С 29 мая по 1 июня в Москве проходил VII конгресс международной организации «Врачи мира за предотвращение ядерной войны». Впервые в рамках конгресса состоялся коллоквиум «Научная фантастика и ядерная реальность», который вел критик Вл. Гаков (СССР). В коллоквиуме приняли участие фантасты Йозеф Несвадба (ЧССР), Р. С. Йерсилд (Швеция), Пол Брайанс (США), а также советские писатели А. Н. Стругацкий, В. Д. Михайлов, В. Т. Бабенко, Э. В. Геворкян, В. А. Заяц, В. М. Рыбаков.
С 11-го, июньского, номера журнал «Смена» начинает публикацию первоначального варианта СОТ, «китежградского». Текст предваряется редакционным предисловием.
В славном Китежграде герои народных сказок, легенд, мифов и преданий чувствуют себя так же свободно и вольготно, как и герои Рабле, как и вымышленные персонажи, хорошо известные каждому из нас из опыта своей жизни, полной проблем, забот, борьбы, требующей поступков и веры в свои силы...
Китежград и его обитатели знакомы многим читателям по популярной повести братьев Стругацких «Понедельник начинается в субботу» (изд-во «Детская литература», 1979 г.), по телефильму «Чародеи», снятому по их сценарию. «Сказка о Тройке» — продолжение повести «Понедельник начинается в субботу», герои которой и здесь не вешают нос, столкнувшись с глупостью и пошлостью, но с весельем и отвагой вступают в отчаянную схватку с ними. В лукавом и потешном сказочном обличье, в карнавальном круговороте фантасмагорических персонажей и ситуаций предстает перед нами противоборство молодых творческих сил с бюрократическим консерватизмом, громыхающим столь хорошо знакомым всем нам привычным набором фраз, штампов, бесплодных резолюций, продиктованных единственным желанием запретить все необычное, живое, свежее, плодотворное.
Сказка весело и заразительно смеется над этими отжившими свое застойными явлениями, борьба с которыми в наши дни приобрела такую остроту и значение.
«Сказка — ложь, да в ней намек, добрым молодцам урок». Уроки «Сказки о Тройке» очевидны и не подлежат сомнению. Жизнь не остановить, это не по силам никаким параграфам и регламентациям. Она идет вперед, движимая усилиями людей, полных сил, замыслов и веселой отваги.
Актуальность этого произведения, его ненатужное, изящное остроумие, пронизанный бодростью и оптимизмом юмор наверняка привлекут к сказке-сатире внимание читателей, и прежде всего молодых, кому хочется пожелать идти по жизни с отважным весельем.
14 июля АБС заключают договор с киностудией имени Горького на экранизацию ПНО.
В июле журнал «Даугава» заканчивает публикацию «Времени дождя», а в августе печатает большое и очень личное интервью с Авторами, взятое супругой главного редактора Еленой Михайловой.
Их авторитет безусловен даже для тех, кто терпеть не может фантастику.
Уровень философского мышления и безукоризненной художественности текста Стругацких приносит высокое интеллектуальное и эстетическое наслаждение, они давно — несомненные «мэтры» отечественной фантастики, за границей их издавали и переиздавали полтораста раз... Их имена окружает ореол очень большой читательской любви. Все это так... Но один писатель «братья Стругацкие» — два разных человека, столь несхожих и в то же время соединенных чем-то незримым, но настолько родным и узнаваемым, что их глубокую внутреннюю общность чувствуешь кожей, и традиционный вопрос о том, как же они пишут вдвоем, кажется ненужным и неважным... Такие независимые, яркие люди, но вот это их общее ощущается внезапно уязвимой болью внутренней чистоты, интеллигентности и порядочности.
Я уже несколько лет была знакома с бурным, ярко эмоциональным Аркадием Натановичем и только что познакомилась с очень внутренне закрытым при внешней легкости и изяществе общения Борисом Натановичем, но при всей разности этих контактов испытываю сейчас чувство равной нежности и надежды на добрые ветры для них... Чувство это возникло и окрепло именно в общении с братьями Стругацкими.
...Ирония слегка защищает их усталость и стойкость. «Классики» — как зовут их молодые фантасты — обладают нечастым достоянием: четкими духовными ориентирами. «Нравственный стержень» — так говорили раньше.
Братья Стругацкие — у нас в гостях.
— Аркадий Натанович, мне хочется начать с вопроса о вашем читателе. Чувствуете ли вы своего читателя, постоянную взаимосвязь с ним, меняется ли он? В каком качестве ощущаете вы себя сейчас? Человека развлекающего? Учителя? Идеолога? Философа?.. Меняется ли ваш прежний любящий, преданный читатель и если да, то как? В общем... все о взаимоотношениях с читателем.
