Сэди обслуживала столик с девицами — кошмарная миссия. Казалось, она вот-вот расплачется. Ее уже довели до ручки. Еще две официантки присматривали за столиками поменьше, и я решил поменять Сэди на одну из них, австралийку Эприл. Для австралийцев компания из пятнадцати пьяных в дым, бескультурных плебеев — родная стихия. Эприл не возражала.
После того как все заказали напитки, наступило легкое, но ощутимое затишье, и я рискнул выскочить к мусорным бакам — покурить. В голову лезли фантазии насчет интервью в «Эмпориуме», которое было назначено на завтра.
Ну что ж, Фрэнк, очень внушительное выступление. Возьми «феррари», поезжай в Шотландию и через месяц привези нам вдумчивый очерк Пяти тысяч хватит? Да, кстати, как насчет статьи о начинающих актрисах в Лос-Анджелесе для апрельского номера? Десять дней в «Мармонте»[40] должно хватить, но если возникнут проблемы, звякни нам, мы подбросим еще пару тысчонок Де Ниро в это время будет в Лас-Вегасе, мы обещали, что пришлем кого-нибудь. Сможешь? Превосходно! Да, и еще. Джульет Льюис давно хотела, чтобы ее отодрал злой толстозадый северянин с прокуренными легкими и круглым брюшком. Окажешь честь?
Само собой, сэр Чарльз, хриплю я.
Вернувшись в ресторан, я сразу почувствовал неладное. Рыжий кабан Рори опять затеял стрельбу едой по девицам; некоторых клиентов, попавших под обстрел, это начало явно доставать. Сэди увещевала одного из них в такой манере, что тот злился еще больше.
Я подошел к риелторской скотине.
— Пожалуйста, сэр, перестаньте бросаться едой. Некоторые хотят спокойно поесть.
Тот напустил на себя показное негодование. Ресницы белесые, над верхней губой выступил поросячий пот.
— Это не я, блин, первый начал. Это вон те шлюшки.
Бабы с порчеными зубами и излишками веса зашлись в истерическом хохоте.
— Хорошо, сэр. Если я их остановлю, вы поддержите меня и тоже прекратите?
— Не гарантирую.
Со стороны желтых зубов и больших животов опять раздалось «гы-гы-гы».
— Прошу вас, сэр, сделайте одолжение, иначе я буду вынужден попросить вас покинуть ресторан.
— Я же сказал, они первые начали.
Все-таки он немного поутих.
Я заметил, как рыжий лапает соседку за бедро. Наверное, подумал, что цель близка, и решил не осложнять ситуацию. Я и сам нередко бывал в таком же положении. Если есть опасность потерять завоеванные позиции, даже отлить не отлучусь. Собратья, так сказать, по организму.
Потом я подошел к бабам, большинство успело нарезаться и теперь орало во все горло. Работа у меня что у тюремного надзирателя, конфискующего порнуху у зэков.
— Девушки, если перестанете бросаться кусками булки, с меня бесплатная бутылка шампанского. Договорились?
— Это ва-а-аще! Ха-а-атим шампусика!
Снова гогот. Господи, уровень интеллекта просто ниже некуда. Неужели наши предки алгонкины были такими? Минут на двадцать наступило подобие покоя, даже Сэди перестала плеваться ядом.
Я сходил на кухню и попросил Тони сделать какую-нибудь гадость с главным блюдом рыжей скотины. Заказанная утка уже ждала на прилавке.
— У меня есть немного мескалина.
— За такое нас сразу закроют.
— Экстази?
— Придумай что получше, ты же можешь.
— Плевать уже не модно…
— Для этих плевок — практически учтенный риск.
Тони глянул на утку.
— Кстати, у меня суровая простуда.
Мы оба задумчиво посмотрели на глазированную, испускающую пар тушку.
— A-а, хрен с ней. Обмажь ее как следует соплями, да и дело с концом.
Тони выполнил просьбу (о-о, какой же у него был насморк!), и, когда я поставил утку перед свинорылым, она переливалась неземными цветовыми оттенками. Рыжий даже ухом не повел.
Я отступил к барной стойке и стал с удовлетворением наблюдать, как он уписывает утку, орудуя одной рукой, а вторую держа на ляжке буйволицы. Кто-то за его столом подозвал официанта. Сэди подошла к ним. Приняв заказ, она повернулась, и тут мужик всей пятерней цапнул ее за зад Надо отдать Сэди должное, заказанное вино она доставила без скандала.
Двое мужиков не дотянули до конца вечера. Один из них наблевал в раковину и прикрыл ее салфеткой, трогательно написав на ней: «Извините — сортир был занят».
Что за люди! Секс, насилие, испражнения — моя работа воистину открывала взору самые тонкие стороны человеческой натуры.
К полуночи разошлись все, кроме риелторов. Девицы свалили в какой-то дешевый клуб, не слишком загадив женский туалет, и стоило мне подумать, что мы удачно отделались, как все пошло наперекосяк Вообще-то я привык, что меня поливают дерьмом, но на этот раз, доставляя в человечий зоопарк последнюю порцию самбукки и бренди, я почему-то был настроен ввязаться в драку.
Кабан почти достиг цели и вовсю обрабатывал буйволицу. Вообразите себе их потомство — сплошные чудища из «Звездных войн». Последние минут двадцать рыжий обсасывал ей лицо. Хорошо, если это не его тошнило в туалете, подумал я. Одержанные победы не убавили его прыти. Когда я расставлял напитки, рыжий заговорил подчеркнуто громким ГОЛОСОМ:
— Персонал здесь относится к нам просто отвратительно. Мы платим немалые деньги, а в ответ — одни оскорбления.
