— С чего ты так решил?
Черт. С момента, как Лок оказался в камере, он ничем не выдал, что знает о ее репутации, но сейчас он явно промахнулся.
— Ты же сама сказала, что уже дважды бежала из заключения, — возразил он, стараясь думать очень быстро.
Она усмехнулась и свесила ноги с койки. Ткнула кончиком ножа в его руку, как хозяйка проверяет, готова ли курица.
— Ты не журналист, — заметила она.
— Почему ты так решила?
— Я видела много журналистов.
Лок припомнил еще одну историю, укрепившую репутацию Мариты. Шесть прокремлевских журналистов выехали из Москвы, чтобы показать, насколько хорошо идет война в Чечне. Через неделю голову одного из них прислали в московский офис газеты в большой коричневой коробке. На следующий день пришла вторая голова. В течение следующей недели прибыли остальные. Затем начали прибывать руки. Это заняло еще две недели. Весь этот ужас продолжался около трех месяцев. Только их сердца не вернулись обратно. Скорее всего, они остались в Чечне.
— Большинство журналистов жирные, — продолжила Марита. — Потому что они сидят на заднице, засунув рыло в корыто, которое суют им власти.
— Здесь все не так, леди, — сказал Лок. — У нас свободная пресса.
— В России тоже. Они могут свободно говорить и писать все, что захотят. Но почему-то они хотят писать только то, за что им хорошо платят. Такое вот совпадение, — она продолжала смотреть на него. — Итак, кто же ты?
Похоже, она не собиралась в ближайшее время уйти с этой линии вопросов.
— Я уже сказал тебе.
— Хочешь сказать, ты уже солгал мне один раз.
— Слушай, если мы хотим выбраться отсюда живыми, надо доверять друг другу.
— Доверие требует честности.
Локу пришлось с этим согласиться. Он был на грани нарушения первого правила заключенного: придумай легенду для прикрытия и держись ее. Но обстоятельства были исключительными. Бранд может легко разрушить его версию, особенно если посчитает, что так Лока быстрее убьют. Райан изучал Мариту. В честном бою она ему не противник, несмотря на свою репутацию. Но у нее нож. Парни, которые смотрят чемпионаты по боям без правил, любят рассуждать о «бое» на ножах. На самом деле такого понятия не существует. Всего один удар, и ты быстро истекаешь кровью.
— Ладно, ты права, — сказал он.
Она спокойно слушала, пока он рассказывал ей о своей работе в «Медитек» и уточнял детали, объясняющие, что привело его к заключению в этом комплексе. Марита ничего не говорила и не выражала никаких эмоций, только иногда останавливала его, чтобы получить разъяснение относительно какой-то фразы или слова. Она отреагировала на рассказ Лока только тогда, когда он упомянул защитников прав животных и их мотивы. Сама идея показалась ей абсурдной. Лок понимал ее сомнения. Для того, кто был свидетелем убийств и сам убивал других людей, права животных были каким-то бредом. Лок хотел было повторить ту цитату из Ганди, которую выпалила Дженис с больничной койки, но потом передумал.
Он закончил и стал ждать реакции Мариты. Повисла тишина. В другой ситуации его бы это устроило, но сейчас ему нужно было добиться от нее отклика. И рассказ о прошлом, насколько он знал, был подходящим способом.
— А как насчет тебя? Почему ты здесь?
— Ты уже знаешь, кто я, — ответила Марита.
— Верно.
— Но ты не напуган.
— А должен?
— Все люди боятся призраков.
Лок обдумал эти слова.
— Наверно, я не такой, как все.
Марита изучала стену камеры, такую же невыразительную, как и она сама.
— Похоже, что так, — ответила она. — Ты еще жив. Если хочешь оставаться живым и дальше, пора всерьез задуматься о том, как нам отсюда выбраться.
Глава 55
Лок первым услышал, как в дальнем конце коридора открылась дверь. Он махнул рукой, и Марита вскочила с койки. Они прижимались к стене с двух сторон от двери в камеру, прислушиваясь к звукам шагов, сопровождаемым позвякиванием каталки. Послышался лязг металла, потом мужчина что-то крикнул на непонятном языке.
— Что он говорит?
— Спрашивает, кто еще здесь.
Марита прижалась лицом к двери камеры и что-то крикнула в ответ. Лок понял, что это ее имя. На родном языке оно звучало более гортанно и угрожающе.
— Похоже, у тебя будет вечеринка, — заметил Лок.
Марита крикнула что-то еще на чеченском. Что бы она ни сказала, Лок услышал, как рассмеялся мужчина.
— Что ты сейчас сказала?
— Я сказала ему, что мы еще умоемся в крови наших похитителей.
— Неудивительно, что чеченские комики у нас непопулярны. Лучше спроси у него, сколько здесь еще ваших?
Она крикнула что-то еще, и мужчина заорал в ответ.
— Десять. Может, больше.
— Что сейчас происходит?
Марита прижалась лицом к панели замка в нижней части двери. Лок схватил ее за плечо и оттащил назад. Она резко обернулась на него.
— Слишком близко, они могут выдать тебе хорошую дозу газа, — предупредил он.
Еще один обмен криками.
— Время кормежки, — сказала Марита Локу.
