В-четвертых, готовила завтрак не я! У меня, даже когда мама жила со мной, такого не было. Ибо мать искренне считает, что привычка легко теряется, а ее материнская ответственность — денно и нощно эту привычку поддерживать. По крайней мере, это я себе так объяснила, мама же вообще называет обучением. Вот интересно, кто-то искренне верит, что реально обучает своего ребенка, например мыть посуду или чистить картошку? Это ж такое сложное дело! Если ни разу не покажут, то в какой-то момент ребенок останется один на один с картошкой. И умрет от голода. Ведь это тот навык, что требует тысячи часов тренировок, каждый день. Не дай бог пропустишь хоть одну тренировку — и все, капец.
По этой причине я не усердствовала с тем, чтобы заставлять ребенка что-то делать. Это просто облегчение моей жизни, но никак не помощь в обретении навыка. Даже если я ему ни разу не покажу, как мыть посуду, полагаю, он как-нибудь разберется. Оттого и помощь сына позавчера была мне так приятна, потому что это действительно попытка мне помочь.
А теперь вот и стриптизер делает мне приятно. Та-а-ак, Люда, что за мыслишки? Начинали же с готовки. Ах, нет, начинали и заканчивали чьим-то задом. В голову снова вернулись мысли, возникшие перед сном. Отправила ребенка одеваться в школу, наполнила миску кота, а то Яшка уже вертит задом, как собака, да еще и активнее моих мужиков. Наблюдая, как кот прекратил орудовать хвостом и приступил к еде, наконец спросила у Ромки:
— Слушай, а можно видосик того, как ты вот так танцуешь? — Выразить свою мысль про попотряс напрямую я постеснялась. Но попросить видео — нет. Удивительно выборочная стеснительность во мне живет. Хотя, может, я прошу ради Мишки, вон как танцевал парень, видео для «обучения» не помешает. Так, стоп, я только что осуждала обучение детей тому, как чистить картошку, но поддержала видеообучение тому, как трясти задницей? Мать года.
Долго упиваться самобичеванием мне не дали, потому что Ромка записал мой Ватсап и скинул пять видео. Пять! И на всех он вертит той самой привлекательной частью тела.
Мое стеснение окончательно попрощалось, сгорев в возмущении.
— Ты же свой попенс вживую никогда не видел, максимум в зеркале, откуда столько уверенности, что его классность тянет на пять видео?
— Просто он всегда залетает в рекомендации.
— Твою дивизию, его еще и рекомендуют! — Ноги меня от посыпавшейся информации уже не держали, и я села на кухонный стул.
— Даже друзьям отсылают. Тысячи людей, между прочим. — Ромка мне подмигнул.
— Сказала бы, что я не понимаю этот мир. Но я сама только что у тебя попросила видео танцующего зада.
Потерла виски. Что ж, по крайней мере, я не ощущаю себя совершенно шизанутой. Одно дело, когда ты одна попросила чей-то зад. Другое — осознавать, что нас тысячи. Почему-то я понимала, что Рома не шутит, что бы он ни имел в виду под своим странным набором слов.
Вот кому можно порекомендовать чей-то зад? Какой-то комитет по оценке красивых мужских поп? Почему мне сейчас так захотелось попасть туда в оценщики? Определенно, отсутствие постоянной интимной жизни плохо на мне сказывается. И главное — не сообщить последнее вслух, а то ж по глазам стриптизера уже вижу, что он готов оказать немедленную и посильную помощь.
Перед моим носом поставили тарелку с яичницей. А оставшуюся на столе после Миши посуду стриптизер забрал и вымыл. Вдохнула приятный аромат сделанного не мной завтрака, понаблюдала за движением мужских рук, сексуально скользящих по мыльной тарелке. Эх, мужик, что ж ты вчера-то не все вымыл после себя? И зачем я поставила такие невыполнимые условия? Я бы выполнила свое обещание, отличное оправдание придумала. Мама такая: «И как ты пошла на подобное? Переспать с представителем греховной профессии!» «Да я решила, что отдамся за мытье стола». Класс, о такой дочке мечтает каждая мать. Так что, может, оно и к лучшему. Мне в мужья не подходит ни бабник, ни маменькин сынок, ни стриптизер. Но это же не мешает мне наслаждаться его присутствием, верно?
За завтраком я как-то совершенно легко отвечала на вопросы про свою профессию. Хотя давно уже в обычном общении стала избегать этой темы. Рассказала о том, что основная моя работа с живыми, а не с мертвыми. Как исследую органы и зачем, на какие консультации приходят. И призналась, что опасаюсь живых. Человек в горе страшен. Рома слушал и кивал. Когда уже нужно было собираться и выходить, я поняла, что так ничего о своем новом соседе и не узнала. Болтала только я сама, впервые найдя благодарного слушателя, который под мои рассказы мог не только заинтересованно смотреть, но еще и продолжать с аппетитом есть яичницу вместе со мной.
Мишка был уже одет, так что мне пришлось поспешить со сборами. Впервые ребенку готовила завтрак не я. Впервые мой Мишка танцевал. Впервые я спокойно собиралась с утра, не пытаясь одновременно одеть и себя, и ребенка. Столько этих «впервые»…
— Ты сам собрался? — спросила я Мишку, когда до меня дошло. Обычно мне приходилось выбирать для него одежду и собирать портфель.
— Ты воспитала такого самостоятельного сына, — сказал Ромка. И я возгордилась. Пусть сама в шоке, но все же. Сын же расплылся в широкой довольной улыбке. И я поняла: пофигу, что именно он там положил в свой рюкзак и сколько из этого сегодня потеряет — портить ему этот момент гордости не буду. Ладно, не только ему, но и себе.
