Когда Кха внезапно исчезли, пружина разжалась – человечество взорвалось невероятной активностью и энтузиазмом во всех областях жизни. Экспансия и познание стали нашей сущностью, мы приникли к этому миру, будто к роднику после долгой жажды. Мы стали безраздельными хозяевами и жаждали объять свое наследство. Энтузиазм вылился в научный прогресс, и даже три столетия спустя мы по-прежнему на гребне волны! (...)
Научный прогресс за триста лет поднял человечество на невиданные доселе высоты. В 98 (2206) году баргенские инженеры (тогда еще называемые кузнецами) сконструировали первый промышленный механизм, работающий на паровой тяге, породивший впоследствии прочие паровые машины.
За основу были взяты клеттские чертежи паровой турбины, так и не нашедшей практического применения в период войн предыдущей эпохи. Всем нам понятен принцип водяной мельницы, когда направленный водный поток вращает колесо, превращая силу воды в механическую работу. Паровая турбина, ставшая предтечей паровой машины, действует по такому же принципу, с той разницей, что лопасти колеса толкает струя пара.
Такое изобретение само по себе не практично, но модель продемонстрировала огромный потенциал, сокрытый в паровой технологии. Естествоиспытатели оценили силу, с которой расширяется вода при нагревании. Теперь необходимо было устранить потери получаемой энергии – сконцентрировать давление пара в нужном направлении. (...)
Издревле говорят, что бесконечно можно смотреть на огонь, воду и работающего человека. Сегодня человека из пословицы все чаще заменяют работающим поршнем: размеры подогнаны идеально, цилиндр блестит полировкой, движение неутомимо, воздух наполнен запахом топки и влажен от клубов пара. Паровая машина стала союзом двух стихий-антагонистов – огонь с водой сошлись вместе, чтобы перевернуть привычный мир.
Теодор Бремер, "Лик истории": Пятая эпоха, или Эпоха свободы
Я ворвался в палатку штаба. Перевернутый стол валялся на полу. Великий приор ходил взад-вперед, заложив руки за спину. Вместо камзола на нем была золотая кираса и черный плащ.
– Что случилось? – спросил я.
– Вернулся гонец с ответной телеграммой, – сказал Бернард сквозь зубы. – Прошлой ночью сэр Ален наложил на себя руки. Теперь нам ни за что не договориться с раскольниками.
– Вот… – я выругался. – Но почему сейчас? Что произошло?
– Какая-то трагедия с его женой Хелен Дозо, она живет в Роане. Выяснять подробности некогда. Вероятно, слухи дошли до сэра Алена, вот он и отчаялся.
Я некоторое время смотрел на него остекленевшими глазами, размышляя, что же могло случиться, и имеет ли к этому отношение мой (ее) мушкет. Наконец сказал:
– Невовремя.
Великий приор опустил на голову шлем с высоким плюмажем. В прорези вспыхнули бледно-голубые глаза.
– Зато мы вовремя нанесем удар, покуда раскольники не узнали новость и не подготовились. Вам зачтутся ваши старания, но переговоры провалены. Теперь ваше место на поле боя. Седлайте коней, сэр Карахан, собирайте своих. Я назначаю вас в кавалерию, будете в моей свите. Живо!
Новая запись в дневнике
Заиграла тревожная музыка с отрывистой дробью военных барабанов и глухим рокотом труб на фоне. Оруженосец и Горнист были уже верхом и ждали у порога, приведя моего буланого коня. Я зашел в спальную палатку и отыскал Хаммера, но тот спал и был оффлайн. В полевых условиях я не мог пользоваться чатом-телеграфом, поэтому попросил дежурного передать Хаммеру сообщение, когда тот проснется.
Сэр Мармиллион вышел из группы парламентеров и остался в лагере за главного. Великий приор Бернард Верн гарцевал по лагерю на черном коне и выкрикивал распоряжения. Рыцари выбегали из спальных и развлекательных палаток, ругались и ворчали, тушили костры и зажигали факелы – огненные сгустки заметались в полумраке летней ночи. Слышался топот и конское ржание. Появились приоры со знаменами, разводя свои отряды по местам.
Прибившись к всадникам, я со своими НПС выехал к фронту. Вдоль палаточного лагеря располагалось четыре платформы с мортирами. Черные жерла смотрели в сторону форта и влажно поблескивали, покрытые капельками росы. Бомбардиры таскали ящики со снарядами и порохом. Пушкари запрягали тягловых лошадей в орудийные передки: между высоких колес со спицами виднелись длинные дула, украшенные барельефами.
Выстроился пехотный отряд рыцарей с винтовками и шпагами, приор разбил его на десятки. Всего пехотинцев было около полусотни. НПС стояли ровными рядами, а затесавшиеся игроки чуть выбивались и постоянно вертелись, озираясь. Мимо пронесся сэр Бернард Верн и натянул поводья, поравнявшись с командиром пехоты. Черный конь взвился на дыбы – прикрепленное к седлу знамя всколыхнулось яркой волной и коснулось земли. Великий приор приказал пехоте стоять на месте и ждать приказаний.
– Внимание, артиллерия! – крикнул он. – Мортирщики – ваша задача уничтожить орудия врага, прикрывать наступающие силы. Задача пушкарей – подвести орудия к форту и разбить ворота прицельным огнем.
