Крылья медленно раскрылись, и я понял, что только кольнул Гралла в грудь самым кончиком. Улыбающийся красный орк крепко держал в кулаке мой кинжал, без страха сомкнув пальцы прямо на изогнутом лезвии.
– Гончая была быстрее, человечишка, – орк замахнулся мечом.
Послышались крики моих тиммейтов, но тут же возникла тишина. Орк замер с занесённым над головой клинком, удивлённо глядя вниз, на свою грудь.
В том месте, где кончик моего кинжала вошёл ему в кожу, вдруг вылезла веточка, и на ней проклюнулись пара листиков.
– Гар… какого леса? – только и вырвалось у вождя, и он отпустил клинок.
Я отошёл, а ворон так и стоял, трогая пальцем выросший из кожи росток.
Остальные Тенгу, уже схватившие мою команду и вывернувшие им руки, взволнованно зашептались.
– Пурбуль?! – слышалось в их разговорах.
– Откуда у тебя, кровь врага, такая магия? – грозно спросил Гралл, перехватив росток и хладнокровно вырвав его из кожи.
– Эээ… – я сам удивлённо посмотрел на кинжал, пытаясь понять, как это могло произойти.
– Георгий, я так полагаю, это не «древоядерная» ли бомба? – предположил Лекарь, который разминал руки после того, как его отпустил ворон.
Крылатый орк стоял рядом, крепко держа в руках лютню Толи, и тот сверлил его хмурым взглядом.
После слов Лекаря я вспомнил, что окунал кончик кинжала в то самое зелье с головой дриады.
– Ну точно же, – я усмехнулся, – Да был тут один жирный огр… Не хотел помогать, пришлось уговорить.
– Пурбуль?! – разнеслось по рядам воронов.
Тут донёсся громкий и удивлённый голос старика Зрячего:
– Так это вы развалили логово этого жирного пропойцы? Пур-Пур-Пурбуля?
Вороны продолжали наперебой обсуждать услышанное. И даже «воля лидера» наконец очнулась, подсказывая, что разговор свернул в нужное русло.
Я кивнул:
– Да, это мы развалили замок алхимика Пурбуля.
Что тут стало. Крылатые орки все разорались, чуть ли не прыгая друг другу на руки от радости. Снова затрясли клинками, воздев их над головой, едва не срезая себе перья с крыльев.
– Гаргос жив! Гаргос жив! Гаргос!!!
– Смерть Пурбулю!
– Слава Гончей!!!
Вождь, стоящий передо мной в боевом круге, вдруг поклонился мне, низко опустив голову. В его взгляде появилось уважение, и он, перехватив свой клинок, воткнул его в землю:
– Ты помог нашему лесу, и я не могу обратить против тебя оружие. Я ждал встречи с Гончей много лет, но тогда… – Гралл напряжённо сглотнул, словно ему следующие слова дались с трудом, –…она победила… честно.
– А вот теперь, Гральчонок, ты готов стать вождём, – вдруг закивал довольный старик, поглаживая свою редкую бородёнку, – Вож-вож-вождём!
– Проси, что хочешь, убийца Пурбуля, – Гралл ударил кулаком себе в грудь.
– Эй, тупое твоё перо, не спеши с клятвами, – возмутился старик и, оттянув клинок, тюкнул вождя по затылку бубенцом на кончике клинка, – Ту-ту-тупой!
На меня в этот момент нахлынули чувства. Быть может, двадцать с лишним лет назад моя мама стояла тут, на этом же месте? Видимо, она показала настоящее мастерство, если её помнят до сих пор.
А ведь я тоже дошёл до этих мест. Да ещё и на первом курсе Баттонскилла!
Но спросил я вдруг совсем другое:
– А Чекан? – вырвалось у меня, – Чекан был здесь?
Вождь недоверчиво переглянулся со стариком, почёсывая затылок. Тот в свою очередь потирал гнутый нос, что-то вспоминая.
– Ну, Тё-ё-ёмный Чекан, – растопырив руки, я будто пытался показать мощь моего отца, – Адский Гусляр.
– А, так это писклявый тот, который таскался с гуслями? – задумчиво спросил Зрячий, глядя себе на оттянутые веки.
Я впервые услышал что-то о моём отце в таком пренебрежительном тоне, и холодно ответил:
– Да, мой отец был бардом.
– Так мы ж его сразу вырубили, – спокойно ответил Гралл, – Его же гуслями.
Я вдруг понял, что разговор зашёл не в то русло.
История получалась не очень привлекательной. Кажется, в этом лесу у Чекана немного не заладилось, и всё разруливала Гончая. И помнится, дриады в магическом лесу тоже всё про Гончую тогда болтали.
Ну, ладно, оставим все ошибки истории… кхм… для истории.
– Нам нужен… – чётко сказал я, но тут «воля лидера» остро кольнула меня.
«А вот сейчас, Гончар, не допусти ошибку», – этот знак судьбы я чётко распознал.
– Нам нужны скиллы, – закончил я, чувствуя, что попал в самую точку.
Глава 18, в которой гнездо
Старик Зрячий куда-то исчез, вспорхнув в кроны деревьев, а вождь Гралл широким жестом показал двигаться за ним.
Тенгу провожали нас лесными тропами в «Гнездо» – так они называли свой дом. Половина бойцов взлетела, и я иногда слышал взмахи их крыльев – они сопровождали нас сверху, скрываясь в кронах.
Путь сначала пролегал под лиственными деревьями, но потом нас уже стали окружать ели и кедры.
