А он не захотел смириться со своим положением, которому позавидовали бы очень многие, стал сопротивляться. Сначала это было забавно. Уверен, что команда на корабле даже делали ставки — когда парень сломается, подчинится. Я не жалел ни сил, ни времени для укрощения строптивца, но… Чуть его не потерял. Вот именно тогда впервые я и задумался о том, что поступаю как-то не так… неправильно. Мне бы одуматься, остановиться, но куда там. Непродуманное упрямство — не лучшая черта для наследника Империи, но что есть — то есть. Методично уничтожая его шаг за шагом, я ждал… А чего, собственно, я ждал? Любви? Нет-нет-нет, об этом и речи идти не может. Покорности? Смирения? Чего? Чего именно мне так сильно хотелось, когда я в очередной раз брал его силой? Или даже не силой, а принуждая подчиняться при помощи банального шантажа. Что я искал в его глазах, которые мой пленник постоянно отводил в сторону, боясь открыто показывать мне свою ненависть и презрение? Что я доказывал ему? Или себе?
Закрываю глаза и осторожно тру виски. Головная боль медленно, но верно набирала обороты. Я не видел Вея несколько дней и все эти дни был уставшим и раздражительным. Вей. Вейтар. Мой. Ты как наркотик. Ты проник в мою кровь, в мой разум, в моё сердце. Не знаю. Ничего не знаю. Просто очень хочется тебя увидеть. Схватить, прижать к себе и уже никогда не отпускать. Мой. И ему рано или поздно придется принять это и смириться, хочет он этого или нет.
Тряхнув головой, я заставил себя встать и вернуться к работе. Коммуникатор исправно выдавал мне документацию и сводки, разнообразную корреспонденцию и на какое-то время я отвлекся. Отец добился своего. Я по-уши увяз в делах Империи. Важных и не очень, в переговорах, подписаниях различных соглашений с входящими в состав Империи планетами, в финансовых вопросах, в политических игрищах — везде требовалось мое обязательное присутствие. Даже странно, как раньше без меня обходились. Я усмехнулся сам себе.
Всего несколько дней, а мне казалось, что прошло несколько лет с того злополучного боя Вея. Вредный мальчишка (и плевать на то, что он старше меня, ведь ненамного же)! Что он хотел мне доказать тогда, когда буквально вынудил согласиться на его участие в поединке? Какие цели преследовал, чего именно добивался? Окончательно свести меня с ума своими выходками? Что ж, у него это практически получилось. Спасибо отцу, который весьма вовремя вмешался, прислав за мной своего безопасника. Теперь я уже прекрасно понимаю, какую глупость чуть было не совершил. Ведь выйди я тогда на ринг, опозорился бы просто до невозможного, встав на одну ступень с рабами. Я — наследник. Будущий Правитель! И так весь двор до сих пор никак не угомонится. Ведь слухи о том, что я все же собирался участвовать в боях, моментально разнеслись среди имперской знати и, подозреваю, что произошло это не без участия моего бывшего любовника. Видимо, Лейгель здорово разозлился, когда отец отобрал у него Вея, которым этот паршивец собирался меня шантажировать.
Теперь родитель занимается этим сам. Шантажирует меня, собственного сына. Смешно и тошно одновременно. Но даже на это можно закрыть глаза, главное, что мой фаворит в полной безопасности. А сплетни… Мне, конечно, всегда было глубоко наплевать на чье-либо мнение. Но все равно, ловить косые взгляды и не очень удачно скрытые насмешки от своих будущих подданных мне уже порядком надоело.
В бездну всё! Сегодня я, наконец, увижусь с ним. Просто до одурения хочется его поцеловать, вновь поставить губами свои метки на нежной коже, вновь заставить его щеки вспыхнуть от такого ненавистного для него желания. Да я даже его ненависть готов терпеть, лишь бы он снова был рядом. Как он там, без меня? Ведь, зная взрывной характер своего своенравного пленника, я был более чем уверен, что он просто не сможет вести себя тихо и обязательно что-нибудь устроит. Ведь отцу Вей обещания покорности не давал и я был больше чем уверен, что парень попытается удрать или сотворить еще какую-нибудь глупость. Конечно, дальше, чем его комнаты, охрана отца парня не выпустит, но шумиха должна была бы быть обязательно. Но всё тихо. По крайней мере родитель мне на моего мальчика еще не жаловался. И это было очень подозрительно. Ладно, сегодня сам всё узнаю и увижу.
Пытаюсь всматриваться в стоящий передо мной экран и окончательно понимаю, что уже ни о какой более-менее продуктивной работе сегодня не может быть и речи. Отодвигаю от себя коммуникатор, на этот раз более осторожно, и внимательно наблюдаю за отцом, неторопливо входящим в мой кабинет.
— Вижу, дела нашей Империи тебя не особенно вдохновляют… — с некоторой укоризной в голосе заявил родитель и, подойдя вплотную к столу, склонился надо мной с крайне недовольным видом.
— А что, должны? — искренне удивляюсь и, вольготно раскинувшись в кресле, ехидным тоном сообщаю:
— Что-то не помнится мне, чтобы я высказывал тебе горячее желание всем ЭТИМ заниматься.
Пренебрежительный кивок в сторону коммуникатора ясно давал понять отцу, что именно я имел в виду. — Если не помнишь, то ты меня заставил… с помощью шантажа. И неужели после этого ты рассчитываешь на то, что я с удовольствием буду делать то, от чего меня уже воротит?
— Рассчитываю на то, что пусть и без удовольствия, но свою работу ты выполнять все же будешь, — совершенно спокойно заявляет родитель, после чего вкрадчиво так интересуется: — Или твоя игрушка тебе уже совершенно не интересна?
— Думаю, это несколько… неактуальный вопрос, — крайне недовольным тоном сообщаю я отцу. — Будь это так, меня в этом кабинете не было бы уже в самый первый день. Но поскольку я все еще нахожусь здесь, значит вывод напрашивается сам собой: Вей мне интересен. А еще мне очень интересно, когда я все же смогу ЕГО увидеть?
— Вот именно об этом я и хотел с тобой поговорить, — ничего не выражающим голосом сообщил мне родитель и при этом как-то слишком уж изучающе уставился на меня. Мне это не понравилось. Точно так же, как и его последующие слова: — понимаешь, с этим возникли некоторые проблемы….
Что? Какие еще могут быть ПРОБЛЕМЫ!? Неужели что-то случилось с Веем?
— Как это понимать?! — ору я, в ярости вскакивая с кресла. — Ты же сам разрешил мне встречу с ним! Сегодня. У нас был договор! Или Вей… Что ты с ним сделал?
— Успокойся, ничего особо страшного с твоим… Веем не произошло.
Я с силой сжал кулаки, до боли впечатывая ногти в ладони и это действие несколько отрезвило первую вспышку ярости. Судя по словам отца-мой фаворит жив и это главное, потому что со всем остальным можно будет разобраться. А теперь нужно последовать совету, а точнее приказу отца и успокоится. Поскольку желание совершить очередную глупость неумолимо брало верх над осторожностью. И это действительно было проблемой.
Тем временем отец невозмутимо посмотрел на опять усевшегося в кресло меня, после чего неторопливо прошел к столику, стоящему в углу кабинета. Отца заинтересовали бутылка темного ферийнийского и легкая совершенно нетронутая закуска, которые притянула мне прислуга еще с утра и о которых я совершенно позабыл. Задумчиво налив драгоценную жидкость в изящный бокал, отец с удовольствием из него отпил, и с легкой насмешкой в голосе произнес:
— А ты делаешь успехи, сын. Знаешь, я ожидал от тебя более продолжительной истерики. Но теперь все более убеждаюсь, что принял верное решение, лишив тебя любимой игрушки.
— Так это всё ради моей дрессировки?! — взвился я, все таки в ярости снеся на пол и второй коммуникатор. — Почему я не могу его увидеть?! Что вообще происходит?!
Родитель слегка поморщился, но больше никак не показал своего недовольства моим ором.
— С Вейтаром всё в порядке, с тобой, вроде бы, тоже. Так что всё просто замечательно, — спокойно заметил отец, осторожно ставя практически полный бокал обратно на столик. — Просто сейчас мальчик слишком истощен твоими стараниями и его постепенно приводят в порядок. Ты увидишь его, — поспешил добавить отец, видя, что я просто зеленею на глазах, — но…
— Что «но»?! — опять ору я.
— Но ты посмотришь на него в моей оранжерее… Он как раз в это время обычно там отдыхает.
— Что?!
— Посмотришь на него с балкона…
— Отец!
— …через защитное поле и он не будет тебя видеть, — закончил он, а я просто силился сделать вздох. В этот момент я был ближе всего к тому, чтобы наброситься на отца с кулаками. Но я смог остановиться и наконец вдохнуть, чтобы более спокойным тоном поинтересоваться:
— Почему я не могу увидеться с ним, ты же обещал?
— Потому что, как я тебе уже и говорил, с этим имеется одна небольшая проблема…
— Какая!?
Молчит. Неторопливо идет к окну и, повернувшись ко мне спиной, принялся задумчиво рассматривать медленно плещущиеся под дворцовым комплексом волны океана. Он что, издевается?
— Миалт, понимаешь, — наконец решился заговорить мой родитель, отчего-то так и не спеша повернуться ко мне лицом. — Твоему наложнику после пережитой им операции совершенно нельзя волноваться, а в твоем присутствии это вряд ли удастся осуществить. Лекари, которые сейчас наблюдают за ним, настоятельно не рекомендовали никаких сильных психологических потрясений. По крайней мере в течении ближайших десяти-двенадцати дней. И это не говоря уже о каких-либо физических нагрузках… Надеюсь, ты понимаешь. каких именно. А вот теперь ответь мне честно, ты уверен, что сможешь держать себя в руках? Если да, то я распоряжусь и тебя проведут к Вейтару немедленно.
Из всего того, что сообщил мне отец, я услышал и осознал только лишь одно…
— Какая еще операция? — просипел я моментально севшим голосом, — он не выглядел сильно покалеченным после боя, а это значит, что с ним произошло что-то еще? Уже позже?
Медленно поднимаюсь с кресла и подхожу к отцу, становясь практически за его спиной.
— Ты же обессщал, что ссс ним ничего не ссслучится… Куда сссмотрела его охрррана? Кто посссмел?!
— Я посмел.
Резко развернувшись и с вызовом уставившись мне в глаза, Правитель молниеносно перехватил за запястье уже летящий в его лицо кулак. Мой кулак.