Эрин разулась и зашла в воду по щиколотку. Гарсиа остановился, не доходя нескольких шагов до линии прибоя, зажег сигару и стал курить, выпуская дым через правое плечо. По счастью, он находился с подветренной стороны от Эрин.
– Вы считаете меня проституткой? – спросила она.
– Не говорите глупостей.
Эрин вышла на песок.
– Но вам не хотелось бы, чтобы ваша дочь занималась тем, чем я, верно?
– Свою дочь до тринадцати лет ни на шаг не отпущу от дома, – серьезно ответил Гарсиа.
Эрин улыбнулась.
– Анджи просто в восторге от костюмов своей мамочки.
– Она поймет, когда придет время, – сказал Гарсиа.
Эрин потянулась, вскинула руки. Так приятно было ощущать кожей солнечное тепло!
– Я все время твержу себе, что просто танцую – и все, – проговорила она.
– А я твержу себе, что я герой борьбы с преступностью. Ну и что?
Эрин внезапно охватило непреодолимое желание броситься в океан. Она разбежалась, нырнула, потом, вынырнув, проплыла ярдов пятьдесят, остановилась и легла на спину. Глаза щипало от соленых капель, и она постаралась сморгнуть их. Футболка белым пузырем вздулась вокруг ее тела, облепила грудь. В небе над головой Эрин, крича, кружили чайки. Серебристая рыба выпрыгнула из воды и, описав небольшую дугу, шлепнулась обратно. Неподалеку от Эрин пронесся виндсерф, и стоявший на нем мальчишка приветствовал ее свистом. Эрин погрозила ему пальцем.
Когда она выбралась на берег, Гарсиа предложил ей свой пиджак. «Какой все-таки он симпатичный», – подумала она, а вслух сказала:
– Я думаю, вам ни к чему мочить пиджак.
– Берите, берите, – настойчиво повторил Гарсиа, накидывая пиджак ей на плечи. – Уважьте старика.
Добравшись до автостоянки, Гарсиа принялся обыскивать свой «каприс» на предмет чистого полотенца. Эрин, заметив в багажнике холодильник «Иглу», выразила надежду, что в нем найдется несколько баночек холодной кока-колы. Детектив объяснил, что «Иглу» предназначен не для прохладительных напитков, а для частей человеческого тела.
– М-да-а, – протянула Эрин, услышав это. И, взяв в руки нераспечатанную упаковку голубых больничных масок, заметила: – Наверное, в этом вы выглядите потрясающе.
– Да, они удобные, – ответил Гарсиа и подал ей полосатое полотенце – собственность Донны.
Эрин снова заговорила:
– Я сейчас задам вам вопрос, который, думаю, вам до смерти хочется задать мне: как вы можете заниматься этим?
– Чем?
– Вашей работой. День за днем мертвецы, мертвецы – я бы этого не выдержала.
– Но кто-то ведь должен и этим заниматься, – ответил Гарсиа.
По пути назад они говорили о предстоящей встрече Эрин с конгрессменом. Эрин задавала массу вопросов. Он будет там один? Сколько времени она должна там оставаться? Что делать, если на него снова накатит какая-нибудь дурь? Некоторые ответы Гарсиа немного успокаивали ее, другие расстраивали еще больше.
Вдруг зазвонил телефон. Детектив взял трубку, проговорил с минуту и снова повесил ее, хмурясь.
– Дела? – спросила Эрин.
– Понадобился мой холодильник, – сквозь зубы ответил Гарсиа. – Это в «Майами интернэшнл».
– Крюк часа на полтора.
– Да нет, не к спеху. Этот парень валяется там уже с месяц. – И он объяснил, что вонь не так уж страшна, если, прежде чем прикоснуться к трупу, накапать на маску «Олд спайс». Для Эрин его слова прозвучали каким-то потусторонним кошмаром.