Я промолчал, хотя от злости сводило скулы.
— Я бы пожаловался, но чего можно ждать от сраной забегаловки?
Он пока лупил мимо цели. Ругать «О’Хара» на все корки — мое хобби, этим меня не проймешь.
— Еда сраная, сервис сраный и манеры сраные.
За столом наступило неловкое молчание. Я закончил расставлять напитки, вытер руки о фартук и чуть улыбнулся.
— Весь ресторан сраный.
Я повернулся и направился прочь, и тут он все-таки достал меня.
— Парниша!
Я на мгновение замедлил шаг, но потом двинулся дальше. За столом рыжего воцарилось просто гробовое молчание.
— Парниша, я к тебе обращаюсь.
Я развернулся. Рыжий уже потерял ко мне интерес. Я похлопал его по плечу и, когда он повернул ко мне лицо, съездил ему по скуле кулаком. Удар получился смазанным, но сидящие за столиком дружно отшатнулись.
— Вон отсюда, мудило.
Рыжий хотел было нанести ответный удар, но лишь пьяно пошатнулся. Его дружки смотрели на меня в упор. Казалось, еще немного — и меня разорвут на лоскуты. Но, слава богу, они принадлежали к жалкому английскому среднему классу. Вокруг кабана энергично суетилась завоеванная самка.
— Вы это видели? Он меня ударил! Меня, блин, ударил официант!
— Да. И ударю еще раз, если ты отсюда не уберешься.
Признаться, последнюю фразу я произнес для Сэди, которая, услышав шум, выскочила в зал.
Одна из женщин подала голос:
— Мне очень жаль, официант. Но мы оставили здесь несколько сотен фунтов. Мне кажется, вы должны перед ним извиниться. В конце концов, мы ваши клиенты.
Ох, нарываются.
— Клиенты? Клиенты?!
Они опешили.
— Вы пришли, нахамили, начали бросаться едой как обезьяны в чертовом питомнике, вы чуть ли не сношаетесь в главном зале ресторана, испортили вечер всем остальным посетителям, пристаете к официанткам и блюете в раковины. И вы называете себя клиентами? Мне еще не приходилось видеть в моем ресторане столь жалкую, бесноватую, животную стаю моральных калек и ничтожеств. А теперь вон отсюда. Это ко всем вам относится.
Я им выдал по полной программе, но реакции все равно не последовало. Один из парней терзал салфетку, сверля глазами стол. Женщина, из-за которой я завелся, наблюдала за всплесками вина в бокале, покачивая его в руке.
Я вышел к мусорным бакам и трясущимися руками достал сигарету. На кухне Тони, Майк и Паоло устроили мне овацию. Паоло был вне себя от восторга: «Охрениссимо, Франко. Браво!»
Выпорхнула Сэди.
— Могу поспорить, что в Глостершире так не обслуживают.
— Согласна, это было несколько необычно.
— Но, Сэди, всякому терпению когда-то приходит конец.
Она торчала рядом, пока я убирал и снимал кассу, потом я подвез ее домой, надеясь, что это войдет у нас в привычку.
Она пригласила меня к себе, и я тут же согласился. Человеческое общение, понимаете ли.
Сэди принесла мне чаю и сходила за маленьким складным стульчиком, чтобы мне не пришлось опять сидеть на кровати. Я был слегка разочарован. Барт, разумеется, был прав. Моя опека объяснялась сексуальной стратегией. Разве я не набирал очки, сохраняя за ней работу? Кажется, такой подход называют «цивилизованным эгоизмом».
На этот раз музыка у соседей играла потише, но все равно такая квартира не годилась для девушки. Половина потолка расцвела коричневыми разводами сырости.
— Только не обижайся, Сэди, но как тебя угораздило здесь поселиться?
— Накололи. Показали комнату на верхнем этаже, в два раза больше и вполне нормальную, а когда я приехала заселяться, сказали, что мужик из нее еще не съехал, и предложили пока пожить в этой. Недорого, тридцать фунтов в неделю.
Единственное жилье в Лондоне помимо Ноттинг-Хилл, за которое тридцать фунтов и то много.
— И долго тебе здесь еще оставаться?
— Около месяца. Я подыскала место в Шепардс-Буш, у Гаэтано.
Мои кишки слегка переклинило.
— Ты собираешься с ним жить?
— Выходит, так.
— Уверена, что не сглупила?
Сэди искоса глянула на меня:
— Шутишь?
Мне было не до шуток, но ей, очевидно, не хотелось развивать тему.
— Значит, ты в «О’Хара» только на десять дней.
— И слава богу.
Снова кольнуло.
— Разве у нас так плохо?
Она вдруг смягчилась.
— Я не хотела сказать ничего обидного. В принципе, мне даже нравится. А драчливый великий поэт вообще атас.
— Может, обойдемся без великого поэта?
— Еще десять дней, и больше не услышишь.
— Да уж.
Сэди, кажется, не уловила легкий сексуальный посыл, который я вложил в свои слова.
— Фрэнк, а какого хрена ты там пропадаешь? Люси говорила, что ты учился в Оксфорде.
— Это длинная история.
— Вы должны вести страну к светлому будущему, как Том и Люси, а не в ресторанах работать.