– Смазка у тебя есть? – хрипло дыша, спрашивает Глеб, снова подтягивая меня к себе для поцелуя. Его член снует внутри, заставляя расти томную тяжесть внизу живота, его пальцы раздвигают складочки, открывая чувствительную слизистую прохладному воздуху – я вообще не соображаю примерно ничего, даже не удивляюсь, что у него нет ни презервативов, ни смазки. Лишь кидаю быстрый взгляд на ту же тумбочку у кровати, и Глеб все понимает сам.
– Ааааааай! – возмущаюсь я, когда он снова выходит из меня и заменяет свой член пальцами.
Не то! Дайте обратно!
– Не волнуйся, мы сейчас продолжим, – горячо мурлычет Глеб мне на ухо, накрывая своим телом, пока его очень мокрые и скользкие пальцы описывают круги вокруг совсем другой дырочки…
– Ой! – вскрикиваю я, когда один из них ныряет внутрь, ввинчиваясь так ловко, что я успеваю сжаться только в тот момент, когда он уже наполовину внутри.
– Не ой, а… – хриплое мурлыканье и огибающий завитки ушной раковины язык лишают меня воли к сопротивлению. – …еще!
Еще! Волна за волной потряхивающее возбуждение накрывает мое тело, заставляя желать еще больше, еще жарче, еще жестче.
– А если… я против?.. – с трудом набирая воздух в легкие, выталкиваю из себя сиплые свистящие слова, одновременно чувствуя, как мелко дрожат ноги, потому что там, где сосредоточено внимание Глеба происходит что-то очень возмутительное и острое.
Его пальцы ныряют то в одну, то в другую дырочку, его язык творит непотребное с моим ухом, а хриплое дыхание сводит с ума.
– А ты против? – коварно спрашивает Глеб, добавляя влажное скольжение вокруг набухшего раздраженного клитора, и мне не остается ничего, кроме как капитулировать:
– Нет…
Жарко. Медленно. Туго.
– Ой, мамочки… ой, мамочки…
Остро до одури.
– Ой, ой, ой…
Глеб натягивает меня на себя – плотно, с усилием, то и дело добавляя еще и еще смазки, которая течет по моим подрагивающим бедрам.
Прикусываю губу, слушая его частое хриплое дыхание на ухо.
– Еще немножко… Еще… Молодец.
Выгибаюсь и рычу под его последний толчок внутрь, цепляюсь пальцами за простыни, ломая ногти.
Он чуть-чуть выходит и толкается обратно, снова выходит, даря чувство облегчения – и снова толкается, – и дальше, дальше, горячо и жадно, понемногу разгоняя амплитуду и темп. Меня всю трясет, я обливаюсь потом, я не знаю, что я чувствую, но точно знаю, что не хочу останавливаться.
Когда его пальцы снова пробираются между ног, чтобы добавить к невыносимости происходящего еще чуть-чуть остро-сладких искр, я просто ору – ору в голос, затыкаю сама себе рот подушкой, и чувствую, как выступают горячие слезы и срывается голос.
Глеб отнимает у меня подушку, но выдает вместо этого свою руку – и я впиваюсь в чуть солоноватую грубую кожу у большого пальца зубами в тот момент, когда взрыв ощущений выносит меня куда-то совсем за пределы реальности. Тело просто не может испытывать столько всего! Не может! Мое тело никогда не испытывало!
Еще слышу, как шипит Глеб, еще чувствую, как горячо пульсирует его член во мне – и выпускаю его плоть из зубов только когда он медленно покидает мое тело, оставляя острое ощущение пустоты.
Вытираю выступившие на глазах слезы, смахиваю мокрые волосы с лица и смотрю на Глеба, упавшего на кровать рядом со мной. Он показывает мне лилово-алый след моих зубов на своей руке и почему-то счастливо улыбается.
Нет, у меня никогда еще не было секса до тридцати трех лет.
И я совершенно точно оторвалась сейчас за свой период целибата.
В один раз – сразу за весь.
Глеб. 14
Арина ушла в душ, а я растянулся на кровати, чувствуя блаженное опустошение везде, где только можно – в костях, яйцах и голове. Из меня как будто слили весь свинец, который долгие годы заливали в позвоночник, и тело стало легким-легким.
Хотелось улыбаться просто так, без причины.
Вот ведь штука какая – когда вызываешь профессионалку, которая должна тебе вроде как устроить праздник и жаришку, она почему-то только напрягает. Деньгами, условиями, капризами. Самой мыслью о том, что она со мной не потому что нравлюсь, а потому что заплатил.
С девчонками из баров еще хуже – угодил, не угодил, ублажил, не ублажил, достаточно ли денег оставил «на такси» или надо подарочком заполировать.
С Ариной я вроде как должен был тоже думать о том, чтобы ее ублажить, но все так легко и быстро произошло, что мне снесло голову вместе со всеми мыслями в ней.
Сейчас они как-то по одной осторожно возвращались на знакомый насест, но рассаживались тихо, не галдели, по жердочкам не прыгали.
Думать не хотелось. Хотелось лежать и смотреть в белоснежный потолок и чувствовать, как блаженно растекается горячая усталость по телу. Вот уж наебался от души, впервые за всю жизнь не осталось ни единой мысли о каком-то еще сексе. Удовлетворение на 4000%
На тумбочке рядом с кроватью дважды пиликнул телефон. Первый раз мне даже глазом косить было лень, второй я уже взглянул на него с раздражением и увидел на экране имя Евсей.
