9. Разведчик, водолаз Аркадий Журавлев — из Владивостока.
10. Я, сын сапожника, ученик четвертого класса Волков Валерий — русский».
Кажется, всех перечислил? Да. Здесь у школы — только они. И дерутся так, что фашисты бегут. Вчера десять атак отбили…
«Посмотрите, какой мощный кулак мы составляем и сколько фашистов нас бьют, а мы сколько их побили; посмотрите, что творилось вокруг этой школы вчера, сколько убитых лежит из них, а они, сволочи, думают, что нас здесь тысяча, и идут против нас тысячами. Ха-ха, трусы, даже оставляют тяжело раненных и убегают».
Порывистый жаркий ветер вихрем влетел в окно и вместе с запахом дыма принес нежный аромат мяты и травы. Валерик облизнул пересохшие губы.
«Эх, как я хочу жить и рассказывать все это после победы всем, кто будет учиться в этой школе!» — продолжал Валерик.
Он еще раз посмотрел на классную доску и рисунок с подписью «Мы ушли на каникулы» и добавил:
«Школа! Твои стены держатся, как чудо среди развалин, твой фундамент не дрогнул, как и наш мощный кулак».
Когда-нибудь здесь снова будут сидеть за партами ребята. Кто-то будет списывать у соседа задачки, кто-то получит двойку и будет горевать, кто-то будет радоваться пятерке…
Он дописал свою газету, прочитал все сначала и подписался:
«Валерий «поэт» (Волк) 1942…»
Число он не успел поставить. Взрыв потряс здание школы, где-то совсем рядом разорвалась бомба, мелкой дробью прокатилась пулеметная очередь. Бой разгорался снова. Сложив листочек в несколько раз, Валерий засунул его в карман и пополз к своим.
Наступило 29 июня 1942 года, один из самых тяжелых дней обороны Севастополя.
Грохот частых разрывов бомб, снарядов, мин умолк внезапно, и в этот момент раздалась команда:
— Внимание! Приготовиться!..
За первой атакой фашистов последовала вторая, потом еще и еще… Грязные, смертельно усталые защитники Севастополя держались.
Тяжело ранен в позвоночник Иван Петруненко. Убит врач Мамедов. Упал Аркадий Журавлев. Ранена в голову Илита Даурова… Патронов и гранат осталось совсем мало…
На какое-то время все затихло. Не видно и самолетов.
Валерик выбрался из окопа, осмотрелся и вдруг кубарем покатился со склона.
Он вернулся обвешанный вражескими автоматами и дисками с патронами.
— Кто же это тебе позволил такое? — встретила его Илита Даурова. Но голос ее показался Валерию не очень грозным. Его окружили, с радостью расхватали оружие.
— Я мигом еще разок.
— Осторожно только.
Так он несколько раз спускался вниз и возвращался тяжело нагруженный, пока чуть не угодил под снайперскую пулю. Больше его не пустили.
В этот день было семнадцать атак, не считая бесчисленных налетов и артиллерийских обстрелов.
Когда атаки автоматчиков были отбиты, из тоннеля, что соединяет шоссе, идущее от Угольной пристани к Ушаковой балке, показались фашистские танки. Уверенные в своей безнаказанности, они ползли медленно, не торопясь.
В строю не осталось почти никого. Наскоро смотав проволокой три гранаты, Валерий выполз из окопа.
«Только бы успеть здесь, на самом узком участке шоссе возле школы, тогда и остальные не пройдут…» Он вскочил, размахнулся, и… острая, дикая боль ударила в правое плечо, рука бессильно повисла. Тогда он схватил гранаты левой рукой, размахнулся и швырнул что было сил навстречу танку. Огненный смерч взметнулся к небу…
Его нашли у шоссе, на пригорке, полузасыпанного землей.
— Валерик… мальчик… ласточка моя, — гладила его по голове Илита. — Открой глаза, Валерик. Посмотри, они не прошли. Ты не пропустил их, — плакала девушка, осыпая поцелуями безжизненное лицо мальчика.
Его взяли на руки и понесли в школу. Здесь в маленькой комнатушке положили на шинель. Потом похоронили его прямо у школы. На белом инкерманском камне написали: «Здесь похоронен пионер-герой Валерий Волков».
Раненых увезли в госпиталь. Когда к школе подошли наши бойцы, из отважной десятки не осталось никого.
«…Я тоже был в частях прикрытия. Наш отряд составляли 23 автоматчика. Когда мы пришли на смену группе, державшей оборону у школы, то никого не застали в живых. В окне второго этажа полуразрушенного здания, как знамя, реял простой пионерский галстук. Мы сразу догадались, что это галстук Валерика: о подвиге его мы уже знали. Главстаршина Щербина снял галстук и стал нашим знаменосцем. Но ненадолго — вечером и он погиб. Из рук в руки передавалось необыкновенное знамя, из уст в уста передавался рассказ о подвиге юного героя».
Так рассказывал пионерам школы-интерната № 4 г. Севастополя бывший лейтенант 7-й бригады морской пехоты Е. Е. Козлов.
Школа-интернат № 4 имени Валерия Волкова — это и есть та школа, у которой геройски погиб Валерик.
