Ну ждет, так ждет. Пусть бы подождала еще пару дней… Но уж очень не хотелось задерживаться, поэтому поехал по нужному адресу я в тот же вечер.
Морально я был готов увидеть кого-то вроде Арины – «девочка разнервничалась» из уст Женьки ввело меня в заблуждение.
Но нет.
«Разнервничалась» было просто эвфемизмом для «нажралась до невменяемого состояния».
Встретила меня дама в темных очках с отчетливым запахом перегара. Жила она в одном из тех домов на северо-западе столицы, которые часто принимают за охраняемые государством архитектурные памятники. Трехэтажный особняк за кованым забором, подъездная дорожка, шуршащая под колесами машин как-то особенно дорого, словно это шуршание подбирал специальный дизайнер по звуковым эффектам, и белая мраморная лестница, по которой и спустилась хозяйка, едва не сверзившись с нее под конец.
– Ах, Глеб… – томно проворковала она слегка сиплым голосом, дыхнув на меня как дракон, питающийся перебродившей брюквой. – Вы так юны и прекрасны, что даже жаль разбивать ваше наивное сердце моей историей о человеческой подлости и алчности!
Сразу стало скучно.
Да и дело оказалось простым.
Муж «нервной девочки» был до зубовного скрежета законопослушен. Никаких переписанных на мать, сестру или любовницу активов, никаких оффшоров, скромных зарплат при коллекции «бугатти» в гараже – все его дела были прозрачны как альпийские ручьи.
И никак, никаким образом, никаким чудом красавица-жена после полугода брака не могла претендовать на все это великолепие.
Нет, даже если она отдаст мне пятьдесят процентов. Нет, даже если она прямо сейчас отсосет мне, встав на колени на мраморном полу холла. Нет, даже если она нажалуется на меня своему однокласснику из высших чинов ФСБ.
– Кстати, что же вы прямо к нему не обратились с вашей проблемой? – спросил я с легкой ехидцей, отступая к двери и не без удовольствия замечая, что оставил грязные разводы от ботинок на белизне мрамора.
– Мой муж тоже… занимает немаленькую должность, – скривилась без пяти минут разведенка, с трудом поднимаясь с колен и отбрасывая темные очки куда-то в сторону. – Все вы, мужики, одним мирром мазаны. Как подкатывать – так звезду с неба, а как попросишь об одолжении, сразу про совесть вспоминаете!
– Совесть в договор об оказании юридических услуг не входит, – равнодушно отозвался я. – Консультацию я оказывал без оценки моральных качеств ваших или вашего супруга. Если бы оценил, вы бы ему еще должны остались.
– Да иди ты нахер! – плюнула мне вслед несостоявшаяся клиентка.
Женечка согласилась, что долг можно считать списанным.
Все бы в жизни было так легко.
Больше дел у меня в этом городе не оставалось, можно было брать билет и улетать туда, где нет круглосуточных доставок и самых красивых в мире девушек, зато тепло и все улыбаются.
Только я отчего-то медлил.
Все время казалось, что забыл о чем-то.
Поесть зеленых щей, черной икры и пряников на меду?
Купить пододеяльники, мультиварку и умную колонку?
Повидаться с одноклассниками, оставить соседям свой телефон и забежать на могилу к бабушке?
Вроде пока не в Новую Зеландию перебираюсь, можно не суетиться.
Но день за днем я все откладывал день отлета, ожидая неведомо чего.
Пока мне не позвонил хозяин моей испанской квартиры и на чудовищном английском не принялся что-то объяснять про вызов чистильщиков бассейнов, потому что скоро сезон, заявок будет слишком много, надо поторопиться, чтобы не пришлось ждать еще месяц…
Тут-то я и понял, что до весны осталось совсем немного, а я зачем-то мерзну на родине, вместо того, чтобы наслаждаться теплой погодой южной Европы.
Пора.
Билеты по нынешним временам обошлись в маленькое состояние, но я уже морально привык к ценам и больше не вздрагивал, глядя на шестизначные числа, списанные с карточки.
Последний вечер решил отметить в каком-нибудь баре из тех, в которых лет пять семь зависал с завидной регулярностью. Хотелось ощутить сладкую боль ностальгии, хлебнуть терпкого прощания.
Впрочем, ностальгия быстро иссякла, когда курить меня выгнали на улицу в минусовую температуру. Ледяной воздух с сигаретным дымом и неумолимо ускользающим опьянением создавали неповторимый коктейль «Родина». Наслаждался я им с некоторым мазохизмом, и следующую сигарету решил достать в барселонском баре.
Мимо меня, увязая замшевыми ботиночками в серой слякоти, прошла девчонка с копной рыжих кудряшек и задорно подпрыгивающей попкой, едва прикрытой дутой курточкой. Она оглянулась, словно почувствовав мой взгляд, сделала еще несколько шагов, оглянулась снова – и, развернувшись, направилась ко мне, на ходу вынимая из кармана пачку сигарет.
– Зажигалкой не поделитесь? – стрельнула она в меня быстрым взглядом темных глаз.
Я протянул ей любимую «зиппо».
Она крутнула колесико, прикурила – и не глядя сунула зажигалку мне в руку, разворачиваясь, чтобы уйти.
– Эй, стой! – окликнул я ее. – Ты куда собралась? Разве ты не познакомиться хотела?
– С чего ты взял? – дернула она плечом.
