Записка, посланная Воловичем и Лозинским из тюрьмы, была уничтожена в целях конспирации. В 1926 году во время судебного процесса над провокатором Акимом Ахтырским текст ее привела по памяти Е. Р. Багатурьянц («Лаура»), бывшая в 1919 году председателем Симферопольского легального ревкома.
Независимо друг от друга, слово в слово привели этот текст и другие участники подполья. Остается добавить, что несовершеннолетний Лозинский принял смерть спустя месяц после Воловича. Он до конца держался мужественно.
В. ШИРОКОВ.
III
СЕРДЦЕ КОММУНИСТА
Посетители музея Краснознаменного Черноморского флота подолгу задерживаются у витрины, где лежит партийный билет коммуниста Ивана Васильевича Личкатого. На нем хорошо видны рваный след пули и пожелтевшие пятна крови.
Он всегда носил партбилет у самого сердца. С того памятного дня, когда вручил ему комиссар, и до последнего мгновения своей жизни, пока сердце его не было пробито вместе с партийным билетом.
В Севастополь Личкатый прибыл из Киева. Он очень любил свой город, Подол, где родился и вырос, и, конечно, Днепр. Но, как и многие его сверстники, мечтал о море. Его манили морские просторы, еще более таинственные, чем воды седого Славутича, на берегу которого он вырос. И когда пришла пора идти на военную службу, попросился на флот.
Плавал Иван на подводной лодке. Но началась война, и он вместе с другими моряками ушел добровольно в морскую пехоту, чтобы встретиться с врагом лицом к лицу. В составе 7-й бригады морской пехоты защищал Севастополь.
Партийный билет Личкатый получил в августе сорок первого. Он сказал тогда всего несколько слов: «Доверие партии оправдаю!»
Это была его клятва. И коммунист Личкатый свято выполнял ее. Для бойцов он был примером стойкости, храбрости, находчивости. Он всегда шел в первых рядах атакующих.
…Уже несколько часов грохотал бой. Атаки врага сменялись нашими контратаками. Во время одной из них вражеский пулемет прижал бойцов к земле. Личкатый видел, что наступил критический момент боя. Он достал «лимонки» и быстро пополз к пулеметной точке. Пули то и дело поднимали фонтанчики пыли перед самым лицом, свистели над головой. Но Личкатый слышал только дробный стук пулемета, который доносился все отчетливее и громче… Вот он уже рядом. Личкатый приподнялся и бросил одну за другой две гранаты. Пулемет захлебнулся. Моряки тут же поднялись в атаку.
17 декабря 1941 года гитлеровские войска начали второй штурм Севастополя. Немало трупов уже лежало перед окопами 3-й роты, но одна атака врага следовала за другой. Моряки держались стойко, но все меньше оставалось их в строю. Невдалеке упал командир роты. Личкатый бросился к нему — убит, а немцы уже перед самыми окопами. Тогда Личкатый выскочил из траншеи и, взмахнув винтовкой, крикнул:
— Слушай мою команду! За Родину, вперед!..
Краснофлотское «ура!» и «полундра!» заглушили шум выстрелов. Фашисты не выдержали удара морских пехотинцев и бросились бежать.
Впереди атакующих виднелась рослая фигура коммуниста Личкатого. Внезапно он пошатнулся, сделал несколько шагов и упал. Гибель его вызвала у моряков еще большую ярость. Стремительным контрударом они отбросили врага.
После боя моряки подобрали тело своего товарища. Из залитого кровью карманчика, пришитого к тельняшке, достали партийный билет. Сняли бескозырки и молча смотрели на мокрые от крови страницы партийного билета. Жгучая ненависть к врагу захлестнула их. Посуровели лица. Каждый поклялся драться с врагом до последнего удара сердца, но не отступать. И они стояли. Стояли насмерть. Ибо в груди каждого из них билось такое же бесстрашное сердце, как и у коммуниста Ивана Личкатого.
П. ПУШКАРЕВ.
КЛЯТВА КОММУНИСТОВ
Партийное собрание постановляет:
1. Высоту не сдадим, преградим путь фашистам к Севастополю.
2. Коммунисты в трудный момент боя обязаны вселять в бойцов уверенность в победе над врагом.
Для коммунистов нет неразрешимых задач. Победа или смерть — закон каждого коммуниста на фронте[14].
Это решение коммунисты 365-й зенитной батареи, прикрывавшей подступы к Севастополю с севера, приняли на своем коротком партийном собрании перед рассветом 31 декабря 1941 года, когда обстановка на их участке особенно усложнилась.
Измученные в многодневных боях артиллеристы готовились к отражению новых атак.
Во время второго фашистского штурма Севастополя передовая линия приблизилась к самой батарее, она проходила в трехстах метрах от ее позиций. Теперь зенитной батарее надо было не только отражать каждодневные налеты авиации, но и вести борьбу с артиллерией врага, отбивать атаки пехоты и танков, следовавшие непосредственно на позиции батареи.
