– Наташа, не будь букой! А то поставим раком!
– Так, Витя еще не выпил, а ему уже хватит. Настя, выключай своего розенталя. Кому чего? Парни, вот виски, кола, водка. Девочки, берите мартини, сок, грейпфрукт, бейлис. Леша, ты тоже пьешь бейлис.
– С одной стороны, я думал выпить водки с парнями. Но с другой стороны, мне завтра вставать. Так что парни, извиняйте! Я не с вами.
– А кто тебе сказал, что ты с нами?
– Витя, он с нами даже рядом не стоял.
– Да у него самого, походу, вообще никогда не стоял.
– Так что, Настя, с вашего разрешения, можно я выпью с вами бейлиса? Бейлис – это дело.
– Ах, Алексей, какой тонкий каламбур! Кажется, историю вы знаете не хуже, чем литературу.
– Ну че, у всех нолито? Настя, давай тост, как самая умная. Обойдемся без прилюдий.
– Обойдемся.
– Сначала чокнемся, потом чпокнемся.
– Витя, да ты че мочишь-то сегодня! Прямо как в «Камеди»!
– Ребята, друзья. Я не мастерица говорить тосты, тем более в такой большой компании. Но я хотела бы признаться в любви…
– О-о-о…
– …О-о-о!!!
– …Признаться в любви к моей соседке, которая стала мне подругой – Наташе. Она так много для меня сделала, что теперь я называю наше соседство, наш руммейт…
– Она ей руммейт, что ли, сделала?
– Витя!
– Наташа, а мне ты руммейт не делала.
– …Стала называть наше соседство бостонским браком. Не все из вас могут знать, что бостонский брак…
– Ого!!!
– А можно с вами втроем руммейт и бостонский брак!
– Народ, заткнулись все! Озаботы, блин. Витя, я тебе сказала, чтобы ты прилично вел себя в приличном доме и обществе. Моя соседка… Ладно, моя подруга Настя хочет сказать, что мы с ней норм живем. Настя, за тебя! Давай, че за истории ты там придумала?
– Нет, не я придумала. Я вас всех прошу рассказать какую-нибудь историю из своей жизни. Какую угодно – смешную, грустную, трогательную или страшную. Вы же знаете игру «правда или действие»? Представьте, что вы проиграли в эту игру. И вам загадали правду. И вы теперь обязаны рассказать о себе что-нибудь откровенное. Может быть, даже постыдное, щемящее.
– Это когда ширинкой прищемил?
– Виктор, это необязательно должно касаться телесного низа…
– Но рассказывать надо, как, типа, когда проотвечался?
– Да-да-да, Виктор. Насколько я могу судить, вы мыслите в правильном направлении. Ну что, кто смелый? Или кинем жребий?
– Кинем палку!
– Витя!..
«Как же красив Алексей! Наташа нисколько не преувеличила. Как по мне, даже приуменьшила его достоинства. Моя теория была верна: она сама в него влюблена. Да и как не влюбиться в такого? При его остроумии, которое он продемонстрировал как бы невзначай, он так скромно и естественно держится! Блеск его обаяния становится особенно заметным на фоне этих неандертальцев. И как застенчиво и, в то же время, страстно он смотрит на меня иногда. Ой, он мне на коленки, что ли, смотрит… А этот бейлис такой вкусненький. Как мороженое!..».
– … Выхожу из магаза. А она возле входа стоит. Такая вся на стиле, в шубе. Приличная, в общем, с виду женщина. Но стоит у магаза. А время скоро 11. И понятно, денег нет. А то че бы она тут стояла? Короче, у нас же, у охранников глаз наметанный. Видим, кто че в магазе делает. А тут у меня глаз сразу и наметанный, и подбуханный. Вижу, тетка в штопоре тоже, а догнаться нечем. А я че? От меня клюшка моя ушла, я третий день бухаю. Хочется тоже, чтобы кто-то пригрел! Подхожу к ней, достаю сигарету. Говорю: девушка, зажигалки не будет? И пакетом так звякнул, специально палевно. Она сразу клюнула, конечно: а у вас выпить не будет? Будет, говорю, будет. Постояли, покурили. Даже убалтывать ее не пришлось, сразу пошли ко мне. Думаю, выпьем, и я ее отшпилю.
А она че-то такая шубутная оказалась! Всю ночь мне втирала про своего перца, который ей бухать не дает, говорит, из дома выгонит. Ну, с мужиком она тут живет на районе. И ей типа надоело, и она сама от него свалила. И всю ночь ставила на репите песню «Повесил свой сюртук на спинку стула музыкант». Сука, ненавижу. И водку всю мою выжрала. Причем запивала молоком, прикиньте! Ну, водку-то мы все-таки вместе, думаю, выжрали. Потому что я не помню, как вырубился. А утром просыпаюсь, она в дверях стоит уже одетая. И мне такая говорит: я знаю, как тебя зовут, где ты работаешь и где живешь. Если кому-то скажешь про то, что вчера было, тебе конец, понял. У меня муж прокурор. И ушла. А я с тех пор уже два года хожу и думаю: отшпилил я ее тогда или нет?
– Да-а, Паша. История.
– Вечер офигительных историй. Настя, ты классно придумала, респект.
– Давайте выпьем за Пашину историю! Настя, давай выпьем! Настя, ты уснула, что ли? Выпьем, говорю! Витя, теперь твоя очередь.
