– Да вы сама доброта!
– И всегда у меня на коленях лежит Библия.
– Я именно так и думала, – сказала Эрин. – Ну и как – помогает?
– Я борюсь с дьяволом в его собственном логове.
– Что ж, Бог в помощь, – отозвалась Эрин.
– Добро против зла, зло против добра – это вечная борьба. Вечная и извечная. – Судья нашел уголок стола посуше и положил туда Библию, после чего пару раз жадно и шумно отхлебнул из стакана. На сцене танцевали обе Моники, одетые стрелками: сапоги с бахромой, стетсоновские шляпы, кобуры на боку и серебряные звезды на голой груди. Через несколько секунд судья, казалось, уже и не помнил о существовании Эрин.
– Мне надо подготовиться к выступлению, – сказала она, вставая.
Судья тут же ожил.
– Значит, ваш ответ – нет?
– А какой ответ обещал вам мой друг?
– Мистер Дилбек не был уверен.
«Наконец-то, – подумала Эрин, – это тот самый конгрессмен, о котором говорил ей Джерри».
– Мы говорили с ним относительно вашего дела об опеке, – продолжал судья, – и я предложил уладить его путем устной договоренности. Разве он не сказал вам?
Путем устной договоренности! Ну и скотина!
– Ваша честь, – вежливо проговорила Эрин, – я не знаю никого по имени Дилбек. И, что бы вы ни предложили ему, даю вам слово, что мой ответ будет «нет».
Судья выглядел не столько униженным, сколько растерянным.
– Ну что ж, – сказал он наконец, помешивая лед в своем стакане. – Но, может быть, мы с вами могли бы выбрать какое-нибудь воскресное утро, чтобы помолиться вместе.
Адвокат встретил Шэда в дверях.
– Проходите, проходите, проходите! – повторял он, улыбаясь широкой клоунской улыбкой.
Шэд не доверял излишней веселости.
– Я уже прошел, – сказал он. – Какие новости из «Деликейто дэйри»?
Мордекай провел его в кабинет.
– Не желаете ли кофе, мистер Шэд?
– Я желаю ответа на свой вопрос, мистер Мордекай.
Шэд извлек из висевшей на поясе сумочки небольшой ручной буравчик фирмы «Блэк-энд-Деккер» с четырехдюймовым стальным острием и, ни слова не говоря, начал аккуратно пробивать дырочки в висевшей на стене репродукции Матисса – любимой картине Мордекая.
– Это новый пуантилизм, – пояснил он обалдевшему адвокату.
Вскоре картина брякнулась на пол, обнажив занимаемый ею раньше кусок стены с точно таким же узором из белых дырочек в тех местах, где отвалилась штукатурка. На шум прибежала было секретарша Мордекая, но Шэд несколькими убедительными словами отправил ее назад. Мордекай, упав на колени, взмолился о пощаде. Он начал репетировать эту сцену с того самого момента, как ему позвонил одуревший от снотворного доктор Виббз. Его общение с Шэдом прошло весьма неудачно.
– Не убивайте меня! – молил Мордекай. – Я придумаю, я сделаю что-нибудь!
Шэд сунул буравчик под мышку.
– Рассказывай с самого начала, придурок, – скомандовал он.
Всхлипывая, адвокат принялся рассказывать. Йогурт был надежно спрятан в холодильнике в приемной. Беверли в тот день была больна, ее заменяла временная секретарша. И вот она, она... даже не спросила – так и слопала все: и йогурт, и таракана...
Черепашьи глазки Шэда медленно закрылись и оставались закрытыми еще долгое время после того, как Мордекай закончил свое печальное повествование. У Мордекая ломило колени, но он был чересчур напуган, чтобы позволить себе шевельнуться. Беверли снова просунула голову в дверь, и Мордекай даже вздрогнул от звука собственного голоса, приказывающего ей успокоиться и удалиться.
«Еще один социопат-нарколептик, которому нужны юридические услуги», – подумал он.
– С вами все в порядке? – осмелился наконец спросить незадачливый адвокат.
Безволосый гигант открыл глаза. Его лицо не выражало ровным счетом ничего. Запустив руку в нагрудный карман, он вытащил целую горсть скрюченных дохлых насекомых – тараканов, кузнечиков, майских жуков, даже одного скорпиона – и выложил их на стол Мордекая.
– Но чтобы на сей раз никаких кретинских штучек, – предупредил он.
Адвокат с трудом поднялся на ноги и, прихрамывая, медленно обошел кругом стол, тщательно делая вид, что восхищается коллекцией Шэда.
– Мы должны обсудить это, – сказал он.
– Никаких обсуждений, старичок. Пошли свою девчонку в супермаркет. И чтобы взяла только фруктовые.
– Вы не понимаете...
– Да скажи, чтобы хорошенько проверила срок годности. Я не собираюсь засовывать моих зверушек в прокисший йогурт. – Шэд снова уселся и выжидательно уставился на Мордекая.
– Но ведь это... это подлог, – слабым голосом возразил адвокат. – Может случиться, что меня за это исключат из коллегии адвокатов.
– Может случиться, что тебя разделают на отбивные, – спокойно проговорил Шэд, – если ты не начнешь шевелить своим жирным задом.
Мордекай почувствовал, что ноги у него стали ватными. Через пару секунд он перестал ощущать всю нижнюю часть тела, будто ее вовсе не было. У него перехватило горло.
– У меня... есть... другой план, – с трудом выдавил он.
