План Милана после сооружения в XVI в. новых испанских укреплений. Они прибавили к старому городу (закрашенная темным цветом часть) мало урбанизованную территорию, где еще привольно простираются сады и поля. Кастелло, цитадель, которая держала город под контролем, представляла самостоятельный город. (Государственный архив, Милан.)
Городская стена и ворота Пекина в начале XVIII в. Национальная библиотека, Кабинет эстампов.
В Китае только у мелких или пришедших в упадок городишек не бывало больше или не было стен. Обычно укрепления бывали внушительными, настолько высокими, что скрывали от взоров «кровли домов». В 1639 г. один путешественник писал: «Все города построены на один манер: квадратом, с добрыми кирпичными стенами, кои они обмазывают той же глиной, из какой делают фарфор; и со временем она настолько твердеет, что ее невозможно разбить молотком… Стены весьма широки и фланкируются башнями, выстроенными на античный лад, почти таким же образом, как можно видеть в укреплениях римлян. Две широкие большие улицы обычно пересекают город накрест, и улицы эти столь прямые, что хоть и тянутся они во всю длину города, как бы велик тот ни был, с перекрестка неизменно видишь все четверо ворот». Пекинская стена, говорит тот же путешественник, в куда большей степени толста, чем европейские стены, «столь толста, что по ней могли бы рядом скакать во весь опор двенадцать лошадей, не задевая одна другую. [Не будем верить ему на слово: другой очевидец говорит о «20 футах ширины у подошвы и дюжине футов поверху»{1470}]. По ночам там стоит стража, как если бы город находился в состоянии войны, но днем ворота охраняют только евнухи, кои там находятся более для сбора ввозных пошлин, нежели ради безопасности города»{1471}. 17 августа 1668 г. колоссальное наводнение затопило прилегавшие к столице деревни, унеся «буйством вод… большое число деревень и загородных домов». Новый город потерял при этом треть своих домов, и «бесконечное множество несчастных утонуло или было погребено под развалинами», но старый город остался цел: «Быстро закрыли [его] ворота и законопатили все отверстия и все щели в оных смесью извести и смолы»{1472}. Отличная картина и отличное свидетельство почти полной герметичности этих ограждений китайских городов!
Любопытно, что в эти столетия [китайского мира] (pax sinica), когда ничто более не угрожало городам извне, стены сделались почти что системой надзора за самими горожанами. Со своими широкими пандусами они позволяли мгновенно собрать пеших и конных солдат, которые с высоты стен господствовали над городом. Нет сомнения, что соответствующие власти крепко его удерживали. К тому же в Китае, как и в Японии, каждая улица имела собственные ворота, свою собственную внутреннюю юрисдикцию. При каком-либо инциденте, в случае преступления ворота улицы закрывали и происходило немедленное (и часто кровавое) наказание виновного или задержанного. Эта система была в Китае тем более строгой, что рядом со всяким китайским городом возвышался квадрат города татарского [маньчжурского], который внимательно надзирал за первым.
Часто бывало, что стена вместе с городом охватывала часть полей и огородов. Происходило то по вполне очевидным причинам: ради снабжения в случае войны. Таковы были, скажем, укрепления, быстро строившиеся в Кастилии в XI–XII вв. вокруг группы отстоявших друг от друга деревень и оставлявшие между деревнями достаточно места, чтобы в случае тревоги собрать там стада{1473}. Правило это действовало повсюду, где крепостная ограда в предвидении осады окружала луга и сады, как во Флоренции, или пахотные поля, огороды и виноградники, как в Пуатье, который еще в XVII в. обладал почти такими же развитыми укреплениями, как и Париж; только городу так и не удалось заполнить эту чересчур просторную оболочку. Точно так же и Прага не заполнит пустое пространство между домами Мала-Страны и новыми крепостными стенами, построенными в середине XIV в. Так же будет обстоять дело и в Тулузе к 1400 г.; и в Барселоне, которая достигнет пояса укреплений, воздвигнутых вокруг нее в 1369 г. (на их месте находятся современные Рамбла, Ramblas[44]), лишь двумя столетиями позже, к 1550 г.; и в Милане внутри испанских укреплений.
Ta же картина и в Китае: например, город на Янцзы «имеет стену протяженностью в десять миль, каковая заключает холмы, горы и незаселенные равнины, ибо в городе мало домов, а его обитатели предпочитают жить в предместьях, кои весьма протяженны». В том же самом 1696 г. столица Гуанси заключала в своей верхней части «много полей и огородов и мало жителей»{1474}.
