– Смерть с хоботом. Ну, надо же!
Голова у меня шла ходуном после ментального энерговыброса, так что я прислонился к транспаранту «Свободная Шизада – да, да, да!» Постепенно я приходил в себя, перед глазами прояснялось. Но тревога никуда не уходила.
– А свинопотамы часто бросаются на людей? – спросил я.
– Взбесить свинопотама – это надо было очень сильно постараться, – покачал головой Жизнеслав. – Это страшно ленивые животные. И непробиваемо смирные, если их кормят. А кормят их тут неплохо – столько жира наесть.
– Да, – прикинул Абдулкарим. – Килограмм семьсот. Не меньше.
– Так за каким чёртом он бросился на нас?! – воскликнул я.
– Его же не спросишь, – Жизнеслав подкинул вверх опустевшую пластиковую бутылку и отправил её точным ударом ноги в сторону кучи мусора, окаймлявшей площадь как горный хребет.
– Сколько же грязи. Здесь будет город-хлев, – переиначил Абдулкарим название древнесоветского поэта Маяковского.
– Вот что, – с твёрдой уверенностью произнёс я. – Свинопотам не просто так бросился на нас.
– А как? – не выдержав, засмеялся Абдулкарим. – За деньги?
– Насколько я знаю, у Орды должны быть на вооружении гипноизлучатели.
– Есть такие, – кивнул Жизнеслав.
– Вот этим гипноизлучателем и ударили свинопотама, задав ему импульс и цель – мы трое.
– Это значит… – начал Абдулкарим.
– Значит, ордынцы здесь, – я вновь огляделся окрест себя.
Сформировав перед глазами квантовую оптическую линзу, я увеличил изображение. И тут меня как током ударило. Я различил и узнал человека, свернувшего в переулок и быстро удаляющегося. Это был тип с насыщенно-фиолетовым лицом.
– Нужно уходить отсюда, – встревожился Жизнеслав. – Мы тут как под обстрелом.
Не разводя дискуссий, мы тут же направились к машине. Но было поздно.
Из переулка вывалила толпа людей в расписных национальных сорочках, с битами, ломами и даже боевыми топориками. Явственно ощущалась упругая агрессия, которую эта ватага гнала перед собой. Дорогу к нашему внедорожнику они отрезали.
Придётся пока не поздно двигать в переулок направо.
– Туда! – махнул я рукой. – Быстрее!
Но тут из того самого переулка вывалила ещё одна шайка, числом поменьше, но выглядевшая куда агрессивнее. Патриархальные вилы, цепы для обмолота зерна и сковородки в их руках, может быть, в другой ситуации и выглядели бы смешно. Однако получить вилами в бок – это вовсе не так и забавно.
– Сельская новь! – простонал Жизнеслав. – Это психованные убийцы!
Две группы обступили нас и остановились.
– Шмуркали. На святом месте! – заколотив себя ладонью в грудь, от толпы сельской нови выступил вперёд обезьяноподобный головорез, алчно разглядывая нас, как свою законную добычу. – Ну, вот и жертва на алтарь народного гнева! Так, братцы?!
– Вестимо!
Кольцо начало сжиматься.
Я посмотрел на камень на браслете и с огорчением отметил, что защитная система так и не работает. И отбиться от толпы не получится, даже используя резервную активацию организма. Если мы и сможем сами убежать, то Жизнеслава точно не вытащим. А оставить товарища на растерзание – для человека, воспитанного в рамках гуманистической парадигмы это просто немыслимо. Значит, нам предстояло героически погибнуть.
– Лучше бы нас свинопотам растоптал, – вздохнул Абдулкарим, сжимая и разжимая кулаки.
Я уже намеревался перейти в боевой режим, чтобы дорого продать свою жизнь. И тут Жизнеслав, на которого неожиданно снизошло вселенское спокойствие, выступил вперёд и властно крикнул:
– А ну стоять, окаянные!
На миг повисло гробовое молчание. И десятки пар глаз уставились на него.
Жизнеслав небрежно сбросил капюшон…
Я взлетел вверх и плавно приземлился. Ещё раз. И ещё.
Нас не били. Нам не отрезали головы. Нас качали, подбрасывая и ловя, с приветственными криками и восторженными повизгиваниями.
Переход от ярости к обожанию был мгновенным. Стоило только Жизнеславу продемонстрировать своё лицо и обозвать толпу мерзкими шмуркальскими подпевалами, как людей будто подменили. Главарь-новик, видимо не слишком довольный таким раскладом, злобно воскликнул:
– А почему с просветлённым классиком ходят чуть ли не в обнимку какие-то розовощёкие, от которых за версту разит Лирой?
– А ты против того, чтобы розовощёкие с восторгом приникли к мудрости нашей традиции, нечестивец?! Шмуркаль раскаявшийся – это образцовый шизианин! – снисходительно изрёк Жизнеслав, вызвав продолжительные и бурные аплодисменты.
Потом нас начали качать. Потом водили по площади, демонстрируя достижения в борьбе с шмуркалями. Все заборы и стены на площади были исписаны лозунгами. И изрисованы кукишами – это такой исторический символ Древней Шизады. Согласно официальной точке зрения, их находили на подводных раскопках легендарных городов в центре океана, в захоронениях протошизианских вождей. Правда, предъявить древние артефакты или хотя бы их фотографии пока никто не удосужился, что позволило недоброжелателям распространять зловредные слухи, якобы кукиш был привнесён соседями Шизады двести лет назад в знак глумления и издевательства.
