Да что там — совсем в другом обличьи!
Сейчас не было на ней маски, сделанной из части человеческого черепа, не было за ее спиной бледного пламени, что освещало бы ее силуэт. На ней не было даже черного строгого платья с коротким рукавом, что я видел в нашу последнюю… Нашу единственную встречу. Здесь, в этом мире, сейчас, в это время, это была другая богиня. И выглядела она по-другому. Распущенные черные волосы, в которых неведомым образом держался диковинный цветок черной орхидеи, — одной своей половиной завявший, а другой — пышущий жизнью, — едва заметно шевелил легкий ветер, от глаз к подбородку протянулись две тонкие белые дорожки, словно бы оставленные слезами. Еще одна таккая же линия протянулась от нижней губы по подбородку, пускаясь на шею, где разветвлялась на множество других линий, разбегающихся по всему прекрасному обнаженному телу. Лишь два клочка черного дыма пытались бороться с наготой, но их едва ли хватало на это.
Я никогда не видел эту женщину.
Но она оставалась моей богиней.
Богиней, которая в последнее время почти перестала чтить меня своим присутствием, несмотря на то, что именно она втравила меня в историю.
Поэтому я не встал на колено, а лишь наклонил голову, обозначая поклон:
— Богиня. Зачем ты меня опять сюда вытащила?
— О, ты не прав. Я здесь ни при чем. — волнующим грудным голосом проговорила богиня, медленно подходя ко мне на одних только пальчиках, словно по горячим углям. По ступням ее точно так же ветвились белые линии, разветвляясь на каждый палец, охватывая каждый ноготь белой окантовкой, так разительно контрастирующей с темной кожей. Линии изгибались с каждым шагом, и не только на ногах, а на всем теле — на животе, на груди, на ключицах. Клочки дыма едва успевали за роскошной высокой грудью, отчаянно пытаясь задержаться хотя бы на сосках…
Интересно, соски у нее тоже очерчены белым? По крайней мере, линии на груди точно есть, я их вижу.
— Я здесь ни при чем. — повторил богиня, подойдя вплотную. — Ты сам оказался здесь.
— Да ну? — притворно удивился я. — И как же?
— Ты ударился головой. — богиня элегантно повела одним плечом, выдавая это за пожатие. — Потерял сознание. Сейчас ты… Очень близок к смерти. Так близко, как не был еще ни разу… Конечно, кроме того момента, когда ты действительно умер. Произойти может все что угодно. У тебя может разжаться рука, и ты упадешь в третий вагон, вместе с ним рухнув в пропасть. Можешь просто не придти в сознание, и все равно погибнешь. Можешь придти в него слишком поздно. И все равно погибнешь. А можешь очнуться прямо сейчас, и попытаться что-то еще сделать. Время здесь… Не существует. По крайней мере, для того мира. Для твоего мира.
— И что же мне нужно сделать для того, чтобы выбрать из этих вариантов тот, что мне нужен? — поинтересовался я.
— А ты уверен, что знаешь, какой вариант тебе нужен? — улыбнулась богиня так соблазнительно, что я чуть не прослушал ее вопрос.
— Даже если бы я не был уверен, мне все равно пришлось бы выбирать один из них. — я пожал плечами. — И даже если бы я не был уверен, то руководствовался бы при выборе… Банальностью! Ты назвала четыре варианта дальнейшего развития событий, и три из них гарантированно приводят к одному и тому же результату. Результату, который меня не устраивает.
— Но почему? — богиня заинтересованно склонила голову. — Подумай как следует. В любом из этих вариантов ты останешься со мной. Да, здесь я не богиня смерти, но, как богиня времени, я могу задержать тебя у себя… На неопределенное время.
— И зачем тебе это? — усмехнулся я. — Поиграться?
— Ну… В какой-то степени. — не стала юлить богиня. — Будем честны, как бы я ни ответила на твой вопрос, для тебя это все равно будет звучать как «Ты моя игрушка», не так ли?
— Ну… В какой-то степени. — не стал юлить уже я. — Не то, чтобы я тебе не доверял…
— Но ты мне не доверяешь. — грустно улыбнулась богиня.
— Но я тебе не доверяю. — кивнул я. — Даже несмотря на то, что ты — моя богиня. Была моей богиней…
— Это верно подмечено — «была». Ты сильно изменился. Раньше ты делал все, чтобы только не привлечь к себе лишнее внимание. Сейчас ты из кожи вон лезешь, чтобы стать пупом земли.
— Не я такой. — я хмыкнул. — Жизнь такая. Я не виноват, что всякие подонки так и норовят надеть желтое.
— Желтое? — недоуменно нахмурилась богиня.
Я долго думал, как покороче объяснить ей, что у лучных мишеней центр красят в желтый, а потом махнул рукой:
— Короче, я знаю, что выбрать.
— Я вынуждена тебя предупредить. — посерьезнела богиня. — После того, как ты вернешься, я… Мы с тобой больше не сможем разговаривать. Твое нынешнее пребывание на грани жизни и смерти оборвет нашу связь, если ты вернешься. С этим я не могу ничего поделать. В предыдущий раз я сохранила ее еще как богиня смерти, но сейчас я ею уже не являюсь.
— Я обойдусь. — хмыкнул я. — Я уже большой мальчик, которого ты научила всему, что нужно.
