tantum possumus, quantum scimus (знание — сила).
Н. В. Шелгунов, один из лидеров старшей ветви радикализма, в 1890 году, незадолго до своей смерти, такими словами отметил факт появления нового поколения: «Среди этой молодежи будущего замечается одна умственная особенность, которой нет совсем у восьмидесятников. Восьмидесятники думали из себя, думали практически, соображая лишь опасности и трудности, которые их окружали. Они мало учились, мало читали и, растерявшись в заключениях и выводах, остановились на идее общественного индифферентизма.
Урок этот, вероятно, не пропал даром. По крайней мере теперешняя молодежь начинает не с этого, не с общего и последнего, представляющего уже вывод и практическую программу общественного поведения, а с частного — с изучения тех общественных фактов, из которых, как логический вывод, должно последовать уже и само собою — что делать?
Теперь в Петербурге очень распространяется самообразование и спокойное, серьезное научное изучение общественных вопросов…
…Движение это пока возникающее, и вполне оно еще не организовалось. Но если все пойдет так и дальше, то нужно думать, что для тысячи девятисотых годов оно создаст поколение деятелей просвещенных и образованных, какого до сих пор Россия еще не выставляла»[114].
Среди товарищей Струве по социал-демократическому лагерю ближайшим его другом стал Александр Николаевич Потресов, впоследствии один из лидеров меньшевизма[115]. Он был на четыре года старше Струве и, как и тот, сначала учился на естественнонаучном факультете, перейдя затем, вместе со Струве, на юридический факультет. Потресов не отличался ни оригинальностью мышления, ни особой эрудицией, что не помешало ему, тем не менее, больше, чем кому-либо, исключая Струве, сделать для становления социал-демократического движения России. Сочетание организаторских способностей с отсутствием политических амбиций позволило ему наладить согласованную работу социал-демократических публицистов как в России, так и за границей, объединив в рабочем партнерстве людей, которых разделяли в той или иной степени присущие им самодовольство, темперамент и амбиции. Более того, унаследовав от матери приносящее немалый доход состояние, он субсидировал первые социал-демократические издания в России.
Другой член кружка, Д. В. Странден, как и Струве, часть детства провел за границей. После возвращения в Россию он поступил в Третью гимназию, ту самую, в которой учился Струве, и окончил ее на два года раньше его. Странден не оставил после себя никаких трудов, но его интеллектуальное влияние на Струве, по собственным словам последнего, было очень сильным[116]. В. С. Голубев активно занимался пропагандой в рабочей среде, и некоторое время даже был представителем социалистической интеллигенции в Санкт-Петербургском Центральном рабочем кружке. За эту деятельность в 1887 году он был исключен из университета. Затем его восстановили, но после последовавшего в 1891 году ареста исключили вновь и уже навсегда[117]. Среди членов кружка было два естественника, В. А. Герд и А. М. Воден, кроме того, в него входили еще Н. В. Водовозов, Н. Д. Соколов, К. К. Бауэр, Р. Е. Классон, Б. В. Никольский, Н. П. Павлов-Сильванский и В. А. Оболенский[118]. В числе тех, кто симпатизировал кружку Струве, был экономист Михаил Туган-Барановский. Будучи на пять лет старше Струве, в 1890 году он уже имел авторитет среди профессионалов благодаря содержательному эссе, посвященному проблеме «предельной полезности». Молодые марксисты уважали его за ученость, но в то же время относились к нему как к человеку несколько наивному. В течение всего десятилетия 1890-х социал-демократы получали от него ощутимую теоретическую поддержку, но в их политической деятельности он участия не принимал[119].
Деятельность кружка Струве можно разделить на внутреннюю и внешнюю: его участники собирались в частном порядке для дискуссий по вопросам марксистской теории и истории революционных движений и одновременно занимались публичной пропагандой социал-демократических идей — среди своих однокашников, промышленных рабочих, интеллигенции, собиравшейся в литературных салонах, вообще среди всех, с кем вступали в общение. К сожалению, их тогдашняя деятельность — как самообучение, так и пропаганда — не была адекватно задокументирована.
