— Черт возьми, у вас нет никакого права, Шербрук…
— Какого права? Удерживать у себя девушку, до полусмерти избитую любящим дядей? Заботиться о мальчике, которого заперли в комнате и не выпускали, словно он вор или преступник?
— Дьявол и преисподняя! С чего вы взяли, что девушку избил ее дядя? Что за дикая мысль! Это сделал один из ее ухажеров. А мальчика запер я из соображений безопасности!
— Вы говорите, ее избил один из… Как это вы выразились… А-а, да, вспомнил, один из ее ухажеров. Интересно, кто из трех? Оливер Сассон? Ну что вы, разве этот господин может вести себя как бессердечный негодяй! Кроме того, мисс София дала ему отставку, и, насколько я могу судить по своему впечатлению, мистер Сассон ничуть не огорчился таким поворотом событий. А Чарльз Грэммонд? Неужели он годится на роль садиста? Вот жена у него, говорят, дама с характером, держит мужа в ежовых рукавицах, может быть, это она постаралась? Отомстила за оскорбление?
Будьте вы прокляты, Шербрук, где София и ее брат?
— Слушайте меня внимательно, Томас. — Райдер зловеще улыбнулся. — Вы — никто, человек без роду и племени, и я более разговаривать с вами не желаю. Если у вашего хозяина есть ко мне какие-нибудь вопросы, пусть приходит сюда сам и выясняет их. Обещаю вам, что мистер Берджес скоро обо мне услышит. Далее, предупреждаю вас, что если вы осмелитесь привести в Кимберли-холл своих приятелей, то вам придется иметь дело со мной, и будьте уверены, вам не поздоровится. Только суньтесь — и получите хорошую порцию свинца. Вы меня поняли?
Томас ничего не отвечал; он явно был в затруднении. И он говорил ранее хозяину, что с Шербруком лучше не связываться.
— Я уже сказал вам, Шербрук, что Софию избил ее любовник. И мистер Берджес спас ее от рук озлобленного мерзавца. А если она поведала вам иную историю, то знайте, она вам наврала. Постыдилась сказать правду. Почему вы так упорно отказываетесь вернуть девушку и ее брата мистеру Берджесу? Зачем вам она и ее калека-брат? Вы жалеете шлюху…
Томас не договорил, потому что Райдер изо всех сил ударил его в челюсть, вложив в удар всю свою ненависть. За ударом в челюсть последовал удар в толстый живот. Томас заскулил и свалился, как тряпичная кукла, на пол.
— Джеймс! — позвал Райдер. Слуга немедленно явился на зов. — О, я рад, что ты здесь. Мне необходима твоя помощь. Пожалуйста, позови еще кого-нибудь из слуг и вдвоем отнесите эту грязную свинью, которая валяется в углу, туда, где ей место. Перед тем как доставить его в Кэмил-холл, можете извалять его пару раз в грязи. Особенно его гнусную физиономию.
— Да, будет сделано, масса, — охотно откликнулся Джеймс. На лице его сияла довольная улыбка. — Этот человек — настоящая свинья. Валяется на полу, это хорошо.
— Надеюсь, я выбил ему зубы, чтобы особенно не кусался, — сказал Райдер, потирая ушибленные костяшки пальцев. — Толстопузый ублюдок. Большой живот мужчине не к лицу. И здоровью вредит.
Рассказав Софии последний эпизод памятной встречи, Райдер потер ушибленную руку и довольно улыбнулся. Воспоминание о том, как Томас упал и лежал на полу, жалкий и противный, доставило ему немалое удовольствие.
— Вот так все и произошло. А потом Джеймс и другой слуга вынесли дорогого гостя из дома.
— Я очень рада, что ты ударил его. Я и сама не раз мечтала о том, чтобы врезать этому мерзавцу как следует. Я тебе даже завидую.
— Не скрою, мне было приятно бить его. Какой же он омерзительный, весь, с головы до ног! Кстати, Софи, как тебя угораздило влипнуть во все это?
— Что вы имеете в виду, сэр? Наверное, вас интересует, почему я по своей доброй воле решила стать шлюхой? Или вы хотите узнать, с какой стати Джереми решил стать калекой?
— Н-да, Софи. Пока ты лежала в постели и болела, с тобой было гораздо приятнее разговаривать. Твои слова — сплошной уксус.
— Извини, я больше не буду язвить.
— Не будешь? Сомневаюсь. Послушаем, что ты запоешь, когда я начну приставать к тебе с ласками.
София лишь пожала плечами и отвернулась.
— Ладно, не сердись, я пошутил. Я буду держаться от тебя подальше. А то ты напугаешься до смерти.
— Я еще ни одного мужчины не боялась. И тебя тоже не боюсь.
Райдер усмехнулся; он был доволен, что задел Софию за живое.
— Я готов поверить тебе, — сказал он. — Ты проявила умение в обращении с сильным полом. Только ведь я отличаюсь от тех мужчин, которых ты знала прежде, правда? И ты, если и не боишься меня, то уж, во всяком случае, опасаешься. Тебе надо быть осторожной со мной. И советую тебе последовать моему совету и сесть, иначе я сам усажу тебя в кресло и не посмотрю ни на какие протесты.
София села, плотно обернув вокруг ног длинную, чересчур большую для нее рубашку Грэйсона. А усевшись, подумала, что странно как-то все выглядит: она находится наедине с мужчиной в его спальне, практически раздетая, и при этом неплохо себя чувствует, как будто так и надо.
