— Я позвонил в службу спасения, — продолжил Дилан. — Говорят, снегоуборочные машины доберутся сюда не раньше завтрашнего вечера. До этого все мы будем пленниками непогоды. Боюсь, вам придется потерпеть мое присутствие еще какое-то время.
Женщины бросились наперебой уверять Дилана, что он нисколько не стеснит их. Роуз молчала. Эта новость очень обрадовала ее. Но почти сразу же девушка испугалась силы этого чувства. Разумеется, приятно узнать, что знакомство с таким интересным человеком, как Дилан, продлится еще сутки. Однако почему эта радость совсем не похожа, например, на спокойное удовлетворение от общения с ее учителем живописи? Почему вот уже второй день она то краснеет, то трепещет от восторга, то покрывается гусиной кожей от смущения и неловкости?..
— Роуз, так вы покажете мне свои рисунки? — донесся до нее голос Дилана.
— Да. — Она прокашлялась и подняла на него глаза. — Если вам интересно.
— Разумеется. — В голосе Дилана не было ни тени насмешки, когда он обратился к ее матери: — Если меня что-то и может примирить с вынужденной задержкой, так это ваша дочь, миссис Дандоу. Думаю, что Роуз очень необычный ребенок. Ее взгляд на мир меня завораживает.
— А меня сбивает с толку, — призналась мать. — Она такая нелюдимая.
При слове «ребенок» Роуз опустила голову. Ей было неприятно, что ее обсуждают как маленькую девочку.
— Откуда вы знаете, что Роуз необычная? — спросила бабушка.
— Вчера мы долго разговаривали в гостиной.
Роуз не видела выражения лица бабули, с которым та выслушала ответ гостя. Она пыталась успокоиться, не понимая, почему в присутствии мистера О’Гилви ее бросает то в жар то в холод.
Медленно, будто нехотя, Роуз перевела взгляд с узоров на обоях на Дилана, сидящего за столом. Ей всегда хотелось иметь старшего брата. Девушка смотрела на живое, аристократичное лицо Дилана и думала о том, как хорошо было бы, если бы именно он оказался ее братом. Сильный, умный, красивый. Таким можно гордиться, такого легко уважать и любить…
Роуз не сводила глаз с молодого человека. А бабушка в это время не отрываясь смотрела на внучку. Беспокойство в ее взгляде после ответа Дилана усилилось. В отличие от Роуз миссис Гауган прекрасно понимала, чем может закончиться знакомство юной девушки с таким красивым мужчиной, как их гость.
Закончив пить чай, Дилан с Роуз поднялись к ней в комнату. Ее мать пошла в кухню, чтобы приготовить достойный ужин для знатного гостя. А миссис Гауган вдруг сказала, что тоже хочет посмотреть на картины внучки.
Небольшая спальня наполнилась звуками — шелестом листов, стуком открываемых шкафов, приглушенными комментариями. Роуз было нелегко показывать Дилану свои творения, в которых отражалась частичка ее самой…
Он внимательно рассматривал эскизы и законченные произведения. Задавая очередной вопрос, наклонялся к Роуз так близко, что его черные кудри падали на ее светлую макушку. Их руки соприкасались, переворачивая листы с акварелями, глаза блестели. Они вели разговор о творчестве и вдохновении, который пожилая миссис Гауган не совсем понимала.
За окном сгущались сумерки, снег все так же сыпал с неба, и на сердце у женщины становилось все неспокойнее. За ужином странный диалог между Диланом и Роуз продолжился, и возбужденное состояние девушки заметила не только бабуля, но и мать.
Однако Роуз не видела их обеспокоенных взглядов. Она была погружена в разговор и даже не сразу поняла, что ужин закончился и обе женщины вышли в кухню. Когда часы пробили десять, девушка словно очнулась. Они снова проговорили весь вечер и незаметно перешли на «ты».
— Я рад, что ты хочешь поехать учиться живописи в Дублин, — сказал ей Дилан. — Такая необычная девушка не должна оставаться в деревне, куда даже снегоуборочные машины приходят через несколько дней.
Роуз улыбнулась и застенчиво посмотрела на него.
— Иногда мне кажется, что в твоих словах звучит издевка. Наверняка в больших городах ты встречал гораздо более интересных людей.
— Это не так. — Дилан встал с дивана. — Они просто умеют пускать пыль в глаза. Конечно, молодые женщины в Дублине модно одеваются, следят за собой и знают, как произвести впечатление на окружающих. Поэтому никогда нельзя угадать, где заканчивается притворство и начинается настоящий человек. А ты такая, какая есть. И это замечательно.
Роуз не знала, что ответить, поэтому промолчала. Дилан пожелал ей спокойной ночи и пошел в отведенную ему комнату.
Замечание о женщинах из столицы никак не выходило у нее из головы. Перед тем как потушить свет и лечь спать, Роуз долго разглядывала свое отражение в зеркале. Она как будто впервые видела себя — длинные светло-русые волосы, вздернутый нос, удивленно распахнутые серые глаза. До этой поры внешняя оболочка существовала как бы отдельно от нее. Роуз никогда не волновал вопрос, красива ли она, какое впечатление производит на окружающих, тем более на мужчин.
