– В общем, я рад. Продолжай, – первым сдался я.
– А я не очень рада, – упрямо сказала она. – Познакомилась с одним, встретились выпить кофе, решили потом пойти погулять…
– Погулять? – удивился я.
По моим представлениям с Ариной можно было гулять максимум до такси.
Импотент он, что ли, этот «один»?
– Километров десять нагуляли, – вздохнула Арина. – Очень уж у него был длинный список того, что я должна в себе поменять, чтобы быть его достойной. На более короткой дороге не осилил бы перечислить.
– Ну-ка, ну-ка… – заинтересовался я. – С этого момента поподробнее! Что там в тебе надо поменять?
– Тоже хочешь? – Арина внезапно включилась. Даже в глазах зажглись озорные искры.
– Изменить? В тебе? Ну-у-у-у-у… Ты расскажи.
Потому что мне в голову не приходило ни одной идеи.
Арина поерзала в кресле, устраиваясь поудобнее и принялась перечислять:
– Я должна более уважительно относиться к мужчинам.
– Это как?
– Слушать больше, чем говорить, смеяться его шуткам, побольше улыбаться.
– Так…
Я попытался вспомнить, о чем мы разговаривали и так ли мне не хватало ее улыбок.
Вспоминалось с трудом. Только то, как я выкручивался, стараясь не проболтаться, что совсем не тот, кого она ждала.
А когда она начала рассказывать о себе…
Было дикое изумление, что у такой женщины есть проблемы с мужчинами.
– Одеваться более женственно…
Простенький халатик, под которым мелькало развратное кружево. На мой вкус – самое крышесносное зрелище, сочетание женской скромности и блядства, таящегося в теплой глубине ее тела.
А потом на ней ничего не было – и не надо.
Еще запомнился момент, когда я поддевал ее кружевные трусики, и ее тугой жар обнимал мои пальцы.
Стало как-то жарковато, несмотря на прохладный вечер.
– Похудеть килограммов на пять… – продолжала она.
– Что? – я не сразу включился и осознал, что только что услышал.
– Ты не подумай, я и сама про это знаю, – чуть виновато зачастила Арина. – За зиму набрала лишнего. Уже записалась на фитнес, к лету постараюсь прийти в форму. Вечерами качаю пресс, но живот так быстро не уходит. Нужен тренер!
Тренер? Какой-то тренер будет прикасаться к мягкому животу Арины и чувствовать его тепло? А она так же будет вздрагивать под его ладонью, как под моей?
А потом этот прекрасный мягкий животик превратится в сушеные мышцы, как у идеально прокачанных девиц, почти профессионально снимающихся по барам?
Нет, что за ерунда!
– Знаешь, что? – серьезно сказал я. – Я должен вынести свой профессиональный вердикт. Ты ведь мне поверишь больше, чем левому мужику из «тиндера»?
– Д-да… – опасливо сказала Арина.
– Тогда покажи мне, что там у тебя за живот.
Она нахмурилась, пару раз моргнула, будто не поверив тому, что услышала.
– Живот?
– Ну да, твой живот. Вдруг ты изменилась за то время, что мы не виделись. Понимаешь, когда ты кричала подо мной, у тебя был отличный животик, и мне хотелось вонзить в него зубы не меньше, чем вонзить свой член в твою попку.
Арина приоткрыла рот, вдохнула и… забыла выдохнуть, в шоке глядя на меня с экрана.
А я был рад, что в камеру видно только мое лицо и что телефон можно держать только одной рукой, второй…
Второй, приспустив домашние штаны, сжать затвердевший член.
– Глеб!
– Что? – невинно глядя на нее, спросил я. – Бесплатная экспертиза от дипломированного адвоката. Могу потом официальное письмо выдать. Но сначала надо увидеть предмет дискуссии…
Я медленно втянул воздух сквозь сжатые зубы, когда шокированное выражение лица Арины сменилось на решительное, и она поднялась из-за стола.
Арина. 27
Самое большое зеркало в этой квартире – в спальне.
Высокая деревянная рама без украшений и золотистое стекло. Льстящее, мягкое, окутывающее отражение золотистой дымкой.
Редкость – зеркало, в котором видишь себя глазами влюбленного в тебя человека.
Как мужчина умудрился купить такую роскошь?
Как он умудрился эту роскошь оценить?
Глеб удивлял меня все больше.
Разумеется, я нашла это зеркало еще в первую неделю жизни в его квартире, но не сразу догадалась, почему оно стоит под таким странным углом. Только однажды, вернувшись из ванной, упав поперек кровати и запрокинув голову, вдруг поймала свой собственный взгляд в отражении и ахнула.
Приоткрытые губы, влажные волосы, сияющая кожа, словно залитая солнцем – это была невероятно эротичная картина, и я даже пожалела, что нет больше никого, кто бы мог ею полюбоваться.
И тоже отразиться в этом зеркале.
Я бы с удовольствием посмотрела, как мужская рука сжимает мою грудь, как губы по очереди накрывают соски. Как перекатываются мышцы под золотистой кожей на плечах, когда отразившийся в зеркале мужчина резко и ритмично движется во мне…
В общем, после того вечера зеркало я переставила, чтобы оно выполняло свою непосредственную функцию, а не провоцировало меня на всякий разврат.
