48
– С самого своего Дня Рождения я поняла, что любовь – это не просто коробка сливочных помадок. Которую можно просто продать, купить, подарить. Любовь – это гораздо нечто большее. Любовь – это сама ты. Но только укутанная в теплый мягкий вязаный шарф. Укутавшись в любовь, как в шарф, ты защищена от холодного ветра и снежинок в лицо. И там, где сегодня шелестят снежинки, завтра может наступить лето. С теплыми капельками ласкового дождя на лице… Но, впрочем, я отвлеклась.
– Анна, впрочем, ты сильно отвлеклась.
– Возможно, Мария! Но какая это была прекрасная свадьба! Просто карамельная сказка, а не свадьба. Все девочки, хоть и никогда не признаются даже самим себе, очень глубоко в душе хотят такую свадьбу-сказку. И мы с моей подругой Марией, как правило, не стали исключением. Но обо всем по порядку и сначала. Одиночество преследует меня с самого дня рождения…
– Мне рассказывай! А не каким-то левым непонятным людям.
– Я оттачиваю свое повествование!
– На мне оттачивай. По порядку и сначала. Но не с такого начала.
– Да, Мария, ты, как всегда, права. Краткость – искра таланта.
– Что ты пыхтишь как слон? Нормально можешь рассказывать?
– Это я судорожно вздохнула про себя, как после горьких очищающих слез.
– Да не про себя ты вздохнула, а вслух. Как слон.
– Пожалуйста, помолчи! Ты отвлекаешь и раздражаешь мое повествование!
– Да пожалуйста! Люди потом будут слушать твое повествование. Я-то была там, и так все знаю.
– Ты знаешь, как дышат слоны? В сердцах которых бьется любовь?!
– Да, знаю. Я в Тае три года работала.
– Ну и не мешай! Итак, Мария, хрупкая блондинка двадцати двух лет, презрительно отвернулась от меня…
– Спасибо, конечно, что хрупкая. Но мне так-то уже тридцатник. Как и тебе, впрочем.
– … На свадьбу нас пригласил Виктор. Это мальчик, тоже с детства, как и я, не знавший тепла, любви и выросший в итоге в своей атмосфере в одинокого волчонка.
– Ну какого волчонка? Обычный гопник с Выхино. Симпотный, это да. А ты себе, как всегда, нарисовала некий непонятный образ.
– Опять сбиваешь!
– Ой, все. Симпотный волчонок Виктор с Выхино пригласил нас на свадьбу своих друзей. Давай с этого начала и по порядку.
– Спасибо.
– Пожалуйста.
– Отпущу некоторые детали, как нас пригласили на праздник, где был, в том числе, Виктор. А Виктор уже, в свою очередь, пригласил нас на свадьбу своего друга Алексея. Отдельно стоит сказать об Алексее.
– Отдельно, но не совсем отдельно. А то ты так до утра будешь рассказывать свое непонятное повествование.
– Алексей тоже, как я, вырос в атмосфере холода, непонимания. И, может быть, даже детдома.
– Ты детдомовская, что ли? Ты же говорила, еще по малолетке с мужиками стала жить.
– Я рисую некий образ!
– Непонятный, как всегда.
– А мне Алексей сразу стал понятен и, может быть, даже близок. Красивый и печальный мужчина, как ты и как я. Который сумел сохранить в сердце тепло.
– Не знаю, как ты, а я не хочу быть, как Алексей. Такое тепло мне вообще не упало.
– …И если в твоем сердце живет тепло, то ты обязательно встретишь свою любовь! Что Алексей и сделал. Он встретил любовь в лице Анастасии, красивой и печальной девушки. Как ты и как я.
– Как она, я точно не хочу.
– …Когда молодые люди встретились, это была любовь с первого раза. Алексей и Анастасия нашли свои половинки. Отдельно стоит сказать об Анастасии. Которая сразу стала близка и понятна мне.
– Ты про свадьбу будешь рассказывать?
– Ты как будто хочешь вынудить из меня некие детали! Которые я намеренно хочу отпустить для повествования. Итак, они нашли свои половинки. Хоть и выглядели печальными. Но оттого еще больше красивыми. Приближение свадьбы ускорило то, что вскоре у них должна была появиться третья половинка…
– По залету свадьба, короче.
– …И они решили пожениться. Чтобы их третья половинка не росла в атмосфере холода и непонимания. И, может быть, даже детдома.
– Ну какой детдом! Ты видела, сколько там родни набилось.
– Это были жестокие люди! С холодными сердцами, в которых не бьется любовь. По Насте это особенно чувствовалось в тот вечер. Набитый людьми, как ты правильно сказала, Мария. Наполненный холодными равнодушными людьми и родней, которая даже не скрывала свою горечь. Которая читалась на их лицах.
– Ну там скрывай не скрывай, и так читалось на лицах: эта свадьба вообще никому не упала. И, в том числе, в первую очередь, самим Алексею и Анастасии.
– Да, отдельно я не сказала про Анастасию. А стоит! В разгар торжества я подошла к ней и тихо и проникновенно шепнула через плечо: «Анастасия! Любовь может прийти не с первого раза. А как-то иначе».
– И че она?