Следить за собой? Как это? Наверное, заплетая косу утром, хотя бы смотреть в зеркало. И не ходить каждый день в одних и тех же джинсах…
На следующее утро Роуз первым делом выглянула в окно. Снег продолжал идти, но уже не сплошной стеной, как накануне. Спустившись вниз, Роуз сразу же прошла в гостиную, надеясь застать там Дилана. Но его не было. Тогда девушка, откинув назад волосы, которые не стала заплетать, направилась в кухню.
— Доброе утро, — сказала она матери, готовящей кофе. — А Дилан еще не проснулся?
— Пока нет. — Она сняла турку с плиты, налила себе ароматно пахнущего напитка и посмотрела на Роуз. — Ты сегодня как-то странно выглядишь.
— Я по-другому причесалась. — Девушка положила в тарелку овсяной каши и села за маленький стол, придвинутый к стене.
Миссис Дандоу долго смотрела на дочь, потом опустилась на стул рядом с ней и произнесла:
— Роуз, с тех пор как появился мистер О’Гилви, ты ходишь сама не своя. Нам с бабушкой не нравится, что ты проводишь с ним так много времени.
— Мама! — От изумления она чуть не поперхнулась кашей. — Но почему?
— Видишь ли, девочка моя… — Миссис Дандоу в нерешительности замолчала, а потом торопливо продолжила, глядя Роуз в глаза: — Мистер О’Гилви человек из другого мира. Он оказался в нашем доме совершенно случайно и скоро исчезнет навсегда. Поэтому тебе надо держаться от него подальше.
— Я не понимаю, чего ты боишься.
— Хорошо, тогда я скажу прямо. — Аманда Дандоу перевела дыхание. — Мы с твоей бабушкой заметили, как сильно влияет на тебя присутствие мистера О’Гилви. Когда его нет, ты грезишь наяву. Когда он появляется, смотришь на него не отрываясь и ловишь каждое его слово. Я знаю, что первая влюбленность всегда безрассудна. Но не настолько же!
Роуз забыла о еде. Она не верила своим ушам. Что за нелепые предположения!
— Мама, опомнись, — наконец произнесла девушка, чуть не заикаясь от изумления. — Дилан старше меня на десять лет.
— В том-то и дело. Дочка, ты всегда была впечатлительным ребенком. Я боюсь, как бы твои чувства не причинили тебе слишком большую боль. Между вами слишком большая пропасть.
— Это… это просто глупость какая-то! — Роуз не знала, смеяться ей или плакать. — Мама, пожалуйста, хватит об этом!
— Мы с бабушкой волнуемся за тебя, — продолжала миссис Дандоу. — Подумай о том, что случится, когда он уедет и…
— Я отказываюсь говорить о Дилане, — твердо произнесла Роуз. — Или мы меняем тему, или я ухожу к себе!
Аманда Дандоу замолчала и взяла в руки чашку с кофе.
Однако ее слова упали на благодатную почву. Роуз думала о предположении матери все утро. И когда Дилан не вышел к завтраку, испугалась силы своего разочарования. Ей действительно очень хотелось увидеть его, и это не могло не тревожить.
Девушка потерянно сидела в своей комнате, мысленно перебирала события последних трех дней… и ничего утешительного не находила. Волнение, радость от встреч с Диланом, желание не сводить с него глаз — все прямо-таки кричало о чувстве, появление которого она пропустила.
Ничего подобного ей еще не приходилось испытывать. Ее никогда не тянуло ни к одному парню из Реддика. Значит, вот как это происходит, думала она. Неужели ко мне пришла первая любовь, о которой пишут в романах?
Когда наступило время обеда, Роуз и хотела, и боялась встречи с Диланом. Она услышала, как хлопнула дверь, почувствовала легкий запах его одеколона, но не могла поднять головы от тарелки. Молодой человек сел, начался непринужденный разговор, в котором Роуз, однако, участия не принимала.
В голове девушки шла быстрая, неподвластная ей работа. Слова матери стали ключом к ее сердечной головоломке. И теперь разрозненные обрывки мыслей и чувств головокружительным образом складывались в единое целое. К концу обеда Роуз поняла, что влюбилась в недосягаемого мистера О’Гилви.
— Ну, как мы проведем этот день? — спросил Дилан, отставляя пустую тарелку. — Роуз, у тебя есть какие-нибудь планы?
— Мне надо заниматься, — пробормотала девушка, все так же не осмеливаясь поднять на него взгляд. — Делать домашнее задание.
И она, встав из-за стола, направилась в свою комнату. Но не села там за письменный стол, а, подойдя к зеркалу, долго изучала свое отражение. Потом вздохнула и повернулась к окну.
Не сегодня, так завтра дороги расчистят, и Дилан уедет, говорила она себе, глядя на заваленные снегом улицы. У меня не может быть ничего общего ни с ним, ни с его миром. Значит, надо перебороть себя. В конце концов, первая любовь всегда бывает неразделенной и потому возвышает душу. Так пишут в книгах.
Но вопреки здравому смыслу, воображение уносило Роуз вдаль с силой и самозабвением, знакомым лишь юным и влюбленным. Она видела себя в больших городах, вместе с Диланом, среди интересных людей и своих картин, которые все признавали талантливыми…
Мы же на самом деле можем стать друзьями, убеждала себя Роуз, не в силах отказаться от красивых грез. Он говорил мне, что я необычная. Мы обменяемся адресами, будем переписываться, а потом я вырасту, стану очень красивой, и Дилан полюбит меня. Ведь все может быть!