Но задержалась, глядя на меня с интересом.
– Ну брось, – я хмыкнул. – Прозрачный подкат.
– Да не. Зря так думаешь. Давно не курила, а тут купила пачку и не подумала про зажигалку.
– Так ты не куришь обычно?
– Нет, сегодня настроение такое просто.
– Да? И что за настроение?
С каждой фразой она делала один маленький шажок в мою сторону, и я ощущал азарт паука, осторожно подтягивающего к себе влипшую, но еще не осознавшую этого муху.
Последняя ночь на родине обещала быть интересной…
Арина. 17
Наутро у меня болели все мышцы. Ну ладно, допустим, я была готова, что будут болеть те, которые пять лет не использовались, а Глеб их хорошо раскачал. Но почему у меня болело даже под коленками? Я точно помню – туда меня никто не трахал!
Обалдеть как хорошо было.
Все-таки большие перерывы идут сексу на пользу. Забываешь, что это утомительная ежедневная повинность, и начинаешь испытывать голод.
Вот как с едой – три дня не пожрешь и с урчанием набрасываешься на несоленую картошечку.
Сначала голод совсем слабый. Иногда лениво думаешь – вот бы сейчас потискаться с кем-нибудь симпатичным. Ну и пару оргазмов.
Потом становится сильнее. Запах совершенно посторонних мужчин вызывает неприличные мысли, а фантазии перед сном становятся все более изощренными и подробными.
Потом голод становится очень сильным. Бывают моменты, когда десять лет жизни готова отдать, лишь бы прямо сейчас кто-нибудь с членом оказался в твоей постели и просто молча засунул его, куда положено.
Но это еще не предел.
За пределами этого сильного голода есть жизнь.
Там хороший секс, как правильно приготовленное блюдо после голодовки – становится чудом.
Все ощущения, запахи, вкусы становятся острее. Каждый оттенок настроения, каждый вздох, каждое прикоснование будят тысячи желаний и рождают миллионы впечатлений.
А финал…
Финал это взрыв.
В общем, после секса с Глебом я поняла, откуда берутся мужики, которым все равно, с кем трахаться, лишь бы еще, еще, ЕЩЕ!
Я бы и сама бродила бы уже по улицам в поисках любого доступного члена, но, в отличие от мужчин, у меня была только одна голова.
Поэтому приходилось думать мозгом, а не тем, чем думают они.
Мозг мне и подсказал, что не любой секс будет таким же зажигательным. И вряд ли Вася из бара «На углу» устроит мне такой же фейерверк.
А зря! Зря!
Честно говоря, пару дней я ждала, что Глеб мне сам напишет.
Выдержит, как положено шерстяному волчаре, солидную паузу, чтобы я не подумала, что ему тоже понравилось. А потом явится в сиянии лучей и скажет, что готов сделать мне скидочку чисто по дружбе.
Но пауза что-то затянулась.
Никто от меня даже денег не хотел – а это было совсем обидно.
На третий день я не выдержала, с легкостью обменяла женскую гордость на предвкушение хорошего секса и отправилась писать Глебу.
Диалога с ним в «воцапе» не было.
Совсем.
Я пролистала все.
Ни диалога, ни контакта.
И в разговоре с менеджером его номера тоже не обнаружилось.
Вообще-то в тот момент я не задумалась, что это значит.
Хоть голова у меня была и одна, она была занята совсем другими мыслями!
«Простите, что беспокою! Я потеряла номер Евсея, не пришлете мне его еще разок?»
«Конечно! Он вас уже заждался, даже нам жаловался, что не пишете».
Ого! Мое наивное сердечко забилось часто-часто, да и остальные части тела, жаждущие внимания, тоже приготовились кто как сумел. Я даже поерзала на стуле от колких мурашек, рассыпавшихся по коже. Остальные ощущения даже описывать не возьмусь.
«Привет! – написала я в «воцап» Евсею-Глебу. – Ты уже решил свои проблемы с картами? Куда переводить деньги?»
«Ничего не понял, – ответил он. – Но моя карта вот. Хочешь увидеться?»
ДА! ДАДАДАДАДА!
Я скинула нужную сумму и сразу написала:
«Хочу! Сегодня! Сейчас!»
«Все для моей королевы. Пиши адрес, через два часа буду».
Забыл? Да черт с ним, я бы тоже забыла!
Уборка, ванная, новое постельное белье, эпиляция, улыбка, шампанское!
Нервная дрожь в кончиках пальцев, смазка и презервативы, ощущение, что я встала на скользкую дорожку – и она мне нравится!
Еле-еле дождавшись звонка в дверь, я распахнула ее и…
Уставилась на долговязого худого парня в плохо сидящем костюме-тройке.
У него были веснушки, курносый нос и чуть отвисшая нижняя губа.
– А где Глеб? – я на всякий случай заглянула ему за спину, будто тот мог поместиться за этой жердью.
– Не знаю, – сказал парень. – Я вот Евсей. По паспорту! Хочешь, покажу? Все удивляются, что имя настоящее, а меня папа так назвал в честь прадеда-священника. Означает – благочестивый.
– Но мне нужен Глеб!
Я все еще не хотела признавать жестокую реальность.
– Зачем он тебе, детка, я же лучше! – самонадеянно заявил Евсей, поигрывая бровями. Ну вообще никакого сравнения с тем, как изящно и холодно поднимал одну бровь Глеб.