Школа была недалеко, так что я удивилась тому, как тепло оделся Ромка. На мой взгляд он ответил улыбкой и сказал, что ему нужно навестить друзей.
Я усмехнулась, потому что мы в этот момент выглядели как настоящая семья. Даже «муж» отчитывался «как и положено».
По дороге до школы Мишка сделал то, о чем не догадалась я: завалил Ромку вопросами.
— А я стану таким высоким, как ты?
— Вряд ли, — верно оценил Рома невысокий рост бывшего, моей матери и меня.
— А я стану суперменом?
— Не думаю, но можешь создавать суперменов в играх.
— А я буду красивым, как ты?
В этот раз польщенно зарделся уже Рома. Видимо, к комплиментам девушек привык, а вот парнишки еще такого ему не говорили. Меня же насторожило, что сын не говорит так про отца, ведь для него эталоном всего, по идее, должен быть именно он. Кажется, мне все-таки нужно присутствовать при разговорах Яши и Миши.
— Конечно, — ответил Рома. И я была ему за это благодарна. Какой бы ни вырос Мишка, для меня как минимум он будет всегда самым красивым.
— А когда?
— Эм-м, можно другой вопрос? — подвис Рома. Да, у меня так же бывает от любопытства сына.
— А почему одуванчики желтые?
— Э-э, еще варианты?
И оба замолчали. Миша, наверно, обдумывал, что еще хочется спросить. Рома явно задумался (как бывало и у меня), а правда — почему?
Из подобных вопросов его любимой темой было построение новых слов. Например, недавно Миша спросил меня: «Почему треугольник пишется трЕугольник, а не трИугольник, у него же не трЕ угла?»
Мишку привели в школу, я показала Роме, когда забрать ребенка и откуда. После чего направилась к остановке, задумчиво оглядываясь на удаляющуюся спину стриптизера. Почему я ему так легко открылась и доверилась?
Глава 8. Вот это ж пукло!
— Люд, возьми на себя нашего интерна, пожалуйста, — попросил меня начальник, перехватив перед ординаторской.
— А у нас есть интерны?
— Да, с сегодняшнего дня. Будет тебе помощницей. — Федор Степанович расплылся в добродушной улыбке, а у меня дернулся глаз. — Жаль, что она не пришла в помощь на прошлой неделе. Ну да ничего, Витя сильно выручил.
И если в то, что интерн является помощью, а не обузой, мне не верилось, то Виктор и правда удивил. Не оставил мне практически никакой работы, только некоторые бумаги на Артура. Да несрочные стекла. Неужели он из тех болтунов, что не только языком треплют? Или так соскучился по «спокойной» работе? Как вариант, «набил руку» на быструю оценку в судмедэкспертизе. Может, тоже туда пробиться на время, хотя бы для опыта?
Вздрогнула и покрутила головой. Нет-нет, ночные вызовы, работа по выходным, поездки в злачные районы, чтобы полюбоваться уже подгнившим трупом? На фига мне такое счастье? Моя работа для матери-одиночки — идеальный вариант. И сына обычно успеваю забрать, и выходные с ним провести. И работаю в чистоте и тишине. Может, позвонить Ромке и сказать, что сама Мишку заберу? Все-таки работы оказалось меньше, чем я думала.
Мы с начальником зашли в ординаторскую. А там сидели красивая девушка и… Сан Саныч. Я немедленно покраснела от воспоминаний. Сколько все-таки глупостей творила по юности, а тупила-то как! И Сан Саныч как мой наставник еще в те времена, когда я сама была интерном, видел большинство моих косяков.
— Здравствуй, Люськ, — поздоровался патолог на пенсии, явно насмехаясь над моим смущением. — Вот, интерна к тебе привел, племяшку свою. Будь с ней так же строга, как я был с тобой.
Я хмыкнула, ибо Сан Саныч особой строгостью не отличался. Скорее, любил поугорать над нами да за водкой в магазин часто посылал. В общем-то и все «строгости». Но пенсионер мне подмигнул и тут же нахмурился. Ага, перед племянницей имидж поддерживает. Я осмотрела свою новую проблему. Шпильки, острые длинные ногти, ядерно-зеленая и к тому же прозрачная сумочка. Вот зачем такой ужас носить, в нее же ничего некрасивого не положишь?
Вздохнула, что поделать, сама когда-то по неопытности косячила, вот теперь время отдуваться. Поболтала немного с Сан Санычем и пошла показывать интерну Настеньке нашу обитель. Надеюсь, она хотя бы в обморок не упадет. Хотя я на таких шпильках даже подняться бы с пола не смогла, не то что ходить. А эта вон как бедрами вихляет, я думала, так только Марго умеет.
Девушка брезгливо оглядывалась и явно не горела желанием здесь работать.
— Почему выбрала эту специальность? — спросила интерна, чувствуя подвох.
— Не выбирала я, кто ж такое сознательно выберет? Родители сказали, что машину купят, если закончу мед.
Что ж, хотя бы честно. Но теперь понятно, что проблем у меня прибавилось немерено. Что делать с этой нехочухой? Заинтересовать профессией я не смогу — тут или есть, или нет. А без желания работать в данной сфере не продержаться. Мне вот с самого начала было интересно. Да, не сразу преодолела отвращение. И даже пару раз рвало, но всегда тянуло разобраться в загадках тела. А окончательное уравнение не у хирурга или диагноста, а только в секционной.