негры-священники, кстати сказать, католические и посвященные, — всё как следует. Но случилась Французская революция, и тогда негры сразу потребовали, чтобы и им тоже дали свободу. Об этом и речи, конечно, у французов не было. «Свобода, Равенство и Братство» — были не для негров. И тогда негры восстали, и возглавил их весьма прогрессивный и образованный человек — Туссен-Лавертюр,[433] который был пропитан идеями Руссо, и Вольтера, и якобинства, и всего этого. Он был политическим лидером, а фактическую часть взяли на себя негритянские кюре, которые трактовали распятие Иисуса Христа следующим образом: «Бог пришел к белым. Белые убили Бога. Отомстим за Бога — убьем белых!»
И под этим лозунгом всё французское белое население по цвету кожи было вырезано. И помощь подать им из Франции было невозможно, так как Франция была в войне с Англией, и английский флот не пропускал французские корабли, и выехать было нельзя. До сих пор там Гаитянская Республика, в которой официальная религия — католическая. А, кроме того, существует культ Вуду — культ змеи. Это африканский культ с мистериями, тайными какими-то служениями этой самой змее. Подробно никто не знает, но допускаются на эти мистерии только католики. Протестантов, например, не допускают.
Таким образом, мы видим, что вне зависимости от расового состава, от культурных связей, от уровня развития — возникают какие-то моменты, которые дают возможность:
— в одних случаях установить дружественный контакт;
— а в других случаях он становится враждебным и весьма кровавым, не желательным.
В чем тут дело?
Возвратимся для объяснения к естественным наукам. Если мы примем нашу гипотезу, гипотезу! — повторяю, — этнического поля, с определенной частотой колебаний для каждой суперэтнической и этнической группы, то мы увидим, что здесь всё можно объяснить.
Представим себе, что существовал Христианский мир, как некое этническое поле, в котором колебания шли в одном определенном ритме. В то время испанец и швед, англичанин и неаполитанец — считали себя принадлежащими к одной целостности — к Христианскому миру. Куда не входили: какие-то ирландцы и греки, болгары, русские — они были схизматики, еретики, — такие, что «от них самого Бога тошнит». (Это цитата, заметьте.) «А вот мы — все вместе!»
В результате спада пассионарного напряжения поле это раскололось на две половины, — с разным звучанием. Одни звучания соответствовали индейским, другие соответствовали полинезийским.
Те, которые соответствовали индейским, не соответствовали православным, русским, абиссинским и монгольским, но соответствовали — китайским.
И наоборот, протестантские соответствовали чуждым совершенно по культуре — православным, Православному миру, и соответствовали полинезийцам, но не соответствовали — китайцам.
И действительно, англичане в Китае считаются плохими, — колонизаторами. Хотя они гораздо более гуманны, чем французы. Французы — исключительно жестокий народ, — это считалось раньше. И французские иезуиты, и прочие миссионеры создали основную литературу по истории Китая, избавив меня, в частности, от обязанности учить китайский язык. Достаточно хорошо читать по-французски, по старой орфографии, — всё переведено. Вот такие тома, целые полки стоят! А английских работ таких по Китаю — нет.
Таким образом, концепция биофизической основы этноса дает возможность объяснить наблюденный феномен и наблюденные факты. Другой концепции, которая могла бы это объяснить, я не знаю, и никто мне это не подсказывает.
Поэтому я полагаю, что наша естественнонаучная система восприятия этнических процессов, в настоящее время, — наиболее конструктивна и наиболее перспективна для изучения частных вопросов.
Лекция кончена.
Объявление: студентов я попрошу в следующую субботу явиться для коллоквиума, то есть собеседования и сдачи зачета.
Вольнослушателям я очень благодарен за внимание, и следующая суббота будет для них свободна, — они могут заняться, чем им вздумается. (Вопросы из зала.)
КУРС ЛЕКЦИЙ, ПРОЧИТАННЫЙ Л. К ГУМИЛЕВЫМ НА ТЕЛЕВИДЕНИИ (Ленинград, 1989 г.)
ЛЕКЦИЯ 1ОБЩИЕ ПОНЯТИЯ ТЕОРИИ ЭТНОГЕНЕЗА
Всё, что мы видим, — этнично. Потому что этнос — это способ вести себя, приемлемый для ваших соседей. Каждый человек должен себя как-то вести, то есть он принадлежит к какому-то этносу. Понимаете, большинство этносов стремится к тому, чтобы прожить жизнь, что-то сделав и для себя, и для своего государства, и для своих потомков: они возделывают поля, разводят стада, строят мечети или храмы красивые и так далее.
Константин Иванов:Лев Николаевич, как я Вас понял, значит, у каждого этноса есть и начало и конец?