— Я знаю, что Кимберли-холл принадлежит тебе, а не твоему брату, графу Нортклиффу, — заявила София, резко сменив тему разговора.
— Что? — удивленно спросил Райдер. — Какая чушь! Откуда у тебя эти сведения?
— Слушай внимательно, Райдер. Кимберли-холл принадлежал твоему дяде Брэндону. После смерти дяди наследником его имущества стал ты. В свое время Оливер Сассон по невнимательности или нерадению не обратил внимания на этот вопрос и, когда послал завещание в Англию, не указал, кто является действительным наследником, и, таким образом, автоматически Кимберли-холл перешел во владение твоего старшего брата как собственность семьи. Никто не стал вникать в подробности; кроме того, насколько мне известно, вскоре умер твой отец и разбираться в юридических тонкостях было некогда.
— Боже мой, — только и мог сказать Райдер.
— Разве ты не богат?
— Отчего же? Для второго сына в семье я достаточно обеспечен.
— Ну а теперь ты стал еще богаче. Кимберли-холл принадлежит тебе, а плантация, между прочим, приносит немалый доход.
— Я вижу, что общение с Оливером Сассоном не прошло для тебя даром.
— Естественно.
— Я как-то объяснял Эмилю, что если люди поступают каким-либо образом, то у них есть на то вполне определенные причины. К тебе это относится в особенности. Ты практичная девушка, Софи, и не стала бы терять хорошую репутацию просто так.
— Пойми меня правильно, Райдер: по сути дела, мне абсолютно безразлично, принадлежи тебе хоть весь остров Ямайка. Но мой дядя захотел присоединить твою плантацию к своим владениям и решил использовать меня в качестве средства для достижения своей цели. Он надеялся, что я помогу ему уговорить тебя продать плантацию, что если ты сначала и отреагировал бы негативно на такое предложение, то потом все равно поддался бы моим чарам, не устоял бы и согласился на сделку. Мой дядя полагал, что ты не задержишься долго на Ямайке — какой интерес для молодого англичанина из богатой аристократической семьи жить на этом острове? — продашь плантацию, положишь в карман денежки и отбудешь в Англию.
— В нужный момент Оливер Сассон собирался известить меня, что Кимберли-холл является моей собственностью, а не брата, так?
— Да.
— А я, заполучив тебя в качестве любовницы, а также и другую, неизвестную мне женщину с пышной грудью, должен был обязательно согласиться на сделку, выгодную твоему дяде? Собирался ли он отдать тебя мне в собственность навсегда, чтобы я прихватил тебя с собой в Англию?
— Какие у него были планы на этот счет, мне неизвестно.
— А почему ты, собственно говоря, согласилась стать орудием в руках своего дяди? Играть эту незавидную роль в его корыстных интересах?
— Ты меня удивляешь, Райдер, — холодно ответила София. — Ты, такой умный и проницательный, так хорошо разбираешься в мотивах поступков людей, а тут вдруг не можешь сообразить, что к чему? Я тебе объясню: дядя пообещал, что, если я буду сотрудничать с ним, помогать ему, он сделает Джереми наследником; в противном случае он грозился выкинуть меня и моего брата на улицу. Джереми из-за его хромоты не удалось бы здесь, на Ямайке, заработать себе на жизнь.
— А тебе удалось бы?
— Скорее всего да.
— Все это очень любопытно, Софи. Скажи мне такую вещь: дядя Теодор Берджес выбрал тебе в любовники лорда Дэвида с той целью, чтобы он облапошил Чарльза Грэммонда?
— Совершенно верно, и у лорда Дэвида это прекрасно получилось.
— А Чарльз Грэммонд? Он получил право на твои ласки потому, что Теодор Берджес рассчитывал прибрать к рукам и его плантацию? Грэммонда ты тоже должна была уговорить, как и меня?
— Да.
— А как тебе удалось избавиться от лорда Дэвида?
София, вспомнив ту забавную сцену, когда она до смерти напугала лорда Дэвида возможностью заболеть страшной болезнью, невольно улыбнулась. Улыбка была озорной и, Райдер понял это, вполне искренней.
— Я сказала лорду Дэвиду, что у меня сифилис.
— Ну и ну, какая находчивость!
— Я бы и тебе, наверное, заявила то же самое после продажи твоей плантации дяде.
— Однако результат получился бы другой, не так ли, Софи? Я бы, в отличие от лорда Дэвида, не удовольствовался твоим заявлением. У болезни есть соответствующие признаки, и я бы поискал их у тебя.
— Именно это я и сказала дяде. Я пыталась убедить его в том, что ты не похож на других мужчин, во всяком случае, на тех, которые живут здесь, в Монтего-Бей. И я предупреждала его, чтобы он был с тобой осторожным, но он не желал меня слушать.
— Он вел себя чересчур самоуверенно и напрасно не прислушался к твоим словам. Что ж, тем хуже для него.
— Дядя подходит ко всем со своей собственной меркой, он судит по себе. О тебе, Райдер, шла слава покорителя женских сердец, бабника, волокиты, у которого нравственных устоев не больше, чем у кота. Вот дядя и рассудил, что с тобой у него не будет особых хлопот, раз ты такой любвеобильный.
— Я не… — хотел возразить Райдер, но запнулся, замолчал, сжав кулаки. Справившись со своей досадой, он заметил: — Тео Берджес ошибся, верно?