Среди сообщений, с которыми выступали члены кружка, наибольшим авторитетом пользовались те, которые делал Струве. В них он прежде всего стремился показать, что идеи, циркулировавшие до того времени в России в качестве марксистских, на самом деле имели с марксизмом мало общего. В подаче Струве марксизм переставал быть теорией, содержащей исключительно критику капиталистического способа производства и, следовательно, вполне согласующейся с субъективным методом в социологии и политикой анархизма — в данном случае речь шла, скорее, об интегральной системе, несовместимой практически ни с чем, что воспринималось в России в качестве социализма. Иными словами, Струве намеревался ввести в Россию социал-демократическую версию марксизма, придав ей статус самостоятельно существующей теории и независимого политического движения. И он вполне преуспел в выполнении этой задачи. Весной 1890 года, то есть еще до своей поездки на Запад, Струве сделал доклад, посвященный биографии Маркса, о чем Воден, единственный из кружковцев, кто опубликовал свои мемуары, отзывается как о значительном событии. По словам Водена, в этом докладе Струве впервые убедительно изложил перед интересовавшимися марксизмом студентами Санкт-Петербургского университета основы марксистской теории. «Именно этот реферат, приспособленный к удовлетворению очередной и неотложной потребности: ориентироваться в основных фактах биографии Маркса с марксистской точки зрения, «пробил лед»: это был первый осязательный шаг в том направлении, которое в течение некоторого времени приурочивалось к имени П. Б. Струве…»[120] Текст этого доклада циркулировал среди студенчества и укреплял репутацию Струве, хотя сам он был невысокого мнения о своем докладе, считая его слабым и неоригинальным[121]. На одном из собраний кружка Струве сделал сообщение, посвященное событиям 1848 года в Германии. В нем он особо выделил ту роль, которую играли в этих событиях Маркс и Энгельс. Кроме Струве с сообщениями выступили Воден — по французскому социализму и некто Б. Л. Зотов — по декабризму[122]. Кроме того, зимой 1890-91 годов более узкая избранная группа кружковцев собиралась на закрытые совещания для обсуждения книги Туна «История русского революционного движения», экземпляр которой Струве приобрел за границей[123]. Разумеется, все это происходило в условиях нелегальности, и участники всех этих собраний могли быть арестованы и наказаны длительным заключением или ссылкой.
Заседания кружка, как пленарные, так и для узкого круга избранных, проходили, видимо, на квартире Калмыковой, которая давала им идеальное прикрытие. После смерти мужа, в 1889 году, Калмыкова в качестве вдовы сенатора получила от правительства пенсию, которая дала ей возможность открыть в своем жилом многоквартирном доме большой книжный склад, специализировавшийся на обеспечении провинциальных библиотек всеми видами «прогрессивной» литературы. Калмыкова рассылала систематизированные каталоги книг и других видов изданий, предназначенных для массового читателя, а также выпускала под своей собственной маркой две серии популярных брошюр, одна из которых была посвящена природе, а другая — обществу. Через ее книжный склад шел непрерывный поток людей — авторов, библиотекарей, издателей и просто покупателей; среди последних был Победоносцев, проживавший по-соседству и называвший Калмыкову заместителем министра образования, — он покупал у нее детские книжки. Заходили туда писатель Лесков и художник Ге[124]. На фоне этой людской массы двенадцать или около того студентов, время от времени заглядывавших в апартаменты хозяйки склада, не обращали на себя внимания полиции. Сама же Калмыкова просто расцвела в той атмосфере интеллектуальности, в которой неожиданно для себя очутилась.
,
Родители: Анна и Бернгард Струве
Струве (в центре) с братьями, 1872
А. М Калмыкова, 1916
А. Н. Потресов, 1925
Под влиянием Струве она перешла в лагерь социал-демократов; но для нее этот переход, по-видимому значил не столько восприятие некой особой социалистической доктрины, сколько посвящение в члены секретного общества, в котором ее protégé выступал в качестве духовного лидера[125].
Большим подспорьем в деле пропаганды за пределами кружка оказался университетский семинар по теории конституционного права, руководителем которого был М. И. Свешников. Представляя из себя заурядного и некомпетентного преподавателя, Свешников пытался снискать расположение студентов весьма традиционным для этой ситуации путем — выступая на их стороне против административного и академического истеблишмента. Его семинары были замечены публикой и собирали большую аудиторию, а среди его учеников в 1890-91 годы были Струве, Потресов, Павлов-Сильванский, Соколов, Воден, Водовозов и Никольский. В ходе учебных дискуссий члены социал-демократической группы пользовались малейшей возможностью, чтобы выступить по социальным или экономическим вопросам, употребляя при этом термины марксизма. Струве выступал «за» или «против» практически после каждого сделанного на этом семинаре доклада. И, пользуясь случаем, обрушивал свою едкую критику на не-социал-демократический социализм, характеризуя его как «утопическую» доктрину. Все эти его первые публичные выступления часто сопровождались настоящим шквалом аплодисментов со стороны разделявших его убеждения. В конечном итоге под давлением полиции семинар Свешникова был закрыт, но к тому времени уже достаточное число студентов подверглись воздействию новой доктрины и стали ее поклонниками