Нас провели в небольшой музей, располагавшийся в павильончике, в котором раньше был пивной бар.
– Вот дубина справедливости, которой доблестный герой Шмяк Вилюй нанёс первый удар достоинства и свободы по полицейскому шлему. А вот и тот первый проломленный шлем, – сообщал нам экскурсовод, тыкая указкой в стеклянные витрины. – А это отпечаток ноги священного шизопитека, обнаруженного в Алмазных Горах.
Наконец, нас оставили в покое, когда Жизнеслав объявил, что хочет со своими спутниками просто прогуляться по священному месту и вкусить запечатлённую здесь в каждом камне благостную энергию народного гнева. Вокруг нас образовалась пустое пространство диаметром пару десятков метров.
– Уважаемый Жизнеслав, я ничего не понимаю. Почему эти беспокойные юноши с таким уважением, переходящим в благоговение, созерцали ваш, несомненно, прекрасный, но все-таки вполне обычный лик? – витиевато осведомился Абдулкарим.
– Потому что они испытывают ко мне искреннее уважение, – зло буркнул в ответ депутат.
– И тому, несомненно, имеются веские причины.
– Ещё какие! Вы уже знаете, какой исторический труд лежит в основе движения «Общества историков».
– «Протошизада атакует», – припомнил я серую книженцию в сейфе профессора Хлюмпеля.
– Не помните автора?
– Краб Замойский, – произнёс Абдулкарим.
– Это псевдоним ещё с первого издания. Но реально автор другой.
– Кто? – с подозрением посмотрел я на депутата.
– Написал эту книгу я, – вздохнул он.
Мы застыли, с изумлениям глядя на нашего спутника. Потом Абдулкарим осторожно спросил:
– То есть получается, что всё это безобразие началось с вас?
– Ничего не получается! – огрызнулся Жизнеслав. – Не напиши я эту чушь, была бы какая-нибудь другая книга.
– И вы всё это писали, – укоризненно качал головой Абдулкарим. – Что мифические протошизиане основатели всех рас. Изобретатели всех изобретений. Что они пришли из ядра Млечного пути, чтобы наставить народы на истинный путь.
– Да, я всё это писал.
– И писали всерьёз?
– Конечно, нет! – возмутился Жизнеслав. – Я просто собрал сказки и мифы сельского населения Шизады. Там много моментов, которые позволяют порезвиться фантазии. И выдал за истину. Это была мистификация. Фантазия. Шутка!
– Ну, у вас и шуточки!
– Кто мог подумать, что книгу воспримут всерьёз. И что набежит целая толпа шарлатанов, которые доведут эту дурацкую концепцию до кристально чистого идиотизма!
– И у вас комплекс вины, – сочувственно произнёс Абдулкарим.
– А как вы считаете? Ведь пройдёт пара десятков лет, и все эти бредни станут аксиомой. И представители цивилизации, создавшей Млечный путь, будут чистить ботинки ордынцами, притом с удовольствием.
– И вы хотите разрушить детище своё?
– Мечтаю! Меня совсем не греет, что мой портрет изображён на новых купюрах. Я был дураком, признаюсь. Но зато теперь я имею возможность действовать. И я снесу этот уродливый барак. Так что прочь посторонние разговоры. Лучше скажите, сколько процентов сегодня мы добавили в рейтинг, рискуя здоровьем и жизнью?
В воздухе зависли цифры – пятнадцать.
– Всего один процент?! – возмутился Жизнеслав. – Но почему? Мы же побывали в самом эпицентре эпидемии!
– Да всё это давно известно и изучено, – отозвался я. – Системе интересны нюансы.
Наше уединение было грубо нарушено. К нам подкатил на костыле ветеран исторических боёв. Как только свершилась вся эта революция гордости, шахтёры редкоземельных шахт выкинули из своих городов и посёлков посланцев Великого Сбродища. А когда на них бросили армию и добровольные полки историков, работяги дали такой отпор, что теперь по всему Шизополю побираются инвалиды без рук и ног.
– Подайте ветерану жарких боёв, – протянул фуражку инвалид.
Абдулкарим, иногда почитающий правила поведения истинного правоверного мусульманина, в числе прочего обязывающие подавать нищим, кинул в фуражку пару купюр.
– Спасибо, спасибо, – залепетал униженно ветеран, а потом вдруг чётко и жёстко произнёс: – С вами хотят говорить.
– Кто? – обескураженный такой разительной переменой, спросил я.
– Ваш друг, с которым вы познакомились на таможне.
Я огляделся, ожидая всего, даже выстрела в спину.
– Хозяин передал, что не хотел вашей гибели. И что это небольшое представление с несчастным свинопотамом и двуногими баранами было всего лишь предупреждением. Он хочет с вами говорить. Ракетная пустошь, около петарды. В одиннадцать. Завтра. Что передать?
Я прикинул. Может быть, с ордынцами всё же можно договориться? У меня есть некоторые доводы для них. Или хотя бы получится немножко потянуть время – оно нам нужно, чтобы укомплектовать Рейтинг готовности. А для этого можно сделать вид, что мы ведём переговоры и готовы к сдаче позиций.