– Посмотрела на меня проникновенно и тихо тоже через плечо. Мне кажется, она все поняла. А вокруг весело шумел зал, набитый шумной толпой. И мне кажется, никто из них не знал, что главная виновница свадьбы носит под сердцем крошечного человечка, в котором уже бьется любовь…
– Ну ничего себе крошечного. Там, походу, уже месяц пятый.
– …В котором, тем не менее, уже бьется любовь, их любовь! В дворце бракосочетания было весело и многолюдно от набившейся толпы и родни. На очевидный для такого торжества вопрос: «Готовы ли вы взять в мужья этого человечка?» – Анастасия лишь презрительно поморщилась.
– Да у нее токсикоз, походу, накатил.
– …И победоносно поставила недрогнувшей рукой судьбоносную подпись!
– Ну а куда деваться?
– И Алексей тоже поставил подпись, навеки соединив свою судьбу. А Виктор его по-дружески поддержал в этом решении.
– Скорее за Алексея Виктор подпись поставил по-дружески. Ну то есть, если бы Виктор его не поддержал, Алексей, может, до этого стола вообще бы не дошел. Может, и к лучшему было бы.
– Их сердца соединила судьба.
– Судьба и Виктор. Потому что уже в загсе Алексей невменько был.
– Он был пьян любовью.
– Любовью тоже, конечно. Но то ли со вчерашнего, то ли просто так сильно на эту свадьбу-сказку не хотел. Непонятный образ.
– Дай я дорисую его легкими пастельными штрихами и мазками.
– Ты самое главное-то дорисуй.
– Да! Когда шумная веселая толпа двинулась из дворца бракосочетания на церемонию празднования торжества, я обернулась и через плечо разговорилась с матушкой Анастасии, Наталией Петровной…
– Наталья Петровна, конечно, та еще матушка. Ее бы в монастыре запереть как раз.
– Не Наталья, а Наталия! Легкое, сквозящее имя той, кто подарила жизнь той, кто завтра подарит следующую жизнь…
– Ну не завтра. Все-таки там только месяц пятый еще.
– …Следующую крошечную жизнь в этот мир! Изысканное имя Наталия как нельзя лучше подходило этой красивой, но печальной и мудрой женщине. Утерев уголки глаз краешком теплого мягкого шарфа, Наталия Петровна через плечо разговорилась со мной, скромной гостьей на этом чужом торжестве следующей жизни. «Детей вырастила, вырастить бы внуков…» – расчувствовавшись, уронила через плечо мудрая женщина скупую слезинку. «Будут у вас и внуки, и правнуки!» – ободряюще поцеловала я Наталию Петровну в мягкий теплый висок.
– Главное.
– Главное! Отец Анастасии Аркадий Игнатьевич…
– Игоревич.
– Неважно! Со мной, как со скромной гостьей, он был прост и мил. Без отчеств. Как, может быть, в детдоме. В разгар торжества и праздника бракосочетания и любви он поднялся на сцену и коротко уронил через плечо: «Дети мои, плодитесь и размножайтесь…».
– Да они и так уже, впрочем.
– Он благословил их! «… То добро, которое я нес все эти годы, через годы невзгод для вас, дети мои. Вот это добро, плодите и умножайте его. Все забирайте», – горько проговорил мудрый мужчина и скупо уронил через плечо ключи от квартиры на «Бауманской».
– Аркадий Игоревич вообще самый нормальный мужик был на этой свадьбе.
– Игнатьевич.
– Неважно. И тут началась настоящая вакханалия праздничного торжества.
– Ну ты прикинь, родители хату на свадьбу подогнали? У тебя бы не началась вакханалия? Но это со стороны невесты. Ты со стороны жениха расскажи по порядку и сначала.
– О родителях жениха стоит сказать отдельно. Красивая и печальная матушка Алексея, простая мудрая женщина из Екатеринбурга, из горного края сказок, малахитов и самоцветов…
– Ну не так отдельно.
– Простая, мудрая и печальная женщина скромно представила гостям Владимира Георгиевича, с которым она сама познакомилась только на свадьбе. Познакомилась сама и представила гостям Владимира Георгиевича. Который, может быть, заменял и заменил Алексею того самого отца, которого он был лишен, может быть, с самого своего дня рождения. «Какой простой, но, может быть, мудрый человек этот Владимир Георгиевич», – подумала я удивленно. И оказалась права. Когда, казалось бы, отгремело главное торжество, вызванное подарком-квартирой со стороны отца невесты, на импровизированную, украшенную гирляндами сцену со стороны жениха вышел Владимир Георгиевич. Который заменял в тот импровизированный вечер отца жениха. И небрежно помог взобраться по ступенькам матери жениха…
– Сейчас ты реально как, может быть, в загсе рассказываешь. Ничего не понятно.
– …В качестве импровизированного подарка Владимир Георгиевич передал в дар молодоженам одну из двух своих комнат на «Добрынинской».
– Нормально, нормально.
– И вить свое уютное гнездышко после свадьбы молодожены будут в семейной квартире на «Бауманской», со стороны родителей невесты. А в комнате на «Добрынинской» со стороны Владимира Георгиевича жених, может быть, совьет свой уютный кабинет. Красивому и печальному мужчине, согласись, так идет свой собственный, пусть и маленький, кабинет. Где в кабинетной тиши можно предаваться раздумьям наедине со своими мыслями.
– Соглашусь. Но судя по жениху, предаваться он там будет алкашке. Наедине с собой.
– Радость жениха, может быть, неуемную, можно понять.