Когда они подъехали к ее дому, Эрин подождала на крыльце, пока Гарсиа осматривал квартиру, – не побывал ли кто там за время их отсутствия. Выйдя, он сообщил, что все в порядке. Правда, он умолчал о том, что вылил в унитаз ее бутылку «Бифитера».
Уходя, детектив велел Эрин еще раз хорошенько обдумать предстоящую встречу с Дэвидом Дилбеком.
– Вы будете с ним наедине, – предупредил он. – Если передумаете, я вас пойму. Это рискованное дело.
– Я не передумаю, – покачала головой Эрин.
– Тогда будьте готовы ко всему. За две тысячи он не ограничится невинным поцелуем в щечку.
– О, он определенно получит гораздо больше, чем невинный поцелуй, – усмехнулась Эрин. – Только скажите мне: я могу принести свои собственные кассеты?
– Само собой, – ответил Гарсиа.
Глава 24
Мистер Орли спросил Шэда, где он раздобыл скорпиона. Тот ответил, что купил его у одного парня из кубинцев.
– Живым или дохлым? – полюбопытствовал мистер Орли.
– Живым.
Мистер Орли наклонился поближе.
– Он что у тебя – больной?
– Нет. Я его утопил.
– Как утопил?
– В «Джонни Уокере», – невозмутимо пояснил Шэд.
Мистер Орли расхохотался, втягивая воздух сквозь зубы.
– Хоть какой он у тебя – рыжий или черный?
– Рыжий, – ответил Шэд, пинцетом извлекая скорпиона из кружки.
– Ну, ты даешь, – заметил, наблюдая за его действиями, мистер Орли. – Значит, ты собираешься представить дело так, якобы он попал туда еще на заводе?
– Само собой. – Шэд аккуратно уложил скорпиона в восьмиунциевый стаканчик из-под «Сыра по-домашнему» и, подцепляя ложечкой творожистую массу, завалил ею скрюченное тельце, оставив снаружи лишь жало.
– И что – они заплатят тебе? – с интересом спросил мистер Орли. – Я имею в виду эту компанию.
– А вы разве не заплатили бы на их месте? – Шэд накрыл стаканчик крышкой и крепко нажал на края. Он еще не решил, с кем выгоднее судиться – с фирмой, производящей «Сыр по-домашнему», или же с национальной сетью супермаркетов, продающих его.
– Этот парень, что продал тебе скорпиона, – это тот самый, у кого ты купил змею?
– Нет, другой.
– Лорелея ведь до сих пор ее боится.
– Я слышал.
Вскоре после того, как случилось несчастье с Буббой, Шэд сторговал где-то за две сотни подслеповатого боа-констриктора. Семифутовая тварь отличалась коварным и беспокойным норовом и мало годилась для выступлений перед публикой. Лорелея испытывала страх даже тогда, когда пасть змее туго заматывали клейкой лентой.
– Она боится вешать ее себе на шею, – продолжал сетовать мистер Орли.
– Так скажите, чтобы не вешала.
– А куда же ее тогда вешать, черт тебя побери? Она же выходит на сцену в чем мать родила!
Шэд пожал плечами.
– Вы хотели новую змею. Ну вот, я достал.
– Так вот, чтобы ты знал, эта мерзость еще и надула на Лор елею.
– Да, я слышал.
– А Лорелея теперь грозится, что уйдет от меня. Обратно в «Клубничную поляну».
– Что за черт, – задумчиво произнес Шэд. – Какая-то ползучая тварь – и та мочится. Это же надо, мистер Орли!
Он поставил стаканчик с сыром в холодильник и крупными печатными буквами написал предупреждение танцовщицам, Чтобы не трогали его. Мистер Орли спокойно наблюдал за ним в зеркале, лицом к которому сидел. В гримуборную прибежала Моника-младшая: у нее сломался каблук, и Шэд починил его с помощью клея «Крейзи глу». Затем появилась недавно нанятая новая танцовщица – Даниэль. У нее также было срочное дело: какой-то чересчур зоркий посетитель обратил внимание на еще не сошедшие шрамы от недавней операции (незадолго до этого она «сделала» себе новую грудь). Девушка обеими руками приподняла соблазнительные результаты хирургического вмешательства, и Шэд замаскировал шрамы пудрой «Мэйбеллин».