Кедры здесь были очень древними, высокими, с толстыми и кривыми стволами. Когда мы проходили под низко-висящей веткой, вождь воронов лихо сбил кончиком клинка шишку, покрутил её в руках и спрятал в кармашек на поясе.
Бобр, увидев это, тоже захотел сорвать такую. Он потянулся к следующей ветке, но остановился, когда в него нацелились клинки Тенгу.
– Криптомерия священна, – как один произнесли вороны.
– Ну ладно, не буду трогать вашу криптоманию, – Боря поморщился, убрав пальцы.
Я с некоторой тревогой посмотрел на Кента. Тот стоял, будто бы не проявляя особого интереса к шишкам. Но я-то знал алхима, как облупленного…
Тут молчание впервые нарушила Фонза:
– А вы и вправду те самые орки, которые ушли на восток?
Все вороны нахмурились, а вождь выпятил нижнюю челюсть, показывая и без того огромные клыки.
Я же пытался вспомнить, где слышал об этой третьей расе орков. И вроде действительно, они куда-то там исчезли, оставив воинствующих братьев в их вечной кровопролитной войне.
Рядом что-то надсадно заскрипело, и мы обернулись. На низкую толстую ветку рядом с тропой приземлился старик Зрячий и уселся на корточки, ловко балансируя на деревянных сандалиях.
– Раньше мы действительно звались орками, – проскрипел старик, вытаращив на Фонзу свои вечно открытые глаза, – Кра-кра-красными!
– Но почему вы ушли? – заинтересовалась Фонза.
– Чтобы проклятье нас не коснулось, – без стеснения ответил Зрячий, – Мы сами выбрали себе судьбу. Вы-вы-выбрали.
– Э-э-э… – только и вырвалось у меня, – Вы про Кольцо и его Осколки?
– Ага, – с готовностью закивал старик, потряхивая редкой жидкой бородёнкой, – Так вы и про это знаете, птенцы батонские? Зна-зна-знаете?
Я кивнул:
– Я же сын Чекана. Разве могу я об этом не знать. Мой отец собирал семь нот, из которых сотканы гимны.
– Чекан, – хмыкнул вождь Гралл, – Этот бардишка всё пытал нас насчёт гимна орков. Ему было невдомёк, что мы просто не знаем ноту нашего народа.
Я пропустил мимо ушей «бардишку», и спросил:
– То есть, как не знаете?
– Эх, людишки, – скрипуче засмеялся старик, – Эти гимны породили войну между великими, они же и стали нашим общим проклятием. Про-про-проклятием!
– Но ведь с помощью гимнов… – начала было Фонза.
– Мы управляли природой того мира? Так? – с вызовом спросил Зрячий, – Пра-пра-правили?
– Вроде того.
– Эх, птенчики вы батонские, – с улыбкой покачал головой старик, и потряс бубенцами на мече, – Мы поработили природу, а не управляли ей. И тот мир ответил нам по заслугам… За-за-заслугам.
– Но как же «властелин»? – в разговор вклинился уже я, – Война между магами-людьми пробила брешь к вам туда и…
Старик перебил меня:
– Ты думаешь, до прихода титанов в нашем мире не было войн? А за что воюют орки на Северном Острове? За-за-за что?
– Там одни поклоняются Абыру, а другие Заку вроде бы.
Вороны стали переглядываться, послышались короткие смешки. К своим дальним родственникам они явно относились с презрением.
– А почему Гимли Кольцетреский объявил поход на другие расы? Зачем он воевал с людьми, с эльфами… Про древо эльфов-то слыхал, небось? Дре-дре-древо?
– Что Гимли срубил его и сжёг в печах гномов? – спросила Фонза.
– Именно, шишка батонская, – кивнул старик, – Представьте только, это древо несколько тысяч лет растилось из единственного семени, которое пара эльфов ценой своей жизни вытащили из родного мира. Ро-ро-родного…
– А чего, ещё посадить не судьба была? – вставил своё слово Бобр.
Зрячий повернулся к нашему танку и шумно втянул воздух ноздрями. Его длинный нос, кажись, натянул вечно открытые веки ещё сильнее.
– А много ты понимаешь в эльфийских деревьях, птенец? – спросил старик, – Пте-пте-птенчик!
Бобр покачал головой, а я вдруг ощутил, как во мне на миг проснулся земледелец. «Сбор семян», судя по всему, отреагировал на разговор.
Мне привиделась смутная картинка, что семя Эльфийского Древа так же сложно собрать, как и посадить. Чтоб увидеть его на ветвях, нужно ждать парад планет, определённой фазы луны, да и взять это семя в руки сможет только избранный, рождающийся раз в тысячу лет.
Посадить его тоже отдельная история…
Картинки померкли, но я успел заметить, как сотни эльфов бьются с драконом, а потом из его крови готовится эликсир, которым надо поливать это семя первую тысячу лет.
Делать это должна была тысячелетняя дева. Она практически обнажённой парила над ростком, а сотни эльфов воспевали гимны её красоте, отражающейся в свете кровавой луны.
Всё это пронеслось в моей голове, и «воля лидера» позволила показать картинки всей команде.
– Ядрён батон, там сиськи были, – вырвалось у Бобра.
– Я слышала про этих тысячелетних дев, эльфы хранят их, как зеницу ока, – прошептала Фонза, – И это сложно, насколько я поняла.
Тут Зрячий рассмелся ещё громче.
– Тысячелетние девы, говорите? – хрюкнул старик, – О, помнится, это случилось как раз перед нападением войска Гимли на Эльфийский Лес. Орки Абыра нашли монастырь этих дев… На-на-нашли.