На Западе безопасность долгое время обеспечивалась с небольшими затратами: ров плюс вертикальная стена. Это мало стесняло расширение города, намного меньше, чем то обычно утверждают. Когда город начинал испытывать нужду в пространстве, стена перемещалась, как театральная декорация столько раз, сколько требовалось, — как, скажем, в Генте, во Флоренции, в Страсбурге. Стена была как бы корсетом по мерке. Город растет — и изготовляет себе другой.
Но построенная и перестраиваемая стена не переставала окружать город, определяя его территорию. Защитное сооружение, она в то же время была и границей, пределом. Города вытесняли на свою периферию максимум своих ремесленных промыслов, особенно производств, требовавших много места; так что стена, помимо всего прочего, была и линией экономического и социального водораздела. Обычно город, разрастаясь, присоединял к себе некоторые из своих предместий, трансформируя их и отбрасывая чуть подальше формы деятельности, чуждые собственно городской жизни.
Именно поэтому города Запада, расширявшиеся понемногу и как попало, имели такой запутанный план — с извилистыми улицами и непредсказуемыми [их] коленами, — целиком противоположный плану римского города, такого, каким он сохранился в нескольких городах, возникших в античности: Турине, Кёльне, Кобленце, Регенсбурге. Но Возрождение отмечено первым подъемом сознательного градостроительства когда наступил расцвет целой серии геометрических планов, повторявших шахматную доску или образовывавших концентрические круги и предлагавшихся в качестве «идеального плана». И как раз в таком духе широкое градостроительство, происходившее на Западе, переделает города или же заново перестроит кварталы, отвоеванные у предместий: их четкая прямоугольная планировка, соседствовала с беспорядочными центрами средневековых городов.
Такое единообразие и такая рациональность непринужденно утвердятся в новых городах, где для строителей было свободное поле деятельности. Примечательно, впрочем, что в некоторых случаях западные города с «шахматной» планировкой и до XVI в. строились сознательно на пустом месте (ex nihilo). Таков был Эгморт, небольшой порт, который Людовик Святой купил и перестроил, дабы иметь выход к Средиземному морю. Таков и крохотный городок Монпазье (в департаменте Дордонь), воздвигнутый в конце XIII в. по повелению короля английского: одно из полей его «шахматной доски» занимает церковь, а другое — рыночная площадь, окруженная аркадами и снабженная колодцем{1475}. Так же обстояло дело и с «новыми землями» (terre nuove) Тосканы в XIV в.: Скарпериа, Сан-Джованни-Вальдарно, Террануова-Браччолини, Кастельфранко-ди-Сопра.{1476} Но с XVI в. список [городов] новой планировки, быстро удлиняется; можно было бы дать длинный перечень таких городов, застраивавшихся по геометрическому плану, вроде нового Ливорно, начиная с 1575 г., Нанси, перестраивавшегося с 1588 г., или Шарлевиля — начиная с 1608 г. А самым исключительным случаем остается Санкт-Петербург, к которому мы еще вернемся. Почти все города Нового Света, основанные поздно, равным образом строились по заранее намеченному плану: они и образуют самое многочисленное семейство городов с прямоугольной планировкой. Особенно характерны города Испанской Америки с их пересекающимися под прямым углом улицами, делящими город на кварталы (cuadras); две главные улицы оканчивались там на главной площади (Plaza Mayor), где возвышались собор, тюрьма и Cabildo — городской совет.
Париж во времена Революции. Пример западного города с запутанной уличной сетью. На этом старинном плане несколько современных магистралей, намеченных более толстыми линиями (бульвары Сен-Мишель и Сен-Жермен), помогут читателю ориентироваться в старом Париже: от Сорбонны до ярмарки Сен-Жермен и аббатства Сен-Жермен-де-Пре и от Люксембургского дворца до Нового моста. Кафе «Прокоп», основанное в 1684 г., располагается на улице Фоссе-Сен-Жермен напротив того места, где в 1689 г. обосновался (на этой же улице, ныне — улице Старой комедии) театр «Комеди Франсез».
В связи с прямоугольным планом застройки возникает в мировом масштабе любопытная проблема. Так были спланированы все города Китая, Кореи, Японии, Индостанского п-ва, колониальной Америки (не будем забывать и города римские и некоторые из греческих полисов). Только две цивилизации в широком масштабе создавали города с запутанной и беспорядочной застройкой — страны ислама (включая и Северную Индию) и средневековый Запад. Можно было бы утонуть в эстетических или психологических объяснениях такого выбора. Что касается Запада, несомненно одно — американское градостроительство XVI в. вовсе не означало для него вынужденного возврата к чертам римского военного лагеря. То, что он создавал в Новом Свете, было отражением устремлений градостроителей новой Европы, настойчивой потребности в порядке. И стоило бы потрудиться над поиском корней этого стремления за пределами многочисленных его проявлений.