м, как он спросил журналистов, чего же они, собственно, от него хотят. Откровенное жульничество, но чего же еще можно от них ожидать?
— До настоящего момента, — сообщил миру мрачно ухмыляющийся Питер Квентин, — директор Хаббард так и не опровергла оценку образовательной подготовки внука, данную им самим. По имеющимся у нас сведениям, прочие заместители директора зарабатывают порядка двухсот тысяч гекто в год. Весьма неплохо для начала, весьма! За оценкой этого — крайне, вы согласитесь, экстраординарного — служебного назначения мы обратились к хорошо известным вам…
Седрик фыркнул и приказал телевизору заткнуться. И то верно, улыбнулась про себя Элия, хватит ему на сегодня.
— Бешеные деньги, — сказал он. — Знай я про это раньше, купил бы тебе две розы.
— Правильно, — улыбнулась Элия, — транжирь их направо и налево.
Она взяла руку Седрика, тронула ее губами и уложила на прежнее место.
Интересно, стоят ли тут подслушивалки? Скорее всего — да.
— И что же ты намерен сказать им завтра, на обещанной встрече?
Лицо Седрика вспыхнуло энтузиазмом:
— Я вот тут придумал… Ведь чего эти мужики хотят, романтику ведь всякую, верно? Необычайные приключения отважных разведчиков на мирах второго, даже третьего класса. Система без труда отберет весь этот материал и перекачает в подсистему, совершенно отдельную от основной.
Было видно, что он очень гордится своей идеей.
— Ну и чем же это поможет? — осторожно поинтересовалась Элия.
— Все это можно устроить с односторонней связью! Оператор, работающий с подсистемой, не будет иметь выхода в Систему. Вот так точно было сделано у нас в Мидоудейле, для малолеток, чтобы они не курочили файлы в главном компьютере.
Элия задумалась.
Судя по всему, Седрик ожидал с ее стороны большего энтузиазма.
— Ну конечно же, можно подкинуть туда биографии разведчиков и всякое в таком роде.
Ничего из этого не получится. За одну ниточку можно распустить целый шарф. Хороший палеонтолог по одной кости может реконструировать все животное. Получив информацию о проводимых Институтом исследованиях, журналисты быстренько докопаются до всех секретов Агнес Хаббард — компьютеры очень сноровисты по части такого анализа. Именно поэтому Хаббард и сражается столько лет с журналистами, держит против них жесткую круговую оборону.
Но Элия не могла рассказать всего этого Седрику, не раскрыв основного секрета, — и не потому, что это запретила Хаббард, а из-за слов, которые он произнесет в ответ: Возьми меня с собой.
А он никуда отсюда не уйдет, приказы директора не обсуждаются.
— На первый взгляд, вроде бы и ничего, — сказала Элия. — Только хочешь, я дам тебе совет?
— Пожалуйста.
— Никому на этом сборище ничего не обещай. Слушай — и все. Ведь именно для этого оно и организовано — чтобы выслушать их претензии и пожелания. И не делай никаких заявлений, не согласованных предварительно с бабушкой.
Лучше бы, конечно, получить от нее письменные указания — но ведь и это мало чем поможет, так что не будем зря засорять ему голову.
Седрик задумался.
— Ты думаешь, она может подставить мне подножку? — спросил он через несколько секунд.
— Боюсь, что да.
— Вот и мне так кажется, — вздохнул Седрик. — Не понимаю, зачем она так со мной?
Элия тоже не понимала. Самым легким объяснением было помешательство. Агнес Хаббард погубила своего сына — и теперь наказывает за это своего внука.
Но если Хаббард сошла с ума, как долго сможет она сохранять контроль над Институтом? Успеет ли Элия уйти на Тибр — или все рухнет раньше?
Где-то перед рекой Святого Лаврентия трасса выходила на поверхность — оставаясь, разумеется, в вакуумной трубе. Седрик попытался вызвать на экран коммуникатора внешний пейзаж.
— Запрашиваемый материал отсутствует, — откликнулся коммуникатор.
— Почему?
Ответа не последовало — видимо, вагонная система не умела вести такие сложные разговоры.
— Да там просто не на что смотреть, — сонно пробормотала Элия. — Ну кто же будет ставить камеры ради голых скал и булыжников?
Она чуть поерзала, устраиваясь поудобнее… Элия вздрогнула, проснулась и увидела над собой широкую улыбку.
— Я что, уснула?
— На целый час.
Она выпрямилась и стала растирать себе шею. Как правило, такой вот кратковременный, в неудобной позе, сон приводил Элию в кошмарное состояние, но сейчас она чувствовала себя значительно бодрее и спокойнее, чем час назад. Да, поспать было очень кстати.
— У тебя же рука, наверное, не шевелится!
— Гангрена гарантирована, — счастливо улыбнулся Седрик. — Ерунда, они у меня длинные, разрежу вторую пополам, пересажу — вот и будут две нормальные.
Ехать осталось всего ничего — по экрану неслись виды Кейнсвилла, ничем иным этот комплекс быть не мог. Главный оплот Института представлял собой впечатляющее зрелище. Все его сферические купола и тарелочные антенны, загадочные башни и кольцевидные структуры казались деталями единого, слаженно работающего механизма, огромного, как целый город. Неземной пейзаж, бред перепившегося инопланетянина.