Фашисты много раз пытались уничтожить эту батарею, ставшую непреодолимой преградой на их пути. Они обстреливали ее из орудий и минометов, наносили удары с воздуха, бросали на ее позиции танки. Но батарея продолжала жить и сражаться, помогая удерживать позиции и соседям — приморцам и морским пехотинцам.
Накануне гитлеровцы силами пехотного батальона с пятью танками блокировали ее с трех сторон. Командующий 11-й немецкой армией, штурмовавшей Севастополь, отдал по радио специальный приказ: «Ударом с воздуха и с земли уничтожить батарею противника на отметке 60,0».
С рассветом самолеты обрушили на небольшую высоту тонны бомб. Одновременно начали обстрел вражеские батареи. Под их прикрытием пошли в атаку танки и пехота. Орудия Стрельцова и Данича (их осталось только два) прямой наводкой открыли огонь по приближающимся танкам. Орудийный расчет Степана Данича подбил головную машину. Но тут же рядом разорвался вражеский снаряд. Упали тяжело раненные заряжающий Панченко и наводчик Николаев. Место наводчика занял коммунист Данич. Вскоре был подбит второй танк.
А невдалеке вместе с приморцами сражалась подвижная стрелковая группа батареи под командованием старшины коммуниста Антона Шкоды.
На огневой позиции 365-й батареи.
За первой атакой последовала вторая, третья… Остановив танки, орудия перенесли огонь на пехоту, поражая ее шрапнелью. Бой длился более шести часов. Несколько раз гитлеровцам удавалось добраться почти до вершины высоты, и тогда в дело шли штыки…
К вечеру бой затих. Эти атаки врага оказались последними. Выстояли!..
В начале июня 1942 года, когда немецко-фашистское командование предприняло третий штурм Севастополя, 365-я зенитная батарея вновь оказалась в центре главного удара гитлеровских войск.
Наступление началось с ожесточенной многодневной артиллерийско-авиационной подготовки. Используя полное преимущество в авиации, противник совершал по тысяче и больше самолето-вылетов в день. Ежедневно на город и позиции его защитников обрушивалось до пяти-шести тысяч только крупных бомб. С особым ожесточением гитлеровцы бомбили и обстреливали районы, где потом, при наступлении наносили главные удары — в районе Итальянское кладбище — Камары и Мекензиевы горы, на которых стояла и 365-я батарея. Здесь на каждый квадратный метр земли было выпущено в среднем до полутора тонн металла.
Для нового штурма Севастополя немецко-фашистское командование сконцентрировало огромные силы: свыше двухсот тысяч человек, четыреста пятьдесят танков, более двух тысяч стволов артиллерии и семисот минометов. На каждого нашего бойца приходилось два вражеских, на каждое орудие — два орудия врага, против одного нашего танка действовало двенадцать фашистских, против каждого самолета — десять вражеских самолетов. Это в начале наступления. А потом, в ходе боев, преимущество врага в силах стало еще больше, еще ощутимее.
На участках, где гитлеровские войска наносили главный удар, оно было подавляющим с первых дней боев.
Рассвет 7 июня, как и предыдущие, начался с грохота. Разрывы вражеских снарядов покрыли всю высоту. И тут же над батареей появилось несколько десятков самолетов. Одна волна следовала за другой. От тяжелых взрывов вздыбилась земля. Нечем было дышать. Казалось, ничто живое не могло остаться на высоте после подобного огневого налета. Когда стала рассеиваться густая пелена пыли и гари, зенитчики увидели идущие в атаку танки и пехоту. И батарея ожила, заговорила. Фашисты не выдержали дружного огня, повернули назад. Потом снова и снова бросались в атаку. До позднего вечера длился бой. А с рассветом все началось сначала.
В эти полные напряжения дни батарея по-прежнему участвовала в отражении воздушных налетов, вела контрбатарейную стрельбу, отбивала бесчисленные атаки танков и пехоты.
10 июня обстановка еще более усложнилась: фашистам удалось окружить батарею. Заняв круговую оборону, артиллеристы отбили за день несколько атак, но и сами понесли большие потери.
Они лишились последних запасов воды и продуктов: тяжелый снаряд попал прямо в землянку, где хранились продовольствие и вода. На помощь рассчитывать не приходилось: защитникам города везде было тяжело, и зенитчики знали это. Они еще могли, подорвав орудия, вырваться к своим, но гвардейцы решили иначе.
Вечером на командном пункте батареи собрался партийный и комсомольский актив. По предложению комиссара батареи старшего политрука И. И. Уварова коммунисты и комсомольцы приняли клятву: умрем, но с высоты не отступим ни на шаг!
Клятва коммунистов стала клятвой всех артиллеристов батареи.
Секретарь комсомольской организации краснофлотец Чирва носил эту клятву от одного окопа к другому, и бойцы ставили под ней свои подписи.
А наутро снова бой. Снова непрекращающиеся атаки врага. Казалось, невозможно выдержать эти изматывающие силы удары. Но тут стояли советские воины, советские гвардейцы. Их боевой счет рос. За время обороны города батарея сбила пять самолетов, уничтожила шесть и подбила семь танков, уничтожила до двух тысяч солдат и офицеров.