Вечер. Миланская улица. Туман. Изморось.
Несчастные Кэтрин и Генри бредут по мокрой улице.
Холодно и пасмурно на улице. Тревожно и грустно на душе у обоих.
Он в военной форме, в плаще. На ней темно-синий плащ и неяркая фетровая шляпа. Около освещенной витрины магазина они останавливаются.
В витрине — спортивные товары, включая сапоги для верховой езды, рюкзаки и ружья. На фоне снежного пейзажа выставлены лыжи и лыжные ботинки. Есть и часы. Они показывают приблизительно 22 часа 42 минуты. Кэтрин и Генри некоторое время молча смотрят на витрину.
Кэтрин. Почти одиннадцать.
Генри. В нашем распоряжении еще несколько часов.
Снова минутное молчание.
Кэтрин. Скоро начинается лыжный сезон в Сан-Мориц.
Генри. Мы когда-нибудь поедем туда.
Кэтрин. Хорошо.
Уныло бредут дальше.
Он бережно переводит ее через улицу. Перейдя на другую сторону, они видят в воротах пару. Юноша и девушка крепко прижались друг к другу. Юноша плащом прикрывает девушку от измороси. Кэтрин и Генри проходят мимо, опустив глаза.
Генри. Они похожи на нас.
Кэтрин (с тоской). Никто не похож на нас.
Генри. Я бы хотел, чтобы у них было куда пойти.
Кэтрин. Возможно, это не принесло бы им добра.
Генри. Не знаю. Каждый должен иметь место, куда мог бы пойти.
Несколько минут они бредут молча. Кэтрин старается прогнать плохое настроение.
Кэтрин. Мне уже лучше... А когда мы вышли, у меня было ужасное настроение.
Генри. Нам всегда хорошо, когда мы вместе.
Кэтрин. Мы всегда будем вместе.
Генри. Да... За исключением того, что в два часа с небольшим я уезжаю.
Кэтрин (стараясь быть храброй). Не думай об этом, милый... Тебе нужно возвращаться за вещами?
Генри. Нет. Швейцар возьмет мой багаж и займет мне место.
Слегка ощупывает свое колено.
Кэтрин. Хорошо. После твоего отъезда я вернусь и заберу свои вещи.
Видит, что Генри ощупывает колено.
Кэтрин. Как твоя нога? Ты устаешь?
Генри. Нет, но давай ходить не слишком долго.
Кэтрин. Пойдем куда-нибудь!
Настроение Генри немного поднялось.
Генри. Хорошо.
Оглядывается. Видит небольшую вывеску отеля. Головой показывает на нее Кэтрин.
Генри. Давай войдем туда.
Кэтрин смотрит на вывеску, потом на него.
Кэтрин. Хорошо.
Вечер. Небольшой вестибюль в отеле. Слева от двери стоит конторка, справа широкая лестница ведет наверх.
За конторкой сидит регистратор. Неподалеку посыльный — небольшой паренек в поношенной форме с блестящими пуговицами.
В кресле возле конторки сидит растолстевшая, безвкусно одетая женщина средних лет — бывшая соблазнительница с крашеными волосами. У нее на коленях маленькая собачка. Женщина только что вернулась с вечерней прогулки с собакой. Обе отдыхают перед тем, как подняться к себе наверх.
Входят Генри и Кэтрин. Генри с независимым видом направляется к конторке. Кэтрин стоит у двери, стараясь ни на кого не смотреть.
Генри (регистратору). Мне нужна комната. Если есть — удобная.
Регистратор (улыбаясь.) На какой срок?
Генри. Мой поезд уходит в полночь.
Со знанием дела, окидывая оценивающим взглядом смущенную Кэтрин, регистратор достает ключ.
Регистратор. О да. Понимаю. Третий этаж, двадцать вторая комната... (Вручает ключи.) Наша лучшая комната. Всегда пользуется успехом. (Звонит.) Артуро!
Посыльный выходит вперед. Регистратор смотрит через конторку.
Регистратор. Багажа нет?
Генри. Нет.
Регистратор (понимающе). Тогда нет необходимости делать запись.
Генри поворачивается, чтобы идти.
Регистратор. Десять лир. Пожалуйста, вперед.
Раздраженный Генри возвращается, вынимает деньги из кармана и кладет на конторку.
Регистратор. Может быть, мосье и мадам пожелают какого-либо вина? У нас есть хорошее французское шампанское.
Генри. Хорошо. А также несколько бутербродов.
Вручает регистратору еще одну кредитку «на чай».
Довольный регистратор меняет тон.
Регистратор. Я могу прислать фазана. Мосье любит фазана?
Генри (поворачиваясь). Приготовьте что-нибудь.
Идет к Кэтрин.
Смущение Кэтрин растет. Особенно неловко она себя чувствует, когда Генри берет ее за руку и ей приходится под взглядом всех присутствующих подниматься по лестнице.
Сидящие в вестибюле многозначительно переглядываются. Дама следит за Кэтрин взглядом опытного профессионала.
Смущение Кэтрин еще больше увеличивает неожиданно разразившаяся лаем собачонка, сидящая на коленях у дамы.
Дама (успокаивая собачонку). Фу, как стыдно... стыдно... стыдно...
Не поворачивая головы, Кэтрин слегка вскидывает на нее глаза.
Все тот же вечер.
Отель... Небольшая комната с красным плюшем и бронзой. Несколько зеркал. Тяжелые портьеры.
Старомодная широкая кровать.