— И ты не будешь скучать? — лукаво улыбнулась богиня.
— Так ты вроде и так в последнее время не жалуешь меня своими визитами. — я ответил такой же улыбкой. — Стало быть, сейчас наша последняя встреча?
— Стало быть, так. — медленно кивнула богиня.
Тогда я протянул руку, обнял ее за талию и притянул к себе. Полоски черного дыма, не успев за телом, повисли в воздухе, а я привлек богиню к себе и впился в ее темные, почти черные губы.
Они дрогнули, и богиня ответила на поцелуй. Почти как тогда, в самом начале, или в самом конце, смотря с какой стороны посмотреть. Только тогда я ей подчинился, а теперь она подчинилась мне.
— Ты не обнаглел, смертный? — выдохнула богиня, оторвавшись от моих губ. Несмотря на притворно-недовольный тон, глаза ее довольно блестели, а на губах играла улыбка.
— Ты же сама говорила — я волен сам выбирать свой путь. — ухмыльнулся я, поднимая руку и кладя ее на грудь с белыми полосками.
Как я и думал, соски тоже были очерчены белыми линиями.
Я слегка сдавил сосок пальцами, и богиня едва слышно выдохнула.
Да, в первую очередь она все же женщина…
— Вот я и выбрал. Если мне предстоит попрощаться с тобой, то пусть это прощание будет… запоминающимся. Для нас обоих.
— Ты же потом сам не поверишь собственным воспоминаниям…
— Это будет потом. А сейчас, если тебя действительно волнует, чтобы я не скучал, прекрати болтать и…
— Займись делом. — закончила за меня богиня и снова приникла к моим губам.
Глава 23
Я готов поклясться, что это произошло не случайно. Готов биться об заклад, что богиня сделала это специально. Зуб даю, что таким образом она совершила свою маленькую месть… За что бы то ни было.
Но обратно в реальный мир меня вышвырнуло ровно в тот момент, когда меня накрыла волна удовольствия от оргазма. Будто бы именно это событие вырвало меня из мира богов… Или собственного воображения, разыгравшегося на фоне того, что я давно не слышал богиню?
Поди разбери.
Но разбирать я буду позже. А сейчас у меня есть буквально одно размазанное во времени мгновение, пока сознание, все еще подрагивающее от приятных пульсаций, возвращается в тело, зависшее на одной руке над бездной. Один бесконечно долгий момент для того, чтобы собраться с мыслями, вернуть их в нужное русло и заранее задать своему телу последовательность действий, которая начнет выполняться, едва лишь я обрету контроль над конечностями. Забыть о богине. Забыть о том, что я с ней переспал, даже если мне это лишь приснилось.
Хотя, в общем-то, это будет не так уж и трудно. Говоря откровенно, Ника в постели меня устраивает больше.
Богиня, наверное, обиделась бы. Но, как она сама сказала, нашей связи — конец, и ни я ее больше не услышу, ни она — меня. Зато эта простая, хоть и слегка богохульная мысль наконец помогла мне сделать то, чего я не могу сделать до нее.
Я собрался. Я скомкал все свои разбегающиеся, подобно тараканам на кухне мелкого дворянина, мысли в одну кучку, усилием воли вылепил из нее подобие собственного силуэта и совместил получившееся с висящим на одной руке телом.
И открыл глаза.
Пальцы сжались на поручне, предотвращая падение тела на дно третьего вагона, по ушам ударил надсадный гул электромоторов, и скрежет камней по корпусу снаружи…
А потом откуда-то спереди раздалось громкое шипение и перестукивание железных механизмов. Такое, какого до этого я не слышал.
Звук работы механизмов расцепления вагонов.
Значит, сработало! Панель в третьем вагоне — сработала! Сигнал не просто прошел, Ника его приняла и подтвердила, и сейчас сцепка тягача и следующего за ним вагона рассоединялась!
А значит, через несколько секунд, не знаю точно через сколько, тягач с ускорением рванется вперед, а все еще соединенные воедино второй и третий вагоны — с еще большим ускорением канут в бездну.
А я все еще в них. И меня это не устраивает.
Не для этого я отказывался от предложения богини!
Я рывком подтянулся на поручне, вставая на него ногами. Оттолкнулся, выпрыгивая вверх, в прыжке вытянул руку, ухватился за острую, согнутую из металлического уголка, ножку кровати, зашипел от режущей боли в пальцах, поспешил закинуть и вторую руку тоже. Подтянулся еще раз, снова рывком, чтобы дотянуться до второй ножки…
И в этот момент сцепка перестала грохотать. Вагон явственно дрогнул и пошел назад, пока еще незаметно, но я знал — его больше ничего не держит. Этот рывок мог значить только одно — тягач сорвался со сцепки и начал удаляться от вагона. От меня.
А я не преодолел даже половины наклонившегося почти под сорок пять градусов вагона!
Но это ничего… Это ничего. Я успею. Я везде успею. Я все успею. Я, мать вашу, единственный в мире стреломант! Я только что вернулся с того света! Вторично! Еще и богиню при этом трахнул! Вы думаете, я тут сдохну?!
Я не сдохну.
В моем теле течет прана реадизайнера, в моих руках — власть над самим временем, в моих силах — все что угодно!