их, оглянулась — никого. Окликнула подруг — молчание. Невдалеке послышался гул машин. Пригляделась: танки, свои. Поднялась навстречу. Офицер-танкист, выслушав ее, сказал:
— Садись. Считай, что это было твое первое боевое крещение.
Так Валя Бархатова оказалась в танковых частях. И с этого дня началась ее героическая биография — биография механика-водителя, старшего сержанта. Танк изучила она очень быстро, на удивление всем. Возможно, потому, что любила технику, была уже опытной трактористкой. Ее танк был все время в бою под Сталинградом. Однажды девушка была ранена, но не покинула часть, осталась в строю. И как только зажили раны, снова повела свою грозную машину на окопы врага. Уже появился свой боевой счет. За храбрость и мужество ее наградили медалью.
В далекое сибирское село пришло письмо.
«Стала я еще и пулеметчиком-радистом на боевой, лучшей в мире машине. Может быть, когда-нибудь приедет к тебе, мама, дочь-солдат, испытанный в боях и порохе, закопченный солдат, прошедший огонь и смерть, и скажет: «Здравствуйте! Вот и конец войне!» Мама, береги здоровье, не плачь. Мы вернемся!»
Порой ей и самой не верилось, что можно выдержать такое напряжение: день боев, час отдыха, и снова бой. Но у Вали было всегда бодрое настроение. Даже в самое тяжелое время, когда фашисты рвались к Волге, когда решалась судьба Сталинграда, она ничуть не сомневалась в нашей победе.
И вот Волга позади. Танк Валентины Бархатовой мчится уже по украинской земле. И летит радостное письмо к матери.
«Пришлось мне, мамочка, лицом к лицу посчитаться с немцами на Украине. Около 150 км прошла наша часть на запад, с благодарностью встретили нас украинцы… В одном селе меня назвали «освободительница». Все время я была в первых рядах… Мама! А сегодня у меня хороший день. На полянке нас выстроили, пришел комбриг, вызвал меня, я подошла по-военному. Даже смутилась чуть-чуть. Комбриг сказал: «За образцовое выполнение заданий командования, за мужество и отвагу старший сержант Валентина Бархатова награждается орденом Красной Звезды…
Потом все поздравляли меня, смотрели орден, называли Орленком, и вообще я сама рада… Мамочка, я очень соскучилась по дому, вспоминаю сейчас, как мы в совхозе жили, уютно, книги. Это кажется сном, сказкой. Около двух лет дождь, холод, метель, раскаленный песок, а ты все идешь вперед, не сгибаясь…»
А утром снова бой.
…Конец 1943 года. Грозные машины 19-го танкового корпуса громят врага в нижнем течении Днепра. Враг еще очень силен, и ожесточенные бои не затихают и ночью. Танк Валентины Бархатовой в первых рядах атакующих. Друзья-танкисты тепло называют Валю «наш Орленок». В одном из боев девушка уничтожила из пулемета 15 гитлеровцев. А всего на ее счету к этому времени было 47 уничтоженных фашистов, два танка, несколько вражеских дотов и орудий. Пять раз она была ранена. Здесь, на Днепре, была принята в ряды Коммунистической партии. Получая партийный билет, Валя поклялась бить врага до полной победы.
Танковый корпус повернул на юг. Фашисты надеялись удержаться в Крыму. Мощные глубокоэшелонированные укрепления, сильная группировка войск. Гитлеровцы знали: позади море, отступать некуда.
…Взметая вихри пыли, советские танки рвутся вперед. Стучат по броне вражеские осколки, земля стонет от взрывов бомб и снарядов. Но из переднего танка все время слышен спокойный девичий голос — это Валя Бархатова передает по рации распоряжения командира бригады подполковника Хромченко.
101-я танковая бригада ураганным огнем орудий сметает вражеские укрепления, расчищает дорогу на крымскую землю.
Но враг рассчитывал еще на один оборонительный пояс — вокруг Севастополя.
Замерли, затаившись, танки. Готовились к штурму. Там, за холмами, лежал в руинах Севастополь. Он с нетерпением ждал своих освободителей.
А вокруг полыхала яркими красками крымская весна. Природа не желала мириться с войной.
Присев на валун, девушка писала матери:
«Привет с фронта! Стоим на подступах к городу С. Май начался сегодня у нас в четыре часа утра разрывом мин и снарядов… Эх, соскучилась я по дому. Отдохнуть хочется, заснуть хоть раз спокойно, поесть из тарелки, надеть мое платье, почитать книгу, поговорить за столом с вами…
За этот «поход» мы потеряли многих замечательных живучих «старичков» нашей бригады. Я тоже встречалась со смертью, но судьба меня бережет, многие упали на пути, а я все иду. Идут впереди солдаты, идет народ, бьемся за то, чтоб люди на земле жили по-человечески.
Жди меня, мама. Приеду домой, как только кончится война.
…Ранним утром взметнулась ввысь сигнальная ракета. И сразу лавина танков, сбросив зеленые чехлы, рванулась вперед. На Севастополь! Ударили вражеские орудия. Столбы дыма и земли взметнулись в синее небо. Через минуту все смешалось: лязг гусениц, грохот орудий, рев самолетов.