Когда они снова остались вдвоем, мистер Орли проговорил:
– Эти Линги просто не знают, с кем имеют дело.
– Я сказал им.
– Начет Толстяка Тони? И Никки Скарфо?
– Да им, в общем-то, до лампочки, – равнодушно сообщил Шэд. – Кстати, Толстяк Тони окочурился Линги прочли об этом в «Геральд».
Мистер Орли облокотился на столик перед зеркалом и подпер голову руками.
– Америка катится в тартарары, – глубокомысленно изрек он. – Такая вот у меня имеется теория. А все почему? Да потому, что все эти проклятые чужаки не уважают наши национальные институты. Ни Детройт, ни Уолл-стрит, ни даже мафию.
Шэду не понравилось, куда мистер Орли повел разговор. Он знал, что с минуты на минуту босс начнет подбивать его устроить какую-нибудь гадость Лингам и «Клубничной поляне»: мистера Орли не оставляла эта навязчивая идея.
– Я бы рад посодействовать вам, – проворчал он, – но не могу.
– Что так?
– Просто не могу – и все. – Он поколебался – не посвятить ли все же хозяина в некоторые подробности своего не слишком кристального прошлого, но подумал, что не стоит: комиссия, выдававшая лицензии на торговлю спиртным, не жаловала тех, кто брал на работу уголовников, пусть даже и бывших. – Вы лучше звякнули бы куда следует да попросили прислать вам какого-нибудь парня, который действительно умеет делать такие штуки. – Шэд ничем не рисковал: он прекрасно знал, что никаких звонков не последует, потому что мистер Орли даже шапочно не знаком ни с одним мафиозо.
Под руку мистеру Орли попалась щетка для волос, и он в сердцах стукнул ею о туалетный столик.
– Эти трижды проклятые Линги! Даже представить себе не могу, как это им вступило в череп разделать на куски живую и здоровую змею.
– Наверное, хотели что-то доказать, – отозвался Шэд.
– У бедняги Лорелеи от всего этого просто сердце в клочья... Послушай, поищи-ка в холодильнике, нет ли чего-нибудь холодненького.
Шэд принес ему баночку крем-соды.
– Я вот о чем думаю, – продолжал мистер Орли, открывая банку. – Вспомни старые добрые времена, когда мы еще назывались «Дворцом удовольствий», и еще раньше того... Все было по-другому. И девушки были другие, и клиенты, и даже дрались не так, как сейчас. Тогда все знали, что и как надлежит делать.
– Да, – подтвердил Шэд, впрочем, без особых эмоций.
– Тогда мы все знали, кто есть кто и что есть что Стриптизерши трахались со всеми подряд. Клиенты приторговывали травкой и колесами. Каждый имел при себе перышко либо ствол.
– Да, старые добрые времена, – поддакнул Шэд. – Я сейчас просто разревусь.
– Главное вот что, – воодушевившись, продолжал мистер Орли. – Да, это была паршивая забегаловка. Да, это был бардак. Но, черт побери, все подчинялось логическому порядку. – Он сделал большой глоток, повалял воду туда-сюда, надув щеки, и шумно проглотил. – В те дни мне не приходилось тратить нервы на каких-то дерьмовых Лингов. Конкуренция, ты скажешь? Да не было никакой конкуренции. Разные там диск-жокеи, музыкальные меню, ветродуйки, разные дрессированные удавы, мать их за ногу! Да не было ничего такого. И танцевали девчонки паршиво, да и вообще были не из тех, кого приглашают сниматься в «Плейбой». Ты помнишь Худышку Лиззи?