Фергюсон приближается к тому месту, где стоит Генри. И как только Ван Кампен скрывается, Генри подходит к Фергюсон, хватает ее за руку.
Генри. Фергюсон!
Увидя возле себя какого-то измазанного человека, Фергюсон смотрит на него с изумлением.
Фергюсон. Фред Генри! Что вы здесь делаете?
Генри (напряженно). Не задавайте мне никаких вопросов...
Фергюсон (в изумлении). Что у вас за вид!
Генри. Я попал в беду... Где Кэтрин?
Фергюсон (зло перебивает). В беду!.. Я надеялась, что вам продырявят голову!! Бросить девушку в таком неприятном положении!
Схватив ее за плечи, Генри напряженно, настойчиво продолжает.
Генри. Где Кэтрин?
Фергюсон. Слушай ты, переодетое чучело!.. Не толкай меня.
Генри (умоляя). Я не могу стоять здесь и спорить, Фергюсон... Прошу вас — где она? Прежде чем меня схватят, прошу вас — где она?
Наконец Фергюсон тронула его мольба. С минуту она колеблется, изучает его.
Фергюсон. Стреза. Отель «Валерия». Комната номер семь.
Генри (отпуская ее руку). Спасибо!
И в это время он слышит голос Ван Кампен.
Голос Ван Кампен. Лейтенант Генри!
Генри делает шаг назад. От бегства его удерживает присутствие двух проходящих мимо карабинеров.
Ван Кампен. Вы ранены?
Генри молчит.
Ван Кампен. Почему на вас эта неподобающая одежда?..
Перехватывает взгляд, брошенный им на карабинеров.
Ван Кампен. Мне кажется, я понимаю...
Делает шаг, намереваясь подойти к карабинерам. Он останавливает ее движением руки.
Генри (тихо, напряженно). Прежде чем вы что-нибудь предпримете, позвольте мне сказать вам...
Ван Кампен. Вам незачем говорить мне что-нибудь! Вы — дезертир!
Генри. Но не в том смысле, в каком вы полагаете...
Ван Кампен. Я считала вас довольно жалким образчиком человека... но все-таки человека!..
Генри. Я был вынужден...
Ван Кампен (перебивает). Да, конечно... трусы вынуждены бежать...
Ищет глазами карабинеров. Увидела. Зовет.
Ван Кампен. Карабинеры!
С состраданием и сочувствием к Генри наблюдает за этой сценой Фергюсон. Она уже открыла рот, намереваясь остановить Ван Кампен, но Генри повертывается и бежит.
Ван Кампен. Ловите этого дезертира!
Услышав эти слова Ван Кампен, он с ужасом оглядывается. Еще быстрее бежит по путям, направляясь к другой платформе. Но когда приближается к ней, его снова видит Ван Кампен, которая пронзительно визжит.
Ван Кампен. Ловите этого дезертира!
Глазами, полными страха, следит Фергюсон за Генри. Два карабинера, мимо которых прошмыгнул Генри, с подозрением смотрят ему вслед.
А на платформе по-прежнему пронзительно кричит Ван Кампен.
Ван Кампен. Ловите этого дезертира!
Но ее голос заглушает шум приближающегося поезда.
Вторая платформа на Миланском вокзале.
Направляясь к вагонам, по платформе проходит воинская часть. В ней исключительно молодежь, почти школьники. Это шестнадцати- и семнадцатилетние пареньки, которых отправляют на войну. Все в новом обмундировании, новых ботинках. У некоторых в дула винтовок воткнута гвоздика. Маршируя, они поют.
Несколько матерей с глазами, полными слез, идут рядом с колонной. Они дают последние наставления своим детям-солдатам.
Женщины: До свидания, Гвидо!
— До свидания, дитя мое!
— Анжело, не простудись! Возвращайся домой, как только война окончится!
— Луиджи! Луиджи! Сторонись плохих женщин!
Коридор в пансионе.
В кадре крупно — дверь, табличка № 7.
Генри стучит в дверь. Ждет. С беспокойством оглядывается по сторонам, затем стучит снова. Дверь открывается. Выглядывает Кэтрин. Она застегивает последние пуговицы халата. Поражена, увидев Генри.
Кэтрин (нежно). Милый!
Он входит в комнату.
Комната в пансионе.
Входят Кэтрин и Генри. Комната освещена только одной лампой, которую, войдя, включила Кэтрин, и отблеском углей в камине. Генри запирает дверь. Кэтрин не отрывает сияющих глаз от его лица. У нее нет слов сначала от удивления и восторга, а затем, когда она замечает, что он небрит и одет неподобающим образом, от страха.
Генри (в совершенном изнеможении). Хэлло!
Кэтрин (с глазами, полными счастливых слез). Милый!
Генри (нежно). У тебя все хорошо?
Кэтрин (все еще изучая его ужасный вид). Что такое? Что случилось?
Генри (устало). Я расскажу тебе об этом позже... Я так...
Падает без чувств на пол. Кэтрин в панике бросается к нему, садится около и кладет к себе на плечо его голову.
Кэтрин. Милый! Ты болен! Я позову доктора!
Генри. Нет... Мне не нужен доктор. Я не болен... во всяком случае, если и болен, то совсем по-иному.
Кэтрин. Как — по-иному? Я не понимаю.
Генри (после паузы). Это означает, что я покончил. Я покончил с войной... Я заключил сепаратный мир.
Молча Кэтрин обдумывает его слова. Постигнув смысл сказанного, говорит спокойно.
Кэтрин. Ты хочешь сказать — дезертировал?
Генри (устало). Да. Я дезертир.
Молчание. И через секунду, утешая, Кэтрин уверенно решает.
Кэтрин. Это не твоя армия... И не твоя страна. (Мягко.) Расскажи мне, что случилось.
Генри (с трудом). Побывал в самых разных... адских переделках...
На глазах у него навертываются слезы.
Генри. Ринальди больше нет в живых.
Всхлипывает. По его лицу катятся слезы. Сейчас это разбитый человек и физически и духовно. Он настолько измучен, что не дает себе отчета, что делает или говорит. Лишь когда до его сознания начинает доходить уют и тепло плеча Кэтрин, он, как ребенок, находит утешение в ее материнском объятии. Но все же это раненое животное, получившее передышку во время бегства от своих преследователей.
Кэтрин (вскрикивая). Не может быть!
Генри. Они убили его. Взвод стрелков... Лучше я не буду рассказывать тебе об этом.
Кэтрин. Нет, нет! Я хочу слышать.
Генри. Он был болен и говорил, как безумец... И взвод стрелков размозжил ему голову... На очереди был я. Нельзя выиграть в споре со взводом стрелков.
Кэтрин (сдерживая свой ужас). Конечно, нельзя... И незачем пытаться. И незачем тебе возвращаться.
Генри (устало, с горечью). Я не против них. Они хорошие парни, храбрые. Я всем им желаю удачи. Они заслужили ее... Но это зрелище больше не для меня.
Словно успокаивая обиженного ребенка, Кэтрин утешает его.
Кэтрин. Конечно, нет... Мы вместе. И это — самое главное. Все остальное нас не касается... Это так далеко. Только мы... одни мы.
Генри. Ты такая милая, что вернулась.
Кэтрин. Дитя мое... мое бедное дитя...
Она обнимает его еще крепче, устраивает поудобнее, тихонько укачивает. Его глаза закрываются.
Солