Светлана использовалось как имя домашнее, неофициальное[1618]. И такие случаи не были единичными.
После Октябрьской революции авторитет святцев был поколеблен, что спровоцировало в обществе неслыханный «антропонимический взрыв», следствием которого явилось существенное увеличение количества употребляемых имен – иностранных, литературных, древнерусских и выдуманных[1619]. Большинство появившихся в это время имен (некоторые из них носили курьезный характер) вскоре вышло из употребления, и лишь немногие, закрепившись в русском именнике, стали со временем восприниматься как вполне обычные имена. Светлана оказалась среди последних. Специалисты по русской антропонимии, характеризуя антропонимическую картину послереволюционного времени, относят Светлану к категории «очень редких» имен. Однако употребление этого имени обнаруживало в то время явную тенденцию к росту, постепенно превращая его в одно из любимых имен как культурной, так и партийной советской элиты. Приведем ряд примеров. В 1920 г. у знаменитого лирического тенора Л. В. Собинова родилась дочь, названная Светланой, в 1923 г. тем же именем называет свою дочь Н. И. Бухарин; в 1925 г. дочь Светлана рождается у известного советского военачальника М. Н. Тухачевского, а в 1926 г., как уже говорилось, Светланой была названа дочь Сталина.
В настоящей работе делается попытка ответить (хотя бы гипотетически) на два вопроса: во-первых, почему дочь Сталина получила имя Светлана, и во-вторых, как повлиял (если повлиял) сам факт наречения ее Светланой на дальнейшую судьбу этого имени.
У кого и как могла возникнуть мысль из широкого репертуара женских имен выбрать для новорожденной достаточно экзотическое в то время имя, неизвестно. Сама Светлана Аллилуева (Сталина) в книгах, написанных ею в 1960–1980‐х гг., относясь, по-видимому, к своему имени как к совершенно ординарному, по этому поводу ничего не пишет.
Свои предположения на этот счет высказал М. Вайскопф в недавно вышедшей книге «Писатель Сталин». Обсуждая проблему «кавказского субстрата» в личности Сталина, М. Вайскопф сближает имя дочери Сталина с его псевдонимом, с одной стороны, и с кавказской мифологией – с другой. В представлении Сталина имя Светлана связывалось, по мнению М. Вайскопфа, с именем матери героя нартовского эпоса Сослана или Сосырко (в переводе – Стального, откуда, как он считает, происходит и псевдоним Сталина). Мать этого Сослана Сатана – мудрая вещунья, чародейка и отравительница, родившаяся из трупа женщины. Таким образом, Сталин дает своей дочери имя (а М. Вайскопф не сомневается в том, что это был выбор Сталина), «напоминающее о матери эпического Сослана – светозарной Сатане…»[1620]. Когда Светлана была ребенком, Сталин, как отмечает М. Вайскопф, «с совершенно избыточным постоянством обыгрывает ее зловещее детское прозвище»: в письмах к жене (также уроженке Кавказа), упоминая о дочери, он «почти всегда называет ее Сатанка»[1621]. После гибели жены (в 1932 г.) Сталин стал заменять Сатанку на Сетанку якобы для того, чтобы «избежать обидных и непонятных для девочки коннотаций»[1622]. Сама же Светлана пишет: «Называл он меня (лет до шестнадцати, наверное) „Сетанка“ – это я так себя называла, когда я была маленькая»[1623].
Весьма сомнительно, что, выбирая имя для дочери, Сталин не только вспомнил нартовский эпос, но восстановил в своем сознании имена его героев и их мифологические функции – и все это только для того, чтобы назвать дочь именем, ассоциирующимся с матерью Сослана, т. е. с его собственным именем-псевдонимом. Думается все же, что дело обстояло гораздо проще. Варьирование домашнего имени Светланы – Сетанка/Сятанка/Сатанка (а по нашим наблюдениям, все три варианта встречаются на равных в семейном языке) вполне отвечает ассимиляционным закономерностям детского языка: ударное а второго слога спровоцировало в языке ребенка безударное а первого слога, сначала с сохранением, а затем и с утратой мягкости предшествующего согласного. Девочку ласково называли Светланкой, и потому она сама стала звать себя Сетанкой/Сятанкой/Сатанкой, и это ее самоназвание было подхвачено старшими. В письме к Сталину от 21 сентября 1931 г. (когда Светлане было пять лет) Надежда Аллилуева пишет: «Направляю тебе „семейную корреспонденцию“. Светланино письмо с переводом, т. к. ты вряд ли разберешь все те важные обстоятельства, о которых она пишет». В этом письме рукою самой Светланы сделана подпись: «Твоя Сятанка»[1624]. Кстати, Надежда в известных нам письмах называет дочь Светланочкой или Светланкой, в то время как в письмах Сталина мы читаем «Здравствуй, Сетанка!»; «Милая Сетанка!». Сталину, как кажется, вообще было свойственно в семейном общении использовать «детский язык»: письма к жене он часто заканчивает словами: «целую кепко ного», «целую очень ного, кепко ного» (т. е. «целую крепко много», «целую очень много, крепко много»[1625]. Эффектная концепция М. Вайскопфа представляется нам надуманной и (в данном случае) без особой нужды демонизирующей образ Сталина. Кроме того, эта концепция не учитывает специфики имени Светлана в 1920‐е гг., о чем говорилось выше. И наконец, есть основания усомниться в том, что имя Светлана было выбрано самим Сталиным.
