Когда машина подкатила к дому, на крыльцо вышел мужчина в костюме. Лес помахал рукой, мужчина помахал в ответ, и Лес, опустив стекло, спросил дружелюбным тоном:
– Привет, Эдди здесь?
Он имел в виду Эдди Даффи, мальчика на побегушках у Хобарта. Но как только незнакомец услышал это имя, лицо у него стало стальным.
И только тут Лес сообразил, что прямо перед ним стоит тот самый человек, который пытался убить его на Вулф-роуд, тот самый человек, кого он пытался убить на Вулф-роуд. Угловатое лицо, глаза спрятаны под низко надвинутой шляпой, угрюмый разрез рта, в темном костюме, словно распорядитель похоронного бюро. Слово «ФЕДЕРАЛ» было написано на нем двухфутовыми буквами. Двое мужчин молча смотрели друг на друга одно мгновение, продолжавшееся целое десятилетие, стараясь сообразить, в чем дело.
– Ах ты, ублюдок! – наконец воскликнул Лес, хватаясь за «сорок пятый».
После сообщения от «дяди Фила» события развивались быстро. На следующий день Сэм, Чарльз и еще несколько агентов приехали на двух машинах в гостиницу «Комо». Они провели рекогносцировку, набросали план местности, рассчитали сектора обстрела, определили укрытия и продумали, как заблокировать место, когда добыча окажется в ловушке.
Через два дня Хобарт Хермансон лично пожаловал в чикагское отделение. Правильно определив, в какую сторону дует ветер, он не пожелал оказаться на стороне проигравших в предстоящей драме. Хермансон добровольно выложил все, что знал, сказал, что удалит всех своих людей, и можно будет не беспокоиться о случайных жертвах среди мирных граждан – «Маленькая Богемия» не повторится. Сэм Коули в течение недели еще раз съездил на место, проверяя, как идут приготовления. В качестве предупредительной меры он оставил в гостинице Чарльза и еще двух агентов, хотя Нельсон должен был появиться здесь не раньше чем через два дня.
Обосновавшись в доме Хермансона, агенты вели постоянное наблюдение за подъездами, однако на третий день, двадцать седьмого числа, у них закончилась еда, и двое молодых агентов, Меткалф и Макрей, отправились пополнить запасы. Они забрали машину Чарльза, на которой тот приехал сюда с Сэмом. Машина Отдела оставалась за домом, но, как выяснилось, Меткалф, уезжая за продуктами, захватил с собой ключи от нее.
Чарльз сидел в гостиной, пистолет в кобуре под мышкой, но все мощное оружие, два «Томпсона» и «Браунинг», осталось наверху, чтобы не бросаться в глаза случайным гостям. Дел особых не было – оставалось только надеяться и ждать, и Чарльз занимался именно этим, когда услышал шум подъезжающей машины. Должно быть, это вернулись из продовольственного магазина Меткалф и Макрей. Чарльз рассудил, что нужно помочь им с покупками, поскольку терпеть не мог начальников, которые только командуют, а сами ничего не делают.
Встав, он надел шляпу и вышел на крыльцо.
Времени было около двух часов пополудни, температура около сорока пяти по Фаренгейту, тусклое солнце с трудом пробивалось сквозь высокие облака, голубого нигде не было видно. Ветер утих, сосны застыли неподвижно, голые вязы и клены не шевелились.
Чарльз усмехнулся, сразу же заметив, что это не «Понтиак», а восьмицилиндровый «Форд», черный, сверкающий, только из магазина. У него мелькнула мысль, что кто-то предупредил местную полицию, и та решила заглянуть сюда, чтобы посмотреть, в чем дело. А может быть, это был какой-нибудь турист или знакомый Хермансона… Чарльз увидел, как парень рядом с водителем помахал ему рукой, и помахал в ответ, постаравшись натянуть на лицо улыбку, хотя подобное упражнение всегда давалось ему плохо. Машина остановилась, стекло опустилось, и парень, круглолицый, моложавый, до странности знакомый, в низко надвинутой на лоб шляпе – подумать только, с узкими загнутыми полями! – спросил:
– Привет, Эдди здесь?
В это самое мгновение Чарльз узнал в нем Малыша Нельсона, а Малыш узнал в нем федерала.
– Ах ты, ублюдок! – заорал Нельсон, хватаясь за пистолет под мышкой.
Чарльз опередил его по всем статьям. Ему оставалось лишь приложить к спусковому крючку усилие в шесть унций, и пистолет выстрелил бы, но Нельсон уже исчез.
Тот, кто сидел за рулем, оказался расторопнее их обоих и надавил на газ. Восьмицилиндровый рванул с места, словно гоночный болид, разбрасывая из-под колес грязь и мелкие камешки, дождем окатившие Чарльза, а когда тот припал на одно колено, принимая положение для дальнего выстрела, машина была уже слишком далеко, и он, не будучи дилетантом, не увидел никакого смысла тратить патрон на призрак. Вместо этого Свэггер сосредоточил взгляд на номере и прочитал: «Иллинойс 639578».
Через мгновение машина скрылась из виду.
Чарльз тряхнул головой, очищая ее, развернулся и бросился к машине Отдела позади дома, но вспомнил, что ключи забрал с собой Меткалф, и осознал, что он застыл во времени и в пространстве. И в истории.
Проклятье!