— Это все симуляция, — сказал Седрик. — Липа. Снимается вроде с воздуха, видишь? А ведь над Кейнсвиллом летать невозможно, из-за энергетических пучков. Там даже нет аэропорта.
Вместо ответа Элия сладко зевнула.
Некоторые обманы удаются по причине самой уже своей чудовищности, нелепости. Если каждому доступна только очень малая часть картины — никто не поймет ее в целости. Как любит говорить Кас, слон, сидящий на стеклянной крыше, не видим для обитателей дома.
Торможение, сообразила наконец Элия. Вот почему я проснулась.
Поезд прибывал в Кейнсвилл.
Глава 12
Кейнсвилл, 7 — 8 апреля
Вскоре по прибытии в Кейнсвилл Элия сделала тревожное для себя открытие. Догадка могла бы прийти и гораздо раньше, просто не было времени остановиться и подумать.
Остановишься тут, подумаешь. Одетые в красное немцы пропихнули ее через контроль, почти не подвергая проверкам. Они сообщили Элии, что весь комплекс считается безопасной зоной, так что здесь не понадобятся никакие телохранители. У внутренних ворот ее встретил заместитель директора доктор Лайл Фиш. Элии этот тип не понравился. Губы его улыбались, а глаза, — прикрытые толстыми линзами очков, оставались мертвыми. Возможно, она просто была заранее против него настроена — Кас на полном серьезе утверждал, что от Фиша у него мурашки по коже, даже когда тот находится на расстоянии пятидесяти метров и его не видно. И что с Фишем связывают какие-то темные, на ухо рассказываемые истории о людях, таинственно исчезнувших в Кейнсвилле.
Фиш объяснил, что роль хозяина и проводника доверена Девлину, однако тот вынужденно задержался в Сампе и шлет искренние свои извинения. Элия молча возблагодарила нескольких богов сразу — за возможность провести пару часов с Седриком, а не с этим липким, непрерывно ухмыляющимся героем телевизионных шоу.
Затем ей представили молодого белокурого парня со свежим открытым лицом. Одетый в комбинезон разведчика, он слегка напоминал этакую повзрослевшую версию Седрика, но был при этом сантиметров на тридцать ниже, раза в два шире и, скорее всего, несравненно хитрее. Фиш сообщил, что Абель Бейкер — именно так звали парня — поведет группу Элии на.., на ту планету, которую она выберет. Если Фиш либо Бейкер и знали, что местом назначения уже избран Тибр, они ни слова об этом не сказали — зато Бейкер наговорил невероятное количество слов буквально на все остальные темы, мыслимые и немыслимые. Он начал говорить сразу, еще пожимая руку Элии, и затем не смолкал ни на секунду. Нагловатый и слегка прихрамывающий, разведчик Бейкер с пулеметной частотой сыпал шуточками, которые сделали бы честь любому базарному торговцу гороскопами.
В общественном представлении, думала Элия, давно сформировался образ разведчика — победитель кошмарных чудовищ, сильный, отважный и немногословный. Этот красавчик вполне мог бы втюхать чудовищам недвижимую собственность — либо убедить их в несравненных преимуществах вегетарианства. Он не делал никаких пауз, не ждал ответов, так что с Элии свалилась тяжкая необходимость поддерживать беседу. Был и еще один положительный момент — заметив, что Элия почти валится с ног, Бейкер обошелся безо всяких на эту тему комментариев и сразу начал действовать. Он быстро — и даже вроде бы никого не толкнув и не обидев — извлек ее из плотной толпы прибывших и отъезжающих, встречающих и провожающих, а затем, кинув несколько резких приказов, разместил принцессу, ее свиту и багаж на тележках и тут же привел этот караван в движение. Складывалось впечатление, что за розовой юношеской физиономией и бесконечным дурацким трепом кроется хорошая профессиональная компетентность.
Сам Бейкер устроился на передней тележке, рядом с Элией, и тут же начал рассказывать о кейнсвиллском комплексе — перемежая описания пошлыми, в стиле третьесортного гида, шуточками. “Вы бы поглядели на эти пирамиды при лунном свете, а еще лучше они выглядят, если закрыть глаза.., свыше восьмидесяти гектаров территории, а бедным собачкам негде даже ногу поднять…” Цифры, касающиеся Кейнсвилла, сыпались из него часто и безо всяких видимых усилий.
Проезды были забиты многочисленными грузовиками, велосипедами и тележками, и все же на прямых участках караван развивал порядочную скорость. Все управление брала на себя Система.
— Тут, принцесса, как, — объяснял Бейкер. — Нужно только сказать, куда ты хочешь, и она тебя прямо туда и доставит. Держитесь, сейчас поворот. Жуткое количество таких вот поворотов, ведь многие здания круглые, купола. Сорок два геодезических купола и еще тридцать с обычной, квадратной решеткой.
Под аккомпанемент неумолчного, как стук дождя по крыше, трепа караван пробирался по оживленным, дико изгибающимся проездам Кейнсвилла. Большей своей частью они были достаточно широкими, чтобы гордо именоваться улицами, но иногда передняя тележка на полной скорости влетала в узкую щель, напоминающую обычный гостиничный коридор; Элии оставалось только надеяться, что никому не придет в голову открыть дверь именно в этот момент. После особо резких поворотов сзади доносился отчаянный визг Моалы.