7. Насчет 500 руб. «Авроры». Я эти деньги отдавать не собираюсь ни при каких обстоятельствах. Договор был? Был. Материал представлен? Представлен. Доброкачественный? Доброкачественный. (См. публикацию в З-С.) Чья инициатива не печатать в «Авроре»? Наша? Нет. Пусть расторгают договор с оставлением за нами аванса по статье 1 договора (три года прошли), по статье 8 (ни одно условие нами не нарушено) и прочая белиберда. Конечно, я понимаю, что ссориться с Островским ни к чему. Но и он пусть не ссорится с нами. Грубо говоря, если он хочет новую вещь — пусть заключает новый договор. И пусть не воображает, что мы что-то должны «Авроре».
Вот пока всё. Жму, целую, твой Арк.
Привет Адке и Росшеперу. Жалко парня. Но не надо быть мудаком, не надо раскисать. Впрочем, не только ему.
«Я взялся в ответ на нее составить меморандум для ВААПа и сделал это», — пишет АН. Он, изучив письмо, посланное директором «Молодой гвардии» в ВААП, составляет подробную записку, в которой перечисляет все неточности и передержки, изложенные директором. Копия этого меморандума сохранилась.
На ваш Д/89 от 3 сент. 1976 г.
Тов. Ганичеву.
В письме от 15 октября 1973 года, адресованном Вам лично и на которое Вы ссылаетесь, Стругацкие действительно возмущаются тем, что с ними не заключают договора, но отнюдь не обещают внести в повесть («Пикник на обочине») требуемые редакцией исправления, а напротив, напоминают Вам, что еще в мае 1973 года провели по указанию редакции значительную работу по правке сборника и что правка эта полностью удовлетворила редакцию. Авторами было принято тогда 87 замечаний редакции. Кстати, на это письмо Вы так Стругацким и не ответили.
Далее, Вы указываете на то, что отказываться от заключения договора на этом этапе (т. е. в октябре 1973 года) было неправильно. Тем не менее для заключения этого договора со Стругацкими Вам понадобился целый год (с октября 1973 по октябрь 1974 года), и на протяжении этого года издательство ни словом не обмолвилось о том, что у него вновь появились какие-либо претензии к повести «Пикник на обочине». Претензии были к повести «Отель „У погибшего альпиниста“», замену которой какой-либо иной повестью заведующий редакцией Медведев поставил условием для заключения договора. После некоторых колебаний Стругацкие согласились на эту замену, и редакция избрала для замены повесть «Трудно быть богом» (см. письма Стругацких в редакцию от 28 ноября 1974 года). Претензии к повести «Пикник на обочине» возникли у Медведева лишь в середине мая 1975 года (см. письмо Стругацких к Медведеву от 5 июня 1975 г.), т. е. через целых семь месяцев после заключения договора, и были сообщены Стругацким лишь в начале июля 1975 года, т. е. еще спустя месяц (см. письмо редакции авторам от 8 июля 1975 года). Таким образом, Ваша ссылка на то, что авторы должны были представить рукопись в «окончательном» виде в срок представления, указанный в договоре (15 ноября 1974 года), явно несостоятельна. Далее, то обстоятельство, что заключение договора со Стругацкими не сопровождалось одновременно формальным одобрением включенных в договорный объем произведений, не может иметь никакого отношения к проблеме «готовности» этих произведений. Во-первых, претензии к повести «Пикник на обочине» появились у редакции, как уже было уже сказано, лишь через семь месяцев после заключения договора, а при переговорах о договоре о них не было никаких упоминаний. Мало того, когда Стругацкие дали согласие на замену повести «Отель „У погибшего альпиниста“», Медведев дал им честное слово, что впредь не будет иметь к сборнику (т. е. и к повести «Пикник на обочине») больше никаких претензий. Во-вторых, что тоже уже упоминалось, в мае 1973 года редакция была полностью удовлетворена состоянием повести и уже тогда считала ее «готовой».
Далее, Вы утверждаете, будто после заключения договора авторы, вопреки обещаниям, в течение длительного времени и неохотно шли на исправление рукописи «Пикник на обочине». В этом утверждении содержатся два ложных положения. Во-первых, сразу после заключения договора (и за год до этого) авторы ничего обещать не могли, ибо, повторяем, вплоть до июля 1975 года претензий к ним не предъявлялось. Во-вторых, странно считать длительным срок с 8 июля 1975 года (день отправления Медведевым претензий к авторам) по 21 июля 1975 года (день, когда авторы вернули Медведеву рукопись с исправлениями). Исправлений было 39 — и это в дополнение к 87 исправлениям, проделанным в мае 1973 года. Что же касается неохоты, с которой авторы шли на исправления, то это действительно соответствует истине, принимая во внимание некомпетентность и волюнтаризм, проявленные редакцией в изобретении претензий. Но, повторяем, две недели, которые ушли у авторов на рассмотрение этих претензий и на удовлетворение приемлемых из них, — срок не очень значительный. Особенно в сравнении со сроками ответов руководства редакции и дирекции авторам: по переписке видно, что простейшие ответы задерживались на месяц, два, а то и не приходили совсем.