Ээээээ!
Да это ж, кажется, я!
Точнее – тот, за кого Арина меня принимала!
Нисколько не мучаясь лишней этикой, я взял телефон – пароля на нем не было. Какая… ммм… доверчивая девушка. Впрочем, это же и хорошо.
«Ну что ты не пишешь, крошка, я тебя уже заждался!»
Номер Евсея на одну цифру отличался от моего. Вот и объяснение ошибки.
Вот сейчас придет из ванной затраханная «крошка», возьмет телефон в руки… И не миновать суровых разборок. После такого охренительного секса разборок хотелось меньше всего.
Поэтому я закатил глаза к потолку, вздохнул – и договорился с совестью.
Она у меня хорошая, гибкая, на работе иначе нельзя.
Стер диалог с Евсеем и загнал его в черный список на всякий случай.
Открыл диалог с собой, поколебался… и тоже стер.
Нет улик – нет дела.
А где она с менеджером договаривалась?
Я пошарился по телефону еще немного, нашел телеграм и разговор там и аккуратно удалил оттуда номер с ошибкой. Все прочее оставил.
Вот так.
Ювелирная работа, Глеб Андреевич.
Никто ничего не докажет.
А когда разберутся – я уже буду далеко.
Вода в душе перестала шуметь, дверь открылась, и я откинул одеяло, приглашая Арину нырнуть мне в объятия. Она была чуть прохладная, влажная, пахла ванилью и цветами. Я провел носом по ее плечу, слизнул пару капель воды с кожи, и она мурлыкнула.
Секса не хотелось, а вот тискать ее, гладить по мягкому животику, сжимать упругую попу и целовать податливые губы – очень.
Она всем телом прильнула ко мне, я оплел ее руками и ногами – и вот в этот момент сложно было найти более довольного жизнью человека, отвечаю.
Чем я.
И чем она, потому что этот удовлетворенный вздох ни с чем не спутаешь.
Правда потом он подпрыгнула и дотянулась до телефона на тумбочке, и я напрягся.
– Ого, сколько мы времени… кхм, – Арина хотела кинуть телефон обратно, но заколебалась. – Два часа уже прошло, тебе, наверное, пора?
Она подняла ко мне лицо, и я коснулся губами самого кончика ее курносого носика.
– Я же говорил, что считаю не по времени, а целиком за встречу.
– Я знаю, но… – Арина все еще держала в руках телефон и никак не реагировала на то, как мои пальцы нежно поглаживали ее мягкую, очень нежную и гладкую кожу, которой хотелось касаться и касаться, ласкать и ласкать. Даже без продолжения.
– Что?..
Я обнял ее и заставил перекатиться на меня.
Вот так – глаза в глаза. И можно гладить по спине, ненароком касаясь ягодиц.
Ох, какая сладкая и гладкая девочка…
Достанется же кому-то это счастье.
– Тебе по номеру на карту можно сбросить деньги? Или как удобнее? – спросила она деловито.
Вот это, конечно, отличный вопрос.
Еще немножечко заработать на крышесносном сексе. С одной стороны – зверски любопытно, сколько такие мягкие девочки готовы платить за удовольствие их трахнуть.
С другой – гусары денег не берут, это всем известно.
Да и грех гневить высшие силы – еще и заработать на самом лучшем сексе в своей жизни!
А не взять – как?
Подозрительно.
Что ж делать-то?
Арина. 15
Глеб так интересно смутился, услышав вопрос о деньгах, будто это с ним впервые. Но судя по навыкам, он совсем не такой мальчик…
Я то и дело потягивалась под ласками его нежных пальцев, с наслаждением чувствуя, как отзываются сладкой болью мышцы. Хотелось мурлыкать и ластиться.
Но надо было решить деловой вопрос.
Может быть, я у Глеба – первый заказ на новой работе, вот и стесняется?
Тогда его старание более чем объяснимо.
– У меня сейчас все сложно… – задумчиво сказал он, не переставая рисовать умелыми пальцами завитушки на моей коже. – Тебе попозже менеджер напишет и даст реквизиты. Тогда и заплатишь.
– Не боишься, что я кину? – поинтересовалась я ехидно.
Вместо ответа Глеб загадочно улыбнулся, поддел мой подбородок пальцами, привлекая к себе и нежно поцеловал в губы.
– У мужчин… ээээ… проститутов нет запрета на поцелуи? – выудила я из своего культурного багажа информацию из серии «их нравы».
– У нас есть отдельный пункт в прайсе – с включенными поцелуями, – все так же улыбаясь, Глеб коснулся моих губ еще… и еще.
– Дорого?
– Для самых любимых клиенток – бонус от шефа, – его язык скользнул между зубов, вторгаясь на мою территорию, а пальцы пробежались по бокам вниз, скользнули на спину – и двинулись обратно вверх, но уже по позвоночнику, глубоко проминая мышцы.
Я почувствовала, как по коже разбежались горячие мурашки и выгнулась навстречу прикосновениям.
Глеб тут же перевернул меня на живот, и его горячие руки занялись моими мышцами уже всерьез. Все, что потягивало и покалывало, он глубоко проминал, добиваясь ощущения устойчивого жара и расслабления.
– Мурррр! – заявила я вслух, не в силах сдерживаться. – Про массаж тоже не соврал!