«На минутку мне пригрезилось, что было бы, если бы мы встретились в моем мире, на моих правилах, а не среди этих пьяных гогочущих питекантропов. Или неандертальцев? В чем разница?.. Неважно! Он – успешный бизнесмен, человек дела, но в то же время такой флибустьер-фрилансер. Он не зависит от обстоятельств места и времени. Он ведет свои дела с горных вершин и из морских впадин, в джунглях Амазонки и песках Сахары. Он современный пират, для которого добывание пиастров – сразу и работа, и наслаждение. Образ жизни…
Я со своим образованием и вкусом работаю где-нибудь в сфере культуры. Курирую какое-нибудь благородное образовательное начинание. Иногда я кажусь себя фрейлиной, под патронажем которой талантливые детки в современных воспитательных домах учатся работать со словом… чувствовать слово, любить его…
Да, слова – это моя стихия, а дела – его. Мне не хватает прагматики, а ему – романтики. И нам обоим, конечно же, не хватает любви. Он твердо стоит на ногах, а я вечно парю в облаках… Я вся раскрыта навстречу этому миру, а ему порой трудно выбраться из панциря, в который он, такой сильный с виду, прячет от жестокого мира свою тонкую ранимую душу. И мы так чудесно дополняем друг друга, взаимно обогащаем! Наш союз полон гармонии и уважения!
Мы посещаем концерты симфонической музыки, не пропускаем ни одной заметной выставки, на каждые выходные он возит меня в Европу. Вена, Берлин, Кельн; опера, биеннале, зимний карнавал. Чувственное напряжение между нами растет… До этого он был рыцарем, но теперь он снова пират… И вот в одном из парижских отелей он заходит вечером вернуть фен… В моем мире у него длинные волосы, а не эти ужасные залысины… Что, у него в номере фена не было? Неважно! Он заходит в мой номер с видом на Эйфелеву башню. И Бастилия падает…
Ой, какой все-таки у бейлиса божественный вкус! Действительно как растопленное мороженое, как мне мама в детстве давала, когда холодное нельзя было. Почему я раньше не пила?! Почему я раньше вообще ничего интересного не делала?!
Так хочется принять Позу Трупа».
– …На мне, короче, такая юбка пидорская и тапочки. Ну, типа я балерина. Я сижу в такой корзине, как типа воздушный шар, но самого шара нет. Сказочная корзина, понял. Она сама летает. Над парком Горького я летаю в ней. Над рекой туда-сюда летаю, что хочу, делаю. Потом думаю: а че над рекой? Надоело! Перелетел опять на набережную и начал телок за сиськи, за жопы хватать. А она такая управляемая, как X5, понял! Мне дядя давал покататься. Я налетался там, наверное, на всю жизнь: снизился, юбку телке задрал, опять высоту набрал. Вот это был кайф!
Но! При этом на мне всю дорогу юбка и тапочки эти пидорские. А это мы у Вована на вписке тогда бухали. Проснулся, а рядом Вован спит. А у меня болт стоит. Во попадалово… И с тех пор думаю, на что у меня тогда болт встал: на то, что я во сне телкам юбки задирал? Или на Вована?
– Сны не считается!
– Витя, мы от тебя самой нормальной истории ждали! А ты нам какие-то пидорские гомофантазии навешиваешь!!!
– Витя, давай пацанскую историю! От души душе душевно в душу!!!
«Как бы я описала это в стиле Толстого… Горбун с низким лбом смеется, насыпает в стакан с темной влагой прозрачных кубиков, отпивает. Пододвигается к девушке с желтыми волосами, пытается сказать ей что-то на ухо, та отворачивается. Горбун встает, приносит продолговатый предмет, расширяющийся книзу, с круглой дырой посередине, от которой к другому концу тянутся проволоки. Начинает бить по этим проволокам пальцами и широко и кругло открывать рот. Все открывают и округляют рты тоже. Девушка с желтыми волосами пододвигается к горбуну, смотрит, как тот бьет пальцами по проволокам, сильнее других округляет рот. Все округляют рты и смеются.
Не округляет и не смеется лишь один. Худой брюнет с залысинами, в клетчатой рубашке, застегнутой на последнюю пуговицу, наливает из бутылки с прозрачной влагой в стакан, где уже есть темная влага, и выпивает, наливает и выпивает еще. Кажется, это он в виски наливает водку. Сказать ему? Неважно! Девушка с желтыми волосами смотрит на него и перестает округлять рот. Постепенно все перестают открывать и округлять рты тоже.
Боже, я ведь сейчас как Наташа… Я – Наташа! Ростова! В опере! Перед похищением ее! Анатолем! Курагиным!!! Леша. Леша. Лешенька. Я готова. Я хочу упасть! Успей меня подхватить! А то я не хочу быть как Наташа».
– …С тех пор, как я ее увидел… Жизнь потеряла для меня всякий смысл… Я не могу ни есть. Ни спать. И свое мужское достоинство… Я готов подложить к ее ногам. Только бы она позволила мне целовать край ее одежд. Если бы она хоть раз согласилась пойти со мной в кафе… Могла бы заказать что угодно. И мраморный стейк. И благородное вино. И даже мороженое самое дорогое. Мне сегодня зарплата упала.
«Мороженое. Бейлис. Леша!»
– Алексей, а проводите даму на кухню! У нас там, кажется, завалялось мороженое. Мне есть вам кое-что… Я имею вам сказать суть. Вы знаете, что Бунин ругался, когда при нем говорили «суть», ведь правильно «суть есть». Алексей, вы плачете? Мне тоже горько, потому что жаль себя и свое высокое платоновское… Платоническое? Неважно! Главное, что суть есть.
– Леша, проводи ее, она сейчас там где-нибудь очки себе разобьет.