– Я не сомневался.
– Есть... правда есть!
Легким толчком в плечо Шэд свалил его на пол. Мордекай тихонько взвыл, и Шэд велел ему заткнуться и не быть бабой. Мордекай вякнул погромче.
Шэд встал над ним и прицелился.
– Слабак, – сказал он, отпуская дохлого скорпиона, которого держал за хвост.
Скорпион упал прямо в открытый рот Мордекая, и крики немедленно прекратились, уступив место сдавленным, перхающим звукам.
– Там есть еще, – предупредил Шэд.
Внезапно на пороге появилась секретарша Мордекая. В руке она сжимала дешевый позолоченный нож для открывания писем, которым и попыталась поразить Шэда, но, ударившись об его массивное тело, нож согнулся, словно был сделан из обычной фольги для шоколада. Шэд спокойно разоружил женщину и велел ей принести своему боссу стакан воды.
Позже, когда Мордекай отхаркался и отплевался, Беверли подтвердила Шэду, что с его вещественным доказательством – злосчастным тараканом – все произошло именно так, как рассказывал Мордекай: временная секретарша съела его вместе с йогуртом.
– Ай-яй-яй! Это пахнет злоупотреблением доверием, – заметил Шэд, аккуратно выстраивая своих насекомых на столе, будто полки на военном параде.
– Я вас умоляю! Это произошло случайно, – проскулил Мордекай.
– Этот распроклятый таракан должен был обеспечить мою старость, понятно?
– Если вы хотите разбогатеть, мистер Шэд, выслушайте меня. – Мордекай сделал знак секретарше, чтобы она вышла из кабинета. – Выслушайте меня внимательно. Пожалуйста!
Указательным и большим пальцами одной руки Шэд осторожно взял кузнечика, другой – майского жука и, приблизив их друг к другу, начал передвигать их по столу, точно в танце.
– Давайте, валяйте. Я вас прекрасно слышу.
Мордекай достал цветной слайд, сделанный во время мальчишника Пола Гьюбера.
– Взгляните-ка вот на это.
– Что это такое?
– Посмотрите сами. Только осторожно, держите за уголок.
Положив насекомых туда, куда их надлежало положить, чтобы не нарушить симметрии, Шэд переключил свое внимание на снимок. Он поднес его поближе к лампе и прищурился, чтобы разглядеть мелкое изображение.
– Интересненько, – протянул он.
– Вы знаете, где это было сфотографировано?
– Конечно. В нашем заведении.
– А кто там на снимке?
– Я, Эрин и парочка пьяных кретинов.
– Эрин – это стриптизерша?
Шэд медленно повернул голову к Мордекаю.
– Эрин – это танцовщица. И самая лучшая из всех.
В его голосе прозвучала угроза. «О Господи, – подумал Мордекай, – теперь я оскорбил подружку этого монстра. Какая еще невезуха меня ждет?»
– Этого молодого человека зовут Пол Гьюбер, – несколько неуверенно продолжал он. – Он тоже мой клиент.
– Тогда помоги ему Боже.
– Тот пожилой, с бутылкой в руках – вы узнаете его?
Шэд снова взглянул на снимок.
– Нет. А бутылка от шампанского. От «Корбеля».
– Имя этого человека – Дэвид Дилбек. Вы следите за политикой, мистер Шэд?
– А что, я похож на человека, который следит за политикой?
– Мистер Дилбек – член конгресса Соединенных Штатов.
Всматриваясь в снимок, Шэд попытался перевалить эту информацию.
– Похоже, этот мужик хорошо влип, – сказал он наконец. – А вы, насколько я соображаю, собираетесь подать на него в суд?
– Возможно, дело и вправду дойдет до этого, – ответил Мордекай, – но я все-таки надеюсь, что удастся все уладить частным образом, в спокойной, разумной обстановке.
– Что-то ты опять распелся, – заметил Шэд, не любивший излишнего красноречия, и крепко ухватил Мордекая за толстую щеку. – Со скорпионом в глотке ты, ей-Богу, выглядел симпатичнее.
– Пустите! – взвизгнул Мордекай.
Шэд отпустил его.
– Ладно, рассказывай, с какого я тут боку припека. И чтобы больше никаких докторишек. Мне и одного хватило.
Мордекай потер ущипнутую щеку.
– Вы же очевидец, мистер Шэд. Вы присутствовали при этом нападении. Когда люди Дилбека узнают, что у меня есть очевидец, они там, простите за выражение, наложат в штаны...
– Скажи-ка, – перебил его Шэд, – сколько может быть денег у такого дерьмового конгрессмена?
– Верьте мне! Чем они дерьмовее, тем больше у них денег. – Мордекай на всякий случай отодвинулся подальше от Шэда. – Главное, помните: нам нужен не сам Дилбек. Настоящие, серьезные деньги у тех, кому он продал душу.
Шэд снова принялся играть со своими насекомыми.
– Забавно, – ухмыльнулся он. – Пожалуй, стоит попробовать проделать это на шахматной доске.
– Верьте мне, прошу вас, – повторил Мордекай. – Я кое-что знаю о Дилбеке: мы оба были делегатами от Мондейла в восемьдесят четвертом году.
– Я сейчас расплачусь, – отозвался Шэд.
– Но речь идет о миллионах долларов! – возопил Мордекай.
Пожалуй, он действительно говорил серьезно. Шэд решил пока повременить с выполнением своего желания свернуть ему шею.