Иван Петруненко сохранил фотографию Валерика и последний, одиннадцатый номер «Окопной правды». Илита Даурова приехала в Севастополь и рассказала ребятам о маленьком герое. По следам «Окопной правды» отправились экспедиционные отряды красных следопытов города Севастополя, а также пионеры Москвы и города Орджоникидзе (там живет Даурова). Вместе с участниками обороны Севастополя юные следопыты прошли по местам боев 7-й бригады морской пехоты. По крупицам собрали они материал о Валерике и создали школьный музей.
Теперь в музей Валерика Волкова школы-интерната № 4 г. Севастополя приезжают пионеры не только из многих городов Советского Союза, но и из-за рубежа. В музей приходят письма из Болгарии и ГДР, из Румынии и Польши, Чехословакии и Монголии. Ребята зарубежных стран просят: расскажите нам о Валерике!
Так слушайте сказание о севастопольском мальчишке. Слушайте все!
Рассказывает пресс-центр интерната: «Мы строим жизнь по-Волкову».
Рассказывают юные экскурсоводы музея: «Таким был он, наш Валерий!»
Слушайте все! Звенит пионерская песня:
При вспышках неяркого света
Багровых сигнальных ракет
Сидит над солдатской газетой
Редактор тринадцати лет.
Н. ЕВСТИГНЕЕВА.
ЛЕЙТЕНАНТ С МАЛАХОВА КУРГАНА
Здравствуй, дорогой Константин!
Получил от тебя письмо и открытку, а в письме фотокарточку. Нельзя выразить радость, потому, что хоть с одним близким имеешь связь. Очень рад за твои успехи и очень благодарен тебе за фотокарточку. Ты здесь вышел исключительно хорошо.
Новостей много. Пока жив-здоров. Немцы начали наступление и на нашем участке. Кругом снова канонада, к которой я уже еще раньше привык. Вообще, как-то смотришь смерти в глаза прямо, хотя жизнь висит на волоске и не знаешь, когда может она оборваться.
А если это и будет, помни, дорогой, что я погиб честно за русский свободный народ.
Будем надеяться на лучшее. Немцы нажимают. Да черт с ними. Сердце русского флота отстоим, чего бы оно ни стоило. Ну пока все.
Целую тебя крепко, крепко.
Прощай. Любящий тебя братений Юрка.
3.06.42 г.[22]
История раскрывает нам все новые имена героев, стоявших на защите Севастополя в тяжелые дни 1941—1942 годов. Совсем недавно стало известно о подвиге комсомольца Георгия Мамонова — лейтенанта с Малахова кургана.
Пожелтевшие от времени фронтовые письма, фотографии, воспоминания матери воскрешают образ моряка-черноморца…
На одном из снимков застыло в строю детское «войско». На правом фланге его Георгий Мамонов — командир «батальона». Позади командира его брат Константин — комиссар.
«С детства мой сын увлекался военным делом, — пишет в своих воспоминаниях мать Георгия Наталья Софроновна. — Пятнадцатилетним юношей он организовал детский батальон численностью около двухсот пионеров и школьников, собственными руками сделал деревянные винтовки. Были у ребят деревянные пулеметы и пушки. Дисциплина была отличная. Георгий часто проводил с батальоном военные игры».
Образы Котовского, Чапаева, легендарного матроса Железнякова глубоко запали в душу юноши, возбудили и развили в нем любовь к военному делу.
Окончив среднюю школу, Георгий Мамонов поступил в военно-морское училище. Началась Великая Отечественная война, и срок учебы был сокращен. Вместе с другими сверстниками лейтенант Мамонов добровольно пошел на защиту Родины.
Севастополь… Здесь, у черноморской твердыни, он мстил врагу за горе и страдания советских людей.
«Я уже отомстил фашистам. Я их человек 50 из пулемета угробил, представится случай — еще отомщу за их бесчинства, за их бесчеловечность», — писал он брату в марте 1942 года.
Сражался лейтенант Мамонов геройски. В одном из боев он был ранен в ногу, но и раненый продолжал биться, пока враг не отошел. Подлечился — и вновь на передовую. В апреле Георгий вместе с письмом послал брату фотографию. На оборотной стороне ее написал: «Откуда б к нам ни шла невзгода — не дрогнет русский исполин».
Не дрогнул и лейтенант Мамонов, до конца своей жизни остался верен присяге.
В мае, во время подготовки к отражению третьего наступления гитлеровских войск на Севастополь, из моряков (в основном из личного состава флотского экипажа) был сформирован батальон морской пехоты во главе с командиром Сониным и комиссаром Латышовым. Первую роту батальона принял лейтенант Мамонов. Рота заняла позицию на Малаховом кургане, чтобы прикрывать находившуюся там артиллерийскую батарею.
Малахов курган! Сколько связано с ним замечательных подвигов русских воинов, обессмертивших его имя! Теперь здесь со своими боевыми друзьями довелось сражаться и лейтенанту Мамонову. Для них, как и для защитников первой обороны, приказом звучали предсмертные слова адмирала Корнилова, сверкавшие на его памятнике, что стоял тут же, у их позиций: «Отстаивайте же Севастополь!»