Бешенство и отчаяние накатились подобно потоку, хлынувшему через прорвавшуюся плотину, и Чарльз почувствовал, как весь трясется в бессильной ярости. Если б он сразу узнал, кто перед ним, Малыш, может быть, и уехал бы, но с дырой от пули 45-го калибра вместо левого глаза. У Чарльза перед глазами прокрутились еще с полдесятка различных сценариев, в которых благодаря той или иной мелочи, причуде, пустяку, прихоти, случайному дуновению Малыш оказался бы в прицеле его пистолета на долю секунды раньше.
Однако этого не произошло. Малыш скрылся, и Чарльзу оставалось лишь смотреть на то, как облако пыли медленно опускается на грунтовую дорогу.
Ну где же Меткалф и Макрей? Время словно сгустилось в уродливый комок, не желая двигаться вперед. Окружающий мир застыл на атомном уровне, не двигалось ничего, кроме кружащейся пыли, неспешно воссоединяющейся с дорогой. Чарльз сосредоточил всю свою волю на том, чтобы заставить Меткалфа и Макрея поскорее вернуться – а что, если они остановились, чтобы выпить по чашке кофе? Тогда он смог бы продолжать погоню. Но время, не говоря уж про Меткалфа и Макрея, упорно не желало приходить на помощь, и Чарльз оставался на месте, плененный в ловушке полного паралича.
– Проклятье! – взвыл Лес. – Он был у меня в руках! Я опередил этого федерала! Еще секунда – и я всадил бы пулю в ублюдка!
– Не сомневаюсь, Лес. Но, возможно, там были еще десять человек с «Томпсонами» и «Браунингами»; ты убиваешь этого типа, а они поливают нас свинцом, как Бонни и Клайда, – возразил Джей-Пи.
Нагнувшись к рулевому колесу, он с ревом промчался по шоссе номер 14 и резко свернул налево, в городок Лейк-Дженива.
– Джей-Пи прав, дорогой, – подхватила сидящая сзади Хелен. – Мало ли что могло быть там… И тогда для нас опустился бы занавес.
Они были правы – да, Джей-Пи, вероятно, спас им жизнь, план Леса сработал, впереди их ждало то самое будущее, которое он обещал, – однако это нисколько не смягчало настроение Леса. Просто он был так создан.
Ему удалось выбраться из водоворота красной бурлящей ярости, заполнившей его сознание, и не наорать на жену и лучшего друга. Вместо этого Лес угрюмо молчал, замкнувшись в себе. Он не выпускал наружу переполнявшее его бешенство, смешанное с отчаянием, кое-как превращая его в чистую браваду, чувствуя, как оно просачивается сквозь кости и внутренние органы в желудок, уже там преобразуясь в нечто чудовищное. Это была в чистом виде жажда разрушения – его младенческое сознание требовало сокрушить все вокруг, чтобы во всем мире не осталось ничего, кроме его самолюбия. Если б это было в его силах, он уничтожил бы весь мир, и если б сам погиб вместе с ним, превратившись в пепел и обломки, его это не очень-то и расстроило бы. Лес испытывал чистое счастье ножа[66].
Проехав через Лейк-Джениву, они через двадцать минут уже были в Иллинойсе, на прямой полосе асфальта Северо-Западного шоссе, ведущего в Чикаго.
– И что дальше? – наконец спросил Джей-Пи.
Лес чуть вынырнул из трясины безумия.
– Просто поезжай вперед. Прямо до Чикаго.
– Слушай…
– Делай, как я сказал! – оборвал друга Лес, не имевший настроения объясняться.
Снова молчание. Наконец он произнес:
– Так, так, нам нужно вернуться в Чикаго, и мы знаем, куда именно. Мы должны быть на месте, когда Фил д’Абруццо вернется в своем лимузине с телохранителями. Отлично, мы знаем, что это он, он выдал нас федералам, мы зажжем его вместе с его ребятами, словно рождественскую елку, после чего смоемся. Следующая остановка – Рино. Следующая остановка – тишина и спокойствие. Следующая остановка – отход от дел. Осталось только отдать этот маленький должок.
Опять молчание.
– Лес, – наконец сказал Джей-Пи, – давай все это обдумаем.
– Тут нечего обдумывать, – отрезал Малыш Нельсон.
– Лес, пожалуйста, послушай Джей-Пи. Сделай мне одолжение.
Он вздохнул.
– Так, мы знаем, кого нужно прикончить, – заговорил Джей-Пи. – Но мы также знаем, что за нами охотится Отдел. Нас пока что никто не преследует, но можно не сомневаться в том, что этот тип позвонил в Чикаго и федералы уже спешат нам на перехват. И устремятся за нами в погоню – в первую очередь тот тип, который так хорошо стреляет. Остановить его сможет только полный барабан «Томми». Поэтому на нас могут напасть в любую минуту. Так вот, что, если я сейчас резко сверну направо, мы поедем на запад и ночевать будем в Айове? Прямо сейчас мы можем спокойно уйти, у нас на «хвосте» никого нет. Никого позади, никто нас не перехватит. Итак, мы какое-то время нежимся в Айове, затем, где-нибудь через недельку, возвращаемся в Чикаго, разбираемся с д’Абруццо, забираем Хелен, забираем детей и гоним в Рино. Риска гораздо меньше, и так будет справедливее по отношению к Хелен.
– Джей-Пи прав, – подхватила Хелен. – Необязательно доводить это дело до конца именно сегодня. За нами гонятся, мы…
– Нет! – решительно заявил Лес. – Если федералы задумаются, они могут до всего дойти. У Отдела есть связь с д’Абруццо, возможно, его предупредят. И тогда д’Абруццо заляжет на дно, переедет в другое место или усилит охрану, и все наши старания пойдут коту под хвост. Сегодня он наиболее уязвим. Мы должны расквитаться с ним сегодня.