Он занял место впереди кавалерии. В конном отряде было порядка тридцати рыцарей, среди которых мелькали ники незнакомых мне игроков. Я расположился рядом с великим приором, несколько сбуровив ровные ряды. Бернард посмотрел на форт в подзорную трубу и скомандовал отряду пушкарей отправляться.
Запряженные лошади двинулись вперед, заскрипели колеса, тяжело перекатываясь по бугристой равнине. Пушкари молча сопровождали орудия и не зажигали факелов. Через подзорную трубу я наблюдал, как они уходят в мутноватую ночь. Достигнув необходимой дистанции, пушкари остановились. Я затаил дыхание.
Прогремел первый выстрел. Ядро ударилось в бастион и срикошетило. На далеких стенах стали загораться огоньки. Пушкари отрегулировали наведение, раздался второй выстрел, за ним третий, четвертый, пятый. Пушки плевались огнем, вздрагивали и отскакивали назад. Поднялись облака плотного белого дыма.
Далеким рокотом раздался ответный огонь – стены бастиона покрылись красноватыми вспышками. Ни один выстрел не задел наши пушки, ядра противника вгрызались в землю с недолетом в сотни метров.
– Мортиры – огонь!
Я едва не оглох. Залп из четырех орудий сотряс землю, огненные росчерки исполосовали небо, словно из мортир вылетел рой маленьких комет. Бомбы описали дугу, и равнина перед самым бастионом покрылась огненными вспышками.
– Вести прицельный огонь! – скомандовал Бернард.
Служащие бомбардирами министранты неутомимо перезаряжали орудия, подвозили новые снаряды. Дощатые настилы мортир покрылись копотью, стелился густой дым. Потянуло знакомым со службы в армии запахом. Сладковато-пряным, химическим. Интересно, от суррогатного запаха пороха, который генерирует КВР, тоже заболит голова и начнет подташнивать?
Бомбардировка продолжалась. Рядом я услышал спокойный голос Бернарда. Он обращался ко мне.
– Наши мортиры бьют дальше, и снарядов у нас больше. Навесным огнем мы сравняем их с землей. Потом прогуляемся по руинам.
– И вся битва? – спросил я.
– Вы представляли иначе? Хотели пустить кровь врукопашную? – великий приор невесело усмехнулся. – Сейчас не Четвертая эпоха, времена другие. Даже если противник покинет форт и нападет, то до нашего лагеря дойдет лишь десяток рыцарей, а остальные полягут под картечью.
Нам в лицо ударил ветер, последние слова Бернарда скомкались. Он нахмурился и посмотрел на небо. Даже в сумрачных тонах рассвета было видно, как над фортом Кираун сгущаются тучи. В черно-фиолетовой пучине пробежала молния. Ветер усилился и стал ледяным.
– Они вызвали грозу? – спросил я.
Великий приор с минуту вглядывался в небо. На лице резче проступили морщины, он как будто постарел еще сильнее, голубые глаза потеряли недавний блеск.
– Мы делаем ставку на технологии и ищем силу в современности, но забываем, что кто-то ищет ее в прошлом, – задумчиво сказал сэр Бернард Верн. – Я не доверял слухам, что среди раскольников есть владеющий факарамом. Зря. Придется атаковать, пока они нас не уничтожили.
Он резко обернулся и выкрикнул:
– Кавалерия, вперед!
Наш отряд колыхнулся и двинулся вслед за великим приором. Копыта стучали по упругой земле, послышалось конское фырканье и бряцание оружия, затрепетали на ветру знамена. Артиллерия огненными вспышками разрывала ночной мрак, который и без того растворялся в рассвете.
Мы достигли наших пушек и сделали остановку, рассматривая крепость. Ворота превратились в груду обломков и щебня. Великий приор отдал пехоте приказ наступать. Я оглянулся – на пределе видимости различил, как ряды рыцарей направились из лагеря к форту. Регулярно громыхали мортиры и покрывали укрепления противника взрывами бомб.
Туча над фортом расползалась по небу и впитывала в себя рассвет, словно гигантская губка – снова начало темнеть. Молнии пробегали в темных громадах неестественно часто, раздавался сдержанный гром, похожий на рык усмиренного хозяином пса. Туча нависла над нами, но ни капли дождя не пролилось. Рыцари запрокидывали головы и обменивались неуверенными репликами. Раздавались нервные смешки.
– Путь свободен, ворвемся внутрь, братья! – скомандовал Бернард. – Галопом. Рассредоточиться. Придерживаться слепых пятен артиллерии. Задача – захватить орудия врага, чтобы обезопасить поле для подхода пехоты. Задача моего отряда – найти того, кто собирает грозу. Его факарам нужно прервать как можно скорее.
Новая запись в дневнике
Под ногами неслась темная трава, небо полыхало огненными росчерками, слышался грохот и крики.
Уши обожгло свистящее шипение – мелькнуло пушечное ядро и врезалось в соседнего всадника. Я успел увидеть четырехзначное число урона, и сосед пропал. Другое ядро ударило рядом и обдало нас комьями земли. Я скомандовал Горнисту и Оруженосцу следовать за мной колонной: так шанс словить ядро в три раза меньше, но уж если попадет, то снесет сразу троих. Пусть так, ведь если убьет меня, то судьба моих НПС уже не будет иметь значения.