Сейчас я подошла к нему, по пути коснувшись сенсорного выключателя, и остановилась, рассматривая себя. Когда красивый мужчина с опасным блеском в глазах просит тебя показать животик, конечно, желательно при этом быть в полупрозрачном белье и накрашенной. Чтобы можно было томно изогнуться, опираясь на спинку кровати и показать сначала длинные ноги, потом пышную грудь, а потом уже можно и животик.
И облизнуть губы, и хлопнуть ресницами.
Соблазнить, в общем, по-человечески.
А не чуть стянуть пижамные штаны и задрать футболку на десять размеров больше.
Предупреждать о таком надо потому что!
Но Глеб не выглядел очень огорченным моим не слишком гламурным видом. Я заметила, как его зрачки расширились, а камеру тряхнуло, будто он нетвердо держал ее в руках.
– Стой! – сказал он, когда я отпустила футболку. – Я не успел как следует разглядеть. Сколько, говоришь, ты набрала лишних килограмм?
– Пять!
– Ну-ка, задери еще разок.
Я закатила глаза, развернула камеру к зеркалу и резко дернула футболку вверх. Так резко, что она открыла чуть больше, чем мой пухлый животик.
– О! – обрадовался Глеб. – Ну-ка задери повыше! Кажется, я нашел, куда они попали, эти твои килограммы. Точно не в живот.
Девичья гордость настойчиво намекала мне, что пришло время поломаться.
Да, именно так это происходит – сначала вы трахаетесь во всех возможных позах и во все возможные отверстия – дважды! Потом ты за ним бегаешь, а он отмораживается.
А потом он требует от тебя нюдсы – и тут-то ты виляешь хвостом и обламываешь.
Ты ведь не такая!
Но я такая. Просто мне очень хочется поиграть с ним, пока он поддается. Пока ему интересно.
Я потянула футболку выше, приоткрывая край груди. Только нижнюю часть полушарий, но Глебу хватило. Он сощурил глаза и поудобнее перехватил телефон.
– Еще выше.
Голос был твердым и чуть хрипловатым. То самое сочетание, от которого у меня по позвоночнику разбежались огненные всполохи, и я послушно потянула футболку, позволяя ему увидеть то, что он уже и облизал, и облапал. Но почему-то все еще хотел увидеть на крошечном экране телефона.
– Сними совсем.
– Глеб! Что происходит?
Я была очень возмущена. Очень.
Сердито смотрела в камеру, готовясь его отчитывать. И как будто не замечала, что моя футболка все еще наполовину задрана, а рука лежит прямо на груди, комкая ткань и сжимаясь так, что торчащий сосок попадает между пальцами.
– По-моему, это называется «виртуальный секс», – ответил он невозмутимо, разваливаясь у себя на диване. – Но я никогда этим не занимался, так что можем считать, что лишение меня девственности. А ты?
– Что – я?
– Занималась?
Он склонил голову набок. Взгляд его, как это бывает при видеосвязи, блуждал от камеры – и тогда мне казалось, что он смотрит мне прямо в глаза, до моего лица на экране – когда он реально смотрел мне в глаза.
Или не в глаза.
Или – существенно ниже?
– Я не буду отвечать на этот вопрос!
– А уже и не надо, – успокоил он меня. – Я все понял. Просто сними футболку.
– Еще что сделать? – огрызнулась я. – Сразу все перечисли, чтобы разом нахер тебя послать!
– Сними штаны, ляг на кровать и закрепи телефон в изголовье. Раздвинь ноги, сожми грудь двумя руками и посмотри на меня.
Глеб говорил это медленно, смакуя каждое слово, и от его четкой артикуляции и серьезного тона, которым он, должно быть, активно пользуется в судах, по моей коже разбегались всполохи огня, разогревая меня изнутри и снаружи.
Мужчина, которому хочется подчиняться – с удовольстивем.
Но я же не могу…
– Иди нахер! – упрямо повторила я, одергивая футболку.
– Уже там, – отозвался он невозмутимо и повернул свою камеру так, что она уперлась ему в пах.
А там…
Это нормально – заводиться от вида члена?
Ведь обычно девушек только раздражают дикпики, присланные незнакомцами… Да и знакомцами тоже. Мы немного иначе устроены, нам эта мутная картинка – ни о чем. Нам нужны ласковые слова, медленный разогрев и касания, а вовсе не такой откровенный вид.
– Мне кажется, или ты облизнулась? – сказал Глеб совсем другим голосом.
Мягким, бархатным, соблазнительным.
Этот голос ничего от меня не требовал, как только что.
Он тянул меня к себе, будто затаскивая в маленькое окошко в другой мир.
Где я могла бы дотронуться до шелковой кожи ствола, почувствовав под ней упругую твердость, могла бы провести кончиками пальцев снизу доверху, а потом медленно лизнуть дразнящую своей налитостью набухшую головку.
– Арина… – позвал мягкий голос. – Я хочу увидеть тебя. Совсем. Голой.
Я притворяюсь.
Притворяюсь зачарованной его голосом, его влекущими интонациями, разжигающими внутри меня пожар.
Притворяюсь же?
Когда медленно, глядя в камеру – именно в камеру! – тяну футболку вверх, открывая наконец грудь целиком. И ловлю вздох Глеба, предательски усиленный слишком умным микрофоном его мобильного.