И верно, через несколько минут маленькая дверца открылась, и внутрь просунули лоток — металлический, так что его трудно превратить в оружие. Отсеки лотка были заполнены тем, что Лок счел стандартным тюремным пайком. Два ломтя хлеба. Апельсиновый сок. Какое-то тушеное мясо с рисом. Квадратик дешевого шоколада. И банан. Неплохо. Лучше, чем кормежка большинства авиакомпаний, которыми он летал.
Он взял один ломоть хлеба и протянул второй Марите. Она поморщилась и оттолкнула хлеб:
— Ешь первым.
Дело, однозначно, не в гостеприимстве.
— Ты не голодна?
— Я не знаю, что в этой еде.
— И проверишь на мне, нет ли там крысиного яда?
— Точно, — ответила она.
Лок положил хлеб обратно в лоток.
— Ты о таком даже не задумываешься, — насмешливо заметила Марита.
Она была права. Локу это и в голову не пришло.
Марита взяла ломоть хлеба с лотка, оторвала кусок и протянула Локу.
— Они притащили меня сюда не для того, чтобы травить. Но внутри может быть снотворное.
— Тогда почему ты все еще хочешь, чтобы я попробовал?
— Увидишь.
Лок взял кусочек и покатал его во рту. Пожевал немного. Сладковатый. Он проглотил. Запил крошечным глотком сока. Странноватый вкус. Лок вылил оставшийся сок в одну из секций лотка. На дне был осадок. Райан покрутил пальцем, размешивая жидкость.
— Могли бы, по крайней мере, раскошелиться на «Рогипнол».[30] Он хотя бы растворяется.
Он сел на пол и прислонился затылком к холодной бетонной стене.
— Ну ладно, так что же такая симпатичная барышня, как ты, делает в этом месте? — спросил ее Лок. Этот вопрос должен был подтолкнуть разговор, а заодно отвлечь его от наползающего ощущения бессилия.
— Тебе это неинтересно.
— А вот тут ты ошибаешься. Я хочу сказать, вряд ли ты с рождения была жестокой сучкой, которой нравится зверски убивать ни в чем не повинных людей.
— Хочешь знать, почему я отрезала голову Ане Версокович?
Лок пожал плечами.
— Я сделала это… потому что она была там.
Локу хотелось спать, скорее от всех событий последней недели и свежего адреналинового шторма, нежели от крошечного глотка сока, что бы туда ни добавили.
— И все? И этого было достаточно, чтобы оттяпать голову прима-балерине Большого театра?
— Русские дали мне этот повод.
— Чем?
— Тем, что они со мной сделали. Хочешь, чтобы я тебе рассказала?
Лок поудобнее устроился у стены и закрыл глаза.
— Конечно.
— Ты знаешь о моем погибшем муже?
— Я слышал о нем.
— Когда они пришли, я купала детей. Сыну было четыре, дочери — три. Командир русских не смог найти моего мужа и оставил с нами в комнате двух солдат. Он не хотел, чтобы кто-нибудь потом сказал, что он там был.
С мрачной предсказуемостью Марита продолжала. Лок не открывал глаз. Он сомневался, что захочет увидеть ее глаза, когда она закончит свой рассказ.
— Пока один солдат насиловал меня, второй держал нож у горла ребенка. Он заставлял детей смотреть. Когда первый закончил, за меня принялся второй. Потом они связали мне руки и заставили смотреть меня. Вначале они убили моего сына. Потом — его сестру. А потом отвели меня вниз, чтобы поговорить с командиром. Мой муж убивал русских, но что им сделала я? И я спросила его: «Почему ты это сделал?» Он ответил: «Потому, что ты была здесь».
Лок открыл глаза. Лицо Мариты было безжизненным. Пустым. Только глаза выдавали ее чувства. Его голос чуть дрогнул:
— И что было дальше?
— Они оставили меня, но я пошла за ними.
— Ты убила их?
— Всех.
— Так где же конец?
— Его нет.
— Знаешь, на этот раз нам не выбраться.
— Выход есть всегда, — ответила Марита, глядя в пустоту.
— Всегда?
— Смерть — это выход.
— Верно, но чего я не понимаю, так это как тебе одной всегда удавалось исчезнуть.
— Это просто. Чем сильнее они следят, тем меньше видят.
Новые загадки.
— И что это должно значить?
— Когда они смотрят вверх, я иду понизу. Когда они смотрят вниз, я пойду поверху.
— А теперь то же самое, но по-английски.
Легкая улыбка.
— Ты поймешь.
Глава 56
— Почему мы не можем просто закатить туда гранату, подорвать там все, и пусть потом Господь разбирается, какие куски от кого?
— Потому что для фазы один нужно не менее двенадцати подопытных! — набросился на него Стаффорд.
— Ну, так найдем кого-нибудь другого, — возразил Бранд.
— И как, полковник, вы собираетесь этим заняться? Через Интернет? — Стаффорд ткнул пальцем в мертвый экран. — Пустите меня туда. Я поговорю с ними.
Бранд фыркнул.
— Она не говорит по-английски, а Лок не настолько туп, чтобы выйти, пока мы за ним наблюдаем. И у нас нет времени брать их измором.
— Тогда отыщем другой способ.
Стаффорд вышел из центра наблюдения. Бранд пожал плечами.