Надежда Аллилуева родила дочь в Ленинграде, куда она приехала к родителям за несколько месяцев до родов, и вернулась в Москву, когда девочке было уже около трех месяцев. Б. Бажанов, бывший в 1923–1928 гг. секретарем Сталина, много общавшийся с его женой и, по его словам, «даже несколько подружившийся» с ней, вспоминает: «Через некоторое время Надя исчезла, как потом оказалось, отправилась проводить последние месяцы своей новой беременности к родителям в Ленинград. Когда она вернулась и я ее увидел, она мне сказала: „Вот, полюбуйтесь моим шедевром“. Шедевру было месяца три, он был сморщенным комочком. Это была Светлана…»[1626]
О причине отъезда беременной Надежды Аллилуевой в Ленинград нам ничего неизвестно, хотя сам этот поступок удивления не вызывает: женщины нередко едут рожать в родительский дом, рассчитывая в первые месяцы после родов на помощь матери. Однако, если вдуматься в этот факт биографии жены Сталина, встает вопрос, почему она поступила так при рождении своего второго ребенка, в то время как первый (Василий) был рожден ею в Москве? Не стала ли причиной отъезда Надежды Аллилуевой в Ленинград очередная размолвка с мужем, с которым к середине 1920‐х гг. ее отношения становятся все более и более напряженными? Странным дополнением к сведениям о рождении Светланы в Ленинграде является фрагмент из ее первой книги «Двадцать писем к другу», написанной в 1963 г., где сообщается, что в 1926 г. у Сталина с женой произошла ссора, результатом которой явился ее отъезд к родителям с обоими детьми (т. е. Василием и Светланой). «Мамина сестра, Анна Сергеевна, – пишет Светлана, – говорила мне не так давно, что в последние годы своей жизни маме все чаще приходило в голову – уйти от отца <…> Как-то еще в 1926 году, когда мне было полгода, родители рассорились, и мама, забрав меня, брата и няню, уехала в Ленинград к дедушке, чтобы больше не возвращаться»[1627]. Некоторые дополнительные детали этого инцидента были получены Светланой от ее няни: «Няня моя рассказывала мне, что отец позвонил из Москвы и хотел приехать „мириться“ и забрать всех домой. Но мама ответила в телефон, не без злого остроумия: „Зачем тебе ехать, это будет слишком дорого стоить государству! Я приеду сама“. И все возвратились домой…»[1628]
Таким образом, получается, что либо Надежда Аллилуева на протяжении одного года уезжала к родителям дважды (причем на достаточно продолжительный срок), либо по прошествии тридцати с лишним лет (когда и состоялся у Светланы разговор с теткой об этом событии) время ссоры между Сталиным и Надеждой, приведшей к ее отъезду, сместилось в сознании рассказчицы на несколько месяцев. Так или иначе, но можно с определенной степенью достоверности утверждать, что, рожая дочь, Надежда Аллилуева была в ссоре со своим мужем. Этот факт делает, на наш взгляд, правдоподобной версию о том, что имя для новорожденной выбиралось в его отсутствие и без его участия. В написанном еще из Ленинграда письме Надежды Аллилуевой, адресованном матери Сталина и датируемом 14 апреля 1926 г. (т. е. через полтора месяца после рождения дочери), она уже пишет о ней как о Светлане: «Дорогая мама Кэтэ! <…> Недавно я родила вам внучку, очень хорошую девочку, которую зовут Светланой. Родилась она 28/2 в 3 часа ночи»[1629].
Вполне возможно, что Надежда Аллилуева, будучи личностью независимой и твердой, вопрос о наречении дочери решила сама или же со своими родителями. На выбор имени новорожденной, помимо неуклонно возрастающей популярности имени Светлана, могло, на наш взгляд, повлиять и имя дочери Бухарина (родившейся за три года до Светланы Сталиной), с семьей которого в 1920‐е – начале 1930‐х гг. были близки как Сталин, так и его жена.
Не исключено, однако, что в наречении новорожденной принимал участие и дед Светланы – Сергей Яковлевич Аллилуев (1866–1945), партийный соратник Сталина еще с конца XIX в., который, переехав в 1907 г. в Петербург, начинает служить в Обществе электрического освещения и до конца жизни оказывается связанным с электротехнической промышленностью и строительством электростанций. Профессиональная деятельность деда Светланы, не имеющая на первый взгляд отношения к выбору имени внучки, именно в 1920‐е гг. могла оказаться в этом вопросе решающим фактором. Имя