На кровати поверх одеяла разостлан плащ Кэтрин. Одетая, она неподвижно лежит на нем. Ее волосы блестят от падающего на них света...
У Кэтрин вид очень несчастной женщины. Генри у стола задумчиво потягивает вино.
Кэтрин. Как раз подходящая обстановка, правда?
Встает с кровати, смотрит в одно из зеркал, поправляет волосы. Ее отражение появляется сразу в трех зеркалах. На них смотрит Генри. Видит, что Кэтрин очень несчастна.
Генри. Что случилось, дорогая?
Кэтрин. Прежде я никогда не чувствовала себя девкой.
Молча Генри подходит к окну, откидывает портьеру и смотрит на улицу.
Генри. Ты — не девка.
Кэтрин (уныло). Я знаю, милый, но неприятно чувствовать, будто ты девка...
Увидев, что лицо Генри становится еще более несчастным, она тут же смягчается.
Кэтрин. Ну иди сюда.
Он не двигается.
Кэтрин. Иди сюда, милый! Ну пожалуйста! Я снова хорошая девочка.
Отвернувшись от окна, Генри улыбается ей, подходит к столу, наливает вино и несет его Кэтрин.
Генри. Ты у меня замечательная девочка!
Кэтрин (берет вино). Конечно, я твоя.
Генри. И ты замечательная и простая девочка.
Кэтрин. Да, я простая. Но никто никогда не понимал этого до тебя.
Генри. Вначале ты мне казалась иной. Я думал, что ты немножко сумасшедшая.
Кэтрин (пьет вино). Я и была немного сумасшедшей... Но не какой-нибудь особенной сумасшедшей. Я смущала тебя, милый, правда?
Генри (смеясь). Немножко...
Кэтрин (пьет). Вино — великая вещь. Оно заставляет забыть все плохое.
Генри (более радостным тоном). Тогда выпей еще.
Кэтрин. Порок — тоже замечательная вещь...
Продолжая так болтать, Кэтрин обходит комнату, обследуя мебель красного плюша, бронзу, зеркала...
Кэтрин. Люди, предающиеся ему, по-видимому, делают это со вкусом... Красный плюш действительно бесподобен. Как раз то, что надо!
Генри (оглядывая комнату). Не знаю, каково было бы проснуться в этой комнате утром... с похмелья...
Кэтрин (продолжая свою мысль). Но все, что делаем мы, кажется таким невинным и простым... (Прихлебывает вино.) Вино чудесное! Но у моего отца от него очень сильная подагра.
Генри. У тебя есть отец?
Кэтрин. Да. И у него подагра... Тебе не нужно будет даже встречаться с ним... А у тебя нет отца?
Генри. Нет. У меня отчим.
Кэтрин. Он мне понравится?
Генри. Тебе не нужно будет с ним встречаться. Но он очень великодушен. Я могу вытягивать из него чеки, когда только захочу.
Кэтрин (приближаясь к нему). Это хорошо... (Целует его.) Нам с тобой так чудесно! И меня больше ничто не интересует... Я чувствую себя настоящей твоей женой. И поэтому я так счастлива!
С улицы доносится бой соборного колокола, отбивающего время... Сейчас половина двенадцатого...
Генри (грустно цитирует). «И никогда не уйти человеку от бремени — вечно слышать колесницу крылатую времени».
Приближается время его отъезда...
Кэтрин очень несчастна.
Кэтрин. Пора идти?
Генри (подавленный). Почти пора.
Кэтрин идет к кровати, берет шляпу и начинает играть ею.
Генри. Не тревожься, дорогая. До этой поры ты держалась молодцом, а теперь тревожишься.
Кэтрин. Я не буду.
Генри. Ты часто будешь писать?
Кэтрин. Каждый день. Письма читают?
Генри. Да.
Кэтрин надевает шляпу и плащ, Генри помогает ей.
Кэтрин. Я буду писать очень путаные письма.
Генри. Но не слишком путаные.
Кэтрин. Они будут только немножко путаные.
Грустно оглядывает комнату. Оба молчат.
Кэтрин. Мы еще никогда не жили долго в своем домике.
Генри. Но еще поживем.
Обнимает ее.
Кэтрин. Я приготовлю для тебя хорошенький домик... к твоему возвращению.
Генри. И для маленькой Кэтрин. (Целует ее, мягко.) Нам в самом деле пора идти, дорогая.
Кэтрин (со вздохом). Хорошо... Ты иди первым.
Он выходит. Кэтрин печально оглядывает последний раз комнату и выходит за ним.
По улице едет экипаж.
В экипаже Генри и Кэтрин. Они молчат. Им грустно. Слышно только цоканье копыт по мостовой и шум колес...
Наконец Генри прерывает молчание.
Генри. Я очень беспокоюсь о тебе. Куда ты поедешь? Где будешь рожать?
Кэтрин. Пожалуйста, не беспокойся. Денег у меня достаточно, и я найду какое-нибудь замечательное место. Может быть, на озерах. Ты получишь отпуск, и для нас наступит чудесное время.
Глядя на нее, Генри улыбается, берет ее руку, и они снова грустно умолкают...
Молчат долго... Экипаж едет дальше...
Кэтрин. Ты ведь думал, что я немножко сумасшедшая, когда встретил меня, правда?
Генри (улыбаясь ей). Не слишком сумасшедшая.
Кэтрин. Правда, я была мертвой... Теперь я ожила — навсегда.
Генри (берет ее руку и целует ее). Это же произошло и со мной.
Она гладит его волосы, не давая ему заметить ее усилий удержать слезы.
Снова молчат...