновал и амбар для хранения кукурузы. Выезжавшая с фермы машина резко затормозила, затем дернулась назад, спеша укрыться за амбаром, доверху заполненным кукурузными початками.
– О боже, – заметил Первис, – вот вам еще один блестящий ход Красавчика. Не надо как ни в чем не бывало продолжать движение. Нет, нужно остановиться и сдать назад. Чтобы мы обязательно заметили.
Холлис остановил машину, и четверо агентов выскочили из нее. Первис поднял руку, останавливая ехавшую следом полицейскую машину, и тем же грубым движением показал, что четверо сотрудников полиции Ист-Ливерпула должны обойти ферму сбоку, в то время как сам он со своими агентами двинется прямиком в ее чрево. Четверо мужчин в синем вышли из машины, все с винтовками или ружьями, и начали обходить ферму сбоку.
Пригибаясь, три агента двинулись к машине, остановившейся за амбаром. Следующим звуком стали скользнувшие назад затворы, которые тотчас же со стуком вернулись вперед, досылая патрон в патронник. Один Чарльз оставался справа. Ему не требовалась поддержка, поскольку он прижимал к плечу «Томпсон», опущенный вниз под углом сорок пять градусов. Это был самый настоящий зверь, особенно с тяжелым барабаном, гарантирующим неудобство обращения, но в остальном конструкция была настолько блестящей, что оружие всем своим весом словно увлекалось к цели, и, вскинутое на изготовку, требовало того, чтобы из него выстрелили. Чарльз заблаговременно проверил затвор – отведен назад – и большим пальцем нащупал, что флажок предохранителя опущен, а переводчик огня поставлен на автоматический огонь.
День выдался солнечный, начинало смеркаться, прозрачный воздух покусывал холодом, порывистый северный ветер дул со стороны высоких холмов, замораживая все на своем пути, но, помимо его шелеста по земле, не было слышно ни звука. Самый подходящий день для убийства, поскольку осень будоражит кровь охотникам.
Когда Эд и Сэм уже почти обогнули ангар, но еще не вышли на открытое место напротив машины, они оглянулись на шедшего чуть позади Первиса. Тот кивнул, затем заорал:
– Флойд, это Министерство юстиции! Сдавайся! Мы вооружены и будем стрелять на поражение!
Еще одно мгновение тишины. Тем временем Чарльз, оставаясь справа, двинулся вперед, обходя вокруг железной клетки, доверху набитой кукурузными початками, которые сушились, чтобы зимой стать пропитанием для домашний скотины семейства Конкл. Его глазам открылась старая машина, и он разглядел сидящих внутри двух мужчин. Дверь распахнулась, и один из них, в пальто и шляпе, выскочил наружу – крепкий тип лет тридцати, на квадратном лице застыла угрюмая решимость. Определенно, это был Красавчик, но Чарльз не стрелял, поскольку еще оставалась вероятность того, что руки мужчины взметнутся вверх. Но даже если этого и не произойдет, в машине оставался второй человек, слишком близко, чтобы чувствовать себя комфортно.
Флойд обдумывал положение примерно одну десятую долю секунды, затем пригнулся, развернулся и рванул со всех ног. Пересек бегом двор и оказался в яблоневом саду. Товарищи Чарльза открыли огонь из ружья и пистолета, обрушив адский шквал на низко нависшие ветки, и те разлетелись фонтаном прутьев, сухих ржаво-бурых листьев, щепок и искромсанных яблок, сопровождая рев оружия внезапно налетевшим бураном. Однако Флойд преодолел это суровое препятствие, не замедляя бега, обретая в себе прилив энергии, понимая, что сможет запросто покинуть зону поражения ружья и пистолета.
Он побежал наискосок через поле за фермой, очевидно, спеша укрыться в расположенной ярдах в ста роще. Опустив голову, налетчик своими крепкими ногами атаковал землю, подобно летящему наперехват защитнику, ритмично рассекая атмосферу согнутыми в локтях руками; плечи его качались и поворачивались в том же ритме. Его рывок получился просто поразительным; за считаные секунды он заметно оторвался от преследователей.
– Чарльз! – крикнул находящийся слева Первис, все еще скрытый амбаром. – Уложи его!
Автоматическим движением Свэггер приложил «Томпсон» к плечу и развернул его вверх, двумя сильными руками крепко сжимая две рукоятки, прочно зафиксировав положение тяжелого оружия. Правым глазом сквозь прорезь мудреного ступенчатого прицела Лаймана он навел тонкое лезвие мушки на бегущего человека, мгновенно вычисляя поправку, скорость и траекторию пули, плавно поворачиваясь, чтобы подстроиться под скорость беглеца, и когда пришел к выводу, что все уравнения решены, его указательный палец легко надавил на спусковой крючок. Гидравлическим спазмом, словно действуя в густой вязкой среде, оружие выстрелило четырежды меньше чем за треть секунды, и только последняя пуля, похоже, не попала в цель, поскольку дульный компенсатор Каттса, как обычно, не компенсировал ровным счетом ничего. Четыре стреляные гильзы, крутясь в воздухе, отлетели вправо.
Поверх ствола «Томпсона», сквозь внезапно возникшую в воздухе пелену дыма, Чарльз увидел появившееся словно из ниоткуда серое размытое пятно, – это Флойд, получив свою порцию свинца, со всего размаха упал, словно ему подрубили ноги, после чего покатился в высокой траве, дергаясь, извиваясь, пытаясь снова встать.
– Дай по нему еще одну очередь! – крикнул Первис.