По вопросу о том, как издательство «шло навстречу авторам».
Во-первых, ни в ходе предварительных переговоров Стругацких с Медведевым, ни в тексте заключенного договора ничего и никогда не говорилось о новой повести, да и странно было бы ожидать от авторов представления новой повести за сроки, указанные в договоре: договор заключен был 17 октября, а повесть должна была быть представлена до 15 ноября 1974 года. Во время переговоров и в договоре речь шла о предоставлении расклейки какой-либо из ранее изданных повестей — «Парень из преисподней», «Трудно быть богом» и «Обитаемый остров» — взамен изъятой по настоянию Медведева рукописи «Отеля „У погибшего альпиниста“», которая, кстати говоря, после переработки в мае 1973 года представляла собой действительно новую повесть. Таким образом, включая «Трудно быть богом» в договорный объем, издательство отнюдь не «шло навстречу авторам», как Вы пытаетесь утверждать, а напротив, настояло на своем, ущемив интересы авторов («Отель „У погибшего альпиниста“» был бы первым книжным изданием, а «Трудно быть богом» — третьим массовым). Вам известно, что если бы не законное опасение новой волокиты, авторы охотно вернули бы «Отель „У погибшего“» на место «Трудно быть богом».
Во-вторых, невозможно усмотреть никакого благодеяния и в том, что издательство одобрило повести «Малыш» и «Трудно быть богом». Повесть «Малыш» Вы и сами считаете хорошей, а «Трудно быть богом» дважды издавалась в Вашем же издательстве.
Вопрос об авторитетности для Вас и Вашего издательства любого выступления центрального органа «Правды» мы временно опускаем, так же как и вопрос о праве Вашего издательства расторгнуть договор по причине отказа Стругацких внести в рукопись повести «Пикник на обочине» исправления, предложенные редакцией. Речь как раз и идет о компетентности и разумности предлагаемых исправлений, и делом этим, очевидно, должна будет заниматься экспертная комиссия и, если потребуется, то и суд.
А теперь об ответственности Стругацких за публикацию повести «Малыш» в Ленинградском издательстве в 1975 году. Прежде всего, работникам Вашего издательства было известно о готовящейся публикации: из письма Стругацких Жемайтису 17 мая 1973 года; из письма Стругацких Вам лично 15 октября 1973 года; из письма Стругацких Медведеву 21 июля 1975 года; наконец, из многочисленных упоминаний об этом в ходе устных разговоров с Жемайтисом, Клюевой и Медведевым. Но основное состоит в том, что договор на эту публикацию повести «Малыш» Стругацкие заключили с Ленинградским издательством еще в 1972 году. (Изд-во «Детская литература», Ленинградское отделение, договор № 561 от 13 июля 1972 года). В претензии к Стругацким могло быть только указанное издательство, и только в том случае, если бы «Молодая Гвардия» издала «Малыша» до 13 июля 1976 года.
Исполнил А. Стругацкий, 16 сент. 76 г.
Дорогой Аркаша!
1. Это хорошо, что дело с ДоУ-С зашевелилось. Жалко, что тебе не понравился уже готовый вариант сценария. Я, правда, давно не перечитывал, но когда-то он был мне вполне по душе. Впрочем, наши чуйства, полагаю, особой роли здесь не играют. В качестве первого варианта сценарий, несомненно, годится, а далее все будет решать режиссер. (Та же Брюн — тебе она кажется лишней, я тоже не считаю, что она так уж необходима, а вот Лешка некогда в ней что-то видел.) Только держи меня в курсе режиссерских требований.
2. зМЛдКС несомненно надо попробовать на конкурсе таллинцев. Выясняй поскорее, можно ли инсценировку. Или, в крайнем случае, «по мотивам». (Все равно же придется что-то переделывать и упрощать для сценария.)
3. Что же ты не напишешь, в чем суть ганичевского письма? Интересно же, что он пишет, в каком тоне и вообще. Обязательно отпиши конспективно.
4. Я очень против сказки в Детгизовском сборнике. Категорически! Тут и нежелание раскрывать (официально) псевдонимы, и убежденность, что горбатого могила исправит, и нежелание вообще заниматься этой мочой. Ведь есть же выбор: «Малыш», «Радуга», «Путь на Амальтею», «Стажеры». Может быть, даже попробовать ПнО в каком-нибудь облегченном варианте? В общем, все что угодно, только не эту дурацкую сказку. «Извне», в конце концов, — тоже дерьмо, но тут хоть оправдание есть: дерьмо старое, давнее, засохшее. А в самом крайнем случае — пустить только ПНвС, в чистом виде, как и при первом издании. Пусть в деньгах потеряем (кстати — гроши), но честь дороже.
5. Насчет «Авроры» ты, брат, пишешь что-то не то. Сам же пишешь: «ссориться с Островским ни к чему», и сам же предлагаешь образ действий, который ни к чему, кроме ссоры, привести не может. Разумеется, если мы ничего предложить им к январю не сможем, они, наверное, спишут эти 500 р. Но если я даже буду вести себя при этом униженно и заискивающе, все равно это наши акции там подорвет. («Не забудь про Козлова, мой мальчик!»