я на зимние холода, окрестности Риги или Ревеля деревням и открытым полям Парижского бассейна.
Вверху: В. Ван Гог «Жнец» (Нюнен, 1885 г.). Фонд Ван Гога, Амстердам. Внизу: жнец, из «Часослова Богоматери» (так называемого «Часослова Эннеси», XVI в.). Королевская библиотека, Брюссель. Оба используют одним и тем же движением два одинаковых орудия — кирку и серп. Разрыв во времени более чем два столетия, правда, речь идет об одной и той же местности.
Непростительная «вина» хлебов — их низкая урожайность; они плохо кормят своих людей. Все последние исследования подтверждают это с удручающим обилием подробностей и цифр. С XV по XVIII в. результаты оказываются разочаровывающими, где бы ни проводились обследования. Для высеянного зерна урожай часто бывал сам-пять, а иногда и намного меньше. Поскольку требовалось вычесть отсюда зерно для следующего посева, для потребления оставалось четыре зерна на одно посеянное. Что представляет такая урожайность с точки зрения нашей обычной шкалы урожайности, подсчитываемой в центнерах на гектар? Прежде чем приступить к этим простым подсчетам, следует предостеречь читателя от их простоты. В подобного рода делах правдоподобия было бы недостаточно, и к тому же все варьирует в зависимости от качества земли, приемов земледелия, годовых колебаний климата. Производительность, т. е. соотношение между тем, что произведено, и массой затраченных для этого усилий (речь идет не только о труде), — величина, трудно поддающаяся оценке и наверняка — переменная.
Сказав это, предположим, что высевали от 1 до 2 гектолитров пшеницы на гектар, как сегодня (не учитывая меньший размер зерна в прежние времена и, следовательно, большее число зерен на гектолитр), и будем исходить из среднего объема семенного материала в 1,5 гектолитра. При урожае сам-пять мы получим 7,5 гектолитра, или примерно 6 центнеров. Это очень низкая цифра. Между тем именно это говорил Оливье де Серр: «Хозяин может быть доволен, когда его владение приносит ему в целом, с учетом плохих и хороших лет, сам-пять — сам-шесть»{337}. То же самое говорил в 1757 г. Кенэ по поводу «мелкого хозяйства» своего времени, системы, еще преобладавшей во Франции: «Каждый арпан, дающий в среднем сам-четыре за вычетом семян и без учета десятины…»{338} По словам современного историка, в XVIII в. в Бургундии «нормальная производительность земли среднего качества составляла в общем, за вычетом семян, 5–6 центнеров с гектара»{339}. Такой порядок величин весьма правдоподобен. Около 1775 г. во Франции было, быть может, 25 млн. жителей. В целом она жила за счет собственного хлеба: считая хорошие и плохие годы, то, что она экспортировала, равнялось тому, что она ввозила. Если принять потребление хлебных злаков равным 4 гектолитрам на человека в год, то стране надо было производить 100 млн. гектолитров, или 80 млн. наших центнеров. В действительности же производство, которое, кроме того, должно было обеспечивать семенное зерно и зерно, предназначаемое на корм животным, должно было намного превосходить эту цифру. По высокой оценке Ж. -К. Тутэна, оно было порядка 100 млн. центнеров{340}. Если принять, что хлебами была засеяна площадь в 15 млн. гектаров, это вновь приведет нас к цифре урожайности в 6 центнеров. Следовательно, мы остаемся в пределах нашей первоначальной оценки, между 5 и 6 центнерами — это цифры пессимистические, но они почти не подлежат сомнению.
Но такой ответ, который кажется достаточно обоснованным, отнюдь не дает представления о всей реальности проблемы. Обращаясь к надежным счетным документам, мы обнаруживаем цифры, либо намного превосходящие эту приближенную среднюю величину в 5–6 центнеров с гектара, либо намного меньшие, чем она.
Впечатляющие подсчеты Г.-Х. Вехтера, относящиеся к Vorwerk Domänen — крупным имениям Тевтонского ордена, а впоследствии герцогов Прусских, касаются почти 3 тыс. цифр (с 1550 по 1695 г.) и показывают следующую среднюю урожайность (в центнерах с гектара): пшеница — 8,7 (но речь идет о крошечных участках); рожь — 7,6 (учитывая географическую широту места, культура ржи обнаруживает тенденцию стать первостепенной по важности); ячмень — 7; овес — всего 3,7. Лучшие, хотя все еще низкие цифры — те, что дает обследование для Брауншвейга, на сей раз для XVII и XVIII вв.: пшеница — 8,5; рожь — 8,2; ячмень — 7,5; овес — 5{341}. Могут счесть, что это поздние рекорды. Но ведь с начала XIV в. такой землевладелец, как Тьерри д’Ирсон в Артуа, заботившийся о хорошем управлении собственными имениями, собирал в одном из своих владений в Роксторе (за семь известных лет — с 1319 по 1327 г.) на одно высеянное зерно 7,5; 9,7; 11,6; 8; 8,7; 7; 8,1 зерна соответственно, т. е. примерно от 12 до 17 центнеров с гектара{342}. Точно так же Кенэ называет для «крупных хозяйств», защитником которых он был, урожайность в 16 и более центнеров с гектара — рекорд, который можно записать в актив современной, капиталистической агрикультуре (к ней мы еще вернемся){343}.