Впереди мчался танк командира бригады. Он стремительно перелетал через вражеские траншеи, сметая все на пути. И вдруг над танком командира взметнулся столб темного дыма. Машина рванулась в сторону и замерла.
Теперь Валин танк вырвался вперед, подминая под себя гитлеровские орудия, пулеметы. Внезапно ослепительное пламя вспыхнуло перед глазами, огнем обожгло тело…
Мимо промчались танки ее боевых друзей. Кто-то крикнул в эфир: «Отомстим за нашего Орленка! На Севастополь!» Но Валя этого уже не слышала.
…Друзья похоронили ее в Симферополе, вместе с другими танкистами, геройски погибшими в боях за Крым. В Пионерском саду, в центре города, закончил свой боевой путь танк Т-34, поставленный в память погибшим героям 19-го танкового Перекопского Краснознаменного корпуса.
Рассказ о Вале Бархатовой, скромной девушке-сибирячке, отдавшей жизнь за солнечный Крым, хочется закончить словами крымского поэта Данилы Кононенко:
І за те,
Що у дні непогідні,
За наш Крим
Полягла сибірячко,
Ми до ніг
Кладемо тобі, рідна,
Не вінки,
А серця гарячі.
А. КАЗАРЯН, Герой Советского Союза.
Л. КОВАЛЕНКО.
ВЕРНОСТЬ КОМСОМОЛЬСКОЙ КЛЯТВЕ
В комсомольскую организацию 1 стр. роты 1 стр. б-на 696 стр. Севастопольского полка.
Федорченко Николай Александрович, 1926 г. р., украинец.
Прошу комсомольскую организацию принять меня в члены ВЛКСМ, так как я хочу идти в бой комсомольцем и высокое звание комсомольца оправдаю в бою.
Полк, в котором служил Николай Федорченко, ненадолго остановился на берегу Вислы в Польше. Впереди — решающие наступательные бои.
Тогда, в январе 1945 года, молодой воин и написал заявление с просьбой принять в члены ВЛКСМ. В свой последний бой он пошел с комсомольским билетом.
Николай мечтал вступить в комсомол еще в школе. Но нагрянула война, в родное крымское село Янцево (ныне Светлое) пришли фашисты. В первые же дни своего хозяйничания оккупанты закрыли школу, назначили старосту, полицейских. Молодежь и женщин, оставшихся в селе, по утрам собирали у бывшей конторы совхоза «Молодая гвардия» и под конвоем угоняли на полевые работы. Однажды Николай решил ослушаться новых «хозяев». Его отстегали плетью так, что он несколько дней пролежал в постели. На спине остались багровые рубцы.
Незадолго до своего бегства из Крыма фашисты хотели угнать Федорченко на каторжные работы в Германию, но ему удалось избежать этой участи. Когда Красная Армия освободила село, Николай сел на трактор и трудился сутками: хотелось быстрее и побольше засеять земли, чтобы Родина и фронт получили больше хлеба. После окончания весенних полевых работ Федорченко был призван в армию и направлен на фронт. Он был зачислен в 696-й Севастопольский полк 383-й стрелковой дивизии, прославившейся при освобождении города-героя в мае 1944 года. Первое боевое крещение молодой воин получил при форсировании Вислы, потом участвовал в боях за освобождение Польши.
…В начале февраля 1945 года первый батальон Севастопольского полка переправился через Одер и захватил плацдарм на западном берегу. Фашисты непрерывно бросались в контратаки, пытаясь сбросить батальон в реку, но всякий раз вынуждены были откатываться назад, оставляя на поле боя убитых и раненых.
Группа смельчаков, в которой был и комсомолец Федорченко, заняла боевую позицию в полуразрушенном каменном доме.
— Во что бы то ни стало удержать захваченный плацдарм, — таков был приказ командования.
В очередную контратаку фашисты бросились с небывалым ожесточением. По боевой позиции советских пехотинцев они открыли ураганный огонь из минометов. От разрывов мин дом дрожал, рушились стены, известковая пыль разъедала глаза, трудно было дышать.
Комсомольский билет и заявление Н. А. Федорченко.
Горстка храбрецов, экономя патроны, продолжала сражаться. Но силы были неравными.
Одна из мин разорвалась прямо в комнате. Товарищи Николая были убиты, а он ранен в ногу. Собрав последние силы, Федорченко подполз к окну и открыл огонь по фашистам.
— Вот вам, гады, за товарищей!..
Фашисты, подбиравшиеся к дому, падали один за другим.
Автомат внезапно умолк: кончились патроны. Федорченко схватил гранату, но тут же упал, раненный в грудь. Он потерял сознание. Очнувшись, увидел над собой фашистов. Враги пытались выведать у него сведения о советских войсках. Комсомолец молчал. Тогда палачи стали бить Николая коваными сапогами, колоть штыками…
А вскоре на плацдарм, удержанный героями, высадились основные силы наших наступающих частей. Бойцы увидели растерзанное фашистами тело Федорченко. В груди его торчал немецкий штык.