— Вопрос сильный, должен тебе сказать... Знаешь, вот первые наши книги, которые мы сами очень не любим, — «Страна багровых туч», рассказы первые — вот они, пожалуй, и были рассчитаны на развлечение... то есть мы писательски относились к своей теме так же, как читательски когда-то относились к Жюль Верну и Уэллсу, не подозревая, что у Уэллса есть такие философские глубины. Но открылись они нам значительно позже, когда мы сами стали уже зрелыми писателями... Здесь помогла, конечно, и родившаяся в нашей стране философская фантастика Ивана Антоновича Ефремова, и социально-эмоциональная фантастика Рэя Брэдбери... Это — о нашем восприятии своей, так сказать, развлекательности. Сейчас, конечно же, нет — иные, скажем, цели. И давно уже — нет. Хотя развлекательный элемент обязательно должен быть, чего слова-то пугаться... Понимаешь, мы никогда не забываем про троянского коня и позолоту на пилюле. Если ты хочешь сообщить мысли, кажущиеся тебе новыми и необычными, читателю неподготовленному, приходится строить острый сюжет. За ним-то он, свеженький читатель, побежит, а мы ему и вложим философский борщ с трагическими выводами в легкой и удобочитаемой форме. А потом противники фантастики всех мастей и расцветок еще будут говорить о легком чтиве...
— Хотя как раз именно вы и делаете ту самую просветительскую работу — молодого читателя, жадного до интриги и сюжета, окунаете в высокую литературу и философию. Здесь-то он прочтет! А вещь другого жанра, заведомо «высокого», может и в руки не взять... Но — это лишь одна часть ваших читателей, хотя традиционно, именно на нее оглядываясь, и рисуют портрет читателей фантастики. Но он же совсем не таков! Сколько крупных ученых, мыслителей ищут и находят в ней отражение острых, глобальных и больных вопросов самого что ни на есть сегодняшнего дня... Георгий Михайлович Гречко, столь неординарно мыслящий человек, говорил мне, что без большой фантастической литературы своей духовной жизни просто не мыслит... И Маркес, Стругацкие и Булгаков в этом списке рядом...
— Ну спасибо ему. Нет, правда спасибо, он наш верный читатель. Но меня не надо агитировать; я давно — «за»! Ты это тем скажи, кто без мордобоя и шишек жизнь братьев Стругацких видеть не желает.
— И скажу.
— Скажешь, скажешь... — верю. Но... ох, это громобойный разговор, еще вернемся, а сейчас давай я про развлекательность договорю, а то понесло нас с тобой к привычным болячкам. Оно и понятно, впрочем... Да, так вот, слово «развлекательность» для нас не ругательство, как раз ее нашей литературе очень не хватает, я не только о фантастике говорю. Что же касается читателя, то он, безусловно, заметно изменился за эти тридцать лет, что мы работаем. Читатель стал образованнее, интереснее, раскованнее, по моему мнению, наши читатели очень выросли. То ли мы их за собой тянем, то ли они нас — не знаю, но получается так, что мы пока идем голова в голову... Вот я вчера выступал в одной школе по соседству... ребята там ставили в школьном театре такие сложные наши вещи, как «Жук в муравейнике» и «Хищные вещи века»... Меня поразило, как они точно уловили все самое важное в них! И зрители — такие же ребята — реагировали абсолютно адекватно.
— А вы нуждаетесь в этом ощущении обратной связи? Зависимы от нее или нет?
— Честно говоря... объективных признаков такой зависимости мы у себя не замечаем... А потом, что такое обратная связь? Слава богу, критика нас не трогает, в душу к нам не лезет, разве что лягнут изредка, ну так чем им еще и заниматься...
— Не только же такая критика есть...
— Верно, есть и другая. Но нам с этим не везло. Просвещенным и мудрым критикам было как-то не до нас, а вот те, что облают, — они всегда пожалуйста. Наши единомышленники-критики печатаются крайне редко, за всю нашу писательскую карьеру мы можем насчитать 5–6 выступлений, о которых стоило бы говорить.
— Вам мешало отсутствие критики или нет?
— Помогало! Как только они за нас взялись, нас перестали печатать, вообще посыпались неприятности...
— То есть умных, глубоких критических выступлений практически не было вообще?
— Конечно. Эти пять-шесть, о которых я говорил... — ну, не поливали грязью... пытались «в чем-то разобраться», но — «помогали»? Нет!.. Есть, правда, один человек, который нас очень хорошо понимает и прекрасно пишет, но ему пока не удалось пробиться ни строчкой.
— Кто?
— Это Олег Шестопалов, очень сильный математик, доктор наук, лауреат Государственной премии... Ну, представь себе самых лучших и достойных наших главных редакторов, которые взяли бы у математика литературную рецензию?! Это ж профессионалы от злости удавятся...
— ...Я совершенно не воспринимаю вас именно как фантастов, да-да... Для меня братья Стругацкие — большая литература, и все. По-моему, литературный процесс есть нечто неделимое, единое целое... К чему заниматься игрой в подведомственные жанры... есть просто литература — или ее нет. Остальное все от лукавого, придумано теми, кому не дано созидать собственно литературу...
— Абсолютно согласен.
— Так вот, насколько вы сами ощущаете себя частичкой мирового литературного процесса, либо... Иные ваши поклонники служат вам дурную службу... те, кто кричат, что вот им интересно фантастику — Стругацких — и еще детективы, а неинтересно Достоевского и Цветаеву... Итак, ваше восприятие того, что вы делаете, и ваше понимание фантастики.