Но наряду с такими рекордами, которые суть никак не средние цифры, мы располагаем избытком печальных данных. Исследование Л. Житковича{344} установило низкий уровень урожайности в Польше. С 1550 по 1650 г. в среднем 60 % сборов ржи были сам-два — сам-четыре (а 10 % были ниже сам-два). На протяжении последующего столетия эти цифры еще снижаются, и явное улучшение наступает лишь в конце XVIII в., когда сборы сам-четыре — сам-семь составили в среднем 50 % всех урожаев. Для пшеницы и ячменя сборы были чуть большими, но эволюция была сходной. Напротив, в Чехии со второй половины XVII в. наблюдалось определенное повышение урожайности. Но Венгрия и Словакия были такими же обделенными, как и Польша{345}. И действительно, Венгрия только в XIX в, станет крупным производителем пшеницы. Не следует думать, будто на старых землях Запада урожайность всегда бывала лучшей. В XVI–XVIII вв. в Лангедоке у сеятеля была «тяжелая рука»: зачастую высевали на гектар 2 и даже 3 гектолитра{346}. Овес, ячмень, рожь и пшеница росли слишком густо, угнетая самих себя, как отмечал это по всей Европе еще Александр Гумбольдт{347}. Такой массовый высев давал в Лангедоке XVI в. лишь жалкую урожайность: меньше чем сам-три в 1580–1585 гг.; в среднем от сам-четыре до сам-пять в лучшие годы XVII в., между 1660–1670 гг. Затем — новое падение и начиная с 1730 г. медленный подъем до средней цифры сам-шесть только после 1750 г.{348}
Такие низкие средние цифры не исключали постоянного медленного прогресса, как это доказывает обширное исследование Б. Слихера ван Бата (1963 г.){349}. В чем его заслуга? Он сгруппировал все известные цифры урожайности зерновых, которые, взятые в отдельности, не имели почти никакого смысла. Будучи соединены, они очерчивают долгосрочный цикл прогресса. В этой медленной гонке можно различить группы «бегунов», идущих с одинаковой скоростью. Головная группа — это Англия, Ирландия, Нидерланды (I). На втором месте — Франция, Испания, Италия (Н); на третьем — Германия, Швейцарские кантоны, Дания, Норвегия, Швеция (III). И на четвертом — Чехия в широком смысле, Польша, Прибалтика и Россия (IV).
Если подсчитать урожайность для четырех главных злаков (пшеницы, ржи, ячменя и овса) в собранных зернах на одно высеянное, то оказывается возможным наметить в зависимости от группы и достигнутой урожайности четыре фазы — А, В, С и D.
Итак, налицо серия медленных, скромных продвижений от А к В, от В к С, от С к D. Они не исключают достаточно продолжительных отступлений, таких, как, приближенно говоря, с 1300 по 1350-й, с 1400 по 1500-й и с 1600 по 1700 г. Они также не исключают порой весьма сильных вариаций от года к году. Но главное — это запомнить долгосрочный цикл прогресса на 60–65 %. Можно также заметить, что для прогресса в последней фазе, в 1750–1820 гг., характерно выдвижение вперед густонаселенных стран — Англии, Ирландии, Нидерландов. Вполне очевидно, что существовала корреляция между подъемом урожайности и ростом населения. И последнее замечание: первоначальный прогресс был относительно наибольшим. Продвижение от А к В пропорционально больше продвижения от В к С. Переход от сам-три к сам-четыре представлял решающий шаг; в целом это означало выход на сцену первых городов Европы или новый подъем тех городов, что не исчезли за время раннего средневековья. Ибо ясно, что города зависели от избыточного производства зерна.
| Урожайность зерновых в Европе (1200–1820 гг.) | |
| А. | До 1200–1249 гг. Урожайность от 3:1 до 3,7:1 |
| I. Англия, 1200–1249 гг. | 3,7 |
| II. Франция, до 1200 г. | 3 |
| В. | 1250–1820 гг. Урожайность от 4,1:1 до 4,7:1 |
| I. Англия, 1250–1499 гг. | 4,7 |
| II. Франция, 1300–1499 гг. | 4,3 |
| III. Германия, Скандинавские страны, 1500–1699 гг. | 4,2 |
| IV. Восточная Европа, 1550–1820 гг. |