Лев Гумилев:Безусловно. Этнос — это система, которая возникает вследствие того, что к этой группе людей и этому ландшафту приложен определенный энергетический импульс. Но по второму закону термодинамики, он теряется в результате процесса энтропии. Как остывает зажженная печь, так остывает энергия в той системе, которую создает этнос. Она выдыхается до тех пор, пока новая вспышка этногенеза, новый пассионарный толчок не пробудит население этой территории к новому становлению и новым действиям.
Этнос один раз получает свою энергию, с помощью которой он начинает существовать. И, растратив ее путем рассеяния, при инерции он ее теряет, после чего приходит в равновесие со средой, то есть переходит в гомеостаз. Историческое его состояние только такое. Оно укладывается всего в 1200–1500 лет.
Вопрос: Лев Николаевич, Вы на лекциях в Университете говорили, что для этноса характерен стереотип поведения — это ведущая черта. Раскройте, пожалуйста, этот тезис, приведите примеры.
Лев Гумилев: Представьте себе такой случай. Вот у нас в Ленинграде идет трамвай. В нем умеренное количество людей, не очень давят друг друга. И представьте себе, что там сидят четыре совершенно одинаковых научных сотрудника: один, допустим, — русский, другой — татарин, третий — кавказец, четвертый — прибалт или немец. Они сидят тихо, читают газету или смотрят в окно. И — ничего не происходит. И мы никак не можем определить, кто из них — кто.
И вдруг в трамвай вваливается буйный пьяный, который начинает к людям приставать, произносить сакраментальные выражения (в присутствии дам!), кого-то толкает, ведет себя совершенно по-хамски. Ну, как они среагируют?
Я вам честно скажу, я знаю, так как всё видел. Русский ему скажет: «Кирюха! Да ведь тебя же сейчас забарабают! Давай смывайся вот сейчас — на остановке. Потом, — в другом трамвае поедешь». — Ему жалко человека.
А немец? — Н-е-ет! Он остановит трамвай тормозным краном, он вызовет милиционера и скажет: «Возьмите этого хулигана», — и того поведут под белые рученьки.[435]
Кавказец, услышав такие непристойные выражения, адресованные и к нему и к его даме, и вызывать никого не будет. Тут же развернется и даст в зубы. И крепко даст.
А татарин, если он едет там? Он с отвращением на это посмотрит, промолчит и отойдет.
Вот вам четыре разных стереотипа поведения. Но обратите внимание, — все они принадлежат к одной расе. Это — европеоиды. Все они говорят на одном языке — на русском. И если немец, то он знает свой немецкий язык, но, поверьте, знает его плохо, потому что он ему ни к чему, он его уже забыл. А кавказец, так тот и наверняка не помнит. Татарин тоже говорит по-русски. То есть не язык является их различием, не их расовая принадлежность и их класс, а именно — стереотип поведения.
Потому что, чтобы стать членом этноса, мало иметь какие-то черты характера, — это как раз не имеет никакого значения. Нужно войти в состав этноса, а это делается довольно долго. Во всяком случае, ребенок — в чреве матери никакому этносу не принадлежит. Он внеэтничен.
Как только он начинает общаться после родов:
— сначала с матерью, грудь которой он сосет;
— с бабушкой, которая ему поет песенки, укачивает его;
— потом он видит, что его целует отец.
Так, в течение трех-пяти лет у него на базе общения складывается этническая принадлежность. Вот то, что для него было близким, знакомым и приятным в первые три-пять лет жизни, это и определяет его дальнейшую этническую принадлежность. И он никак не может ее изменить, если бы даже этого и хотел. Да она ему кажется единственно возможной и самой лучшей! Для чего же менять? — Это феномен на персональном уровне.
Вот посмотрите: в наших анкетах «седьмой пункт» (социальное происхождение. — Ред.) — самый низший. Это персональное отношение человека, который получил, я бы даже не сказал, что воспитание (воспитания часто он не получает), а — вошел в эту среду.
Вы спросите, что же это за среда!
Тут надо прийти к одной мысли, которая еще не так давно, лет двадцать назад категорически запрещалась, считалась еретической, — к биополю. Что такое поле? Поле — это продолжение предмета за видимые его пределы, то есть это те колебания, которые окружают каждого из нас. И если мы настроены в данном ритме, то человек чувствует себя среди своих. Если они звучат как-то иначе («звучат» — это образное выражение), то у них другой ритм и человек чувствует себя среди чужих — его не признают за своего. Это физическое явление и лежит в основе этнической диагностики. Благодаря тому, что оно — есть (а мы примем, как гипотезу, что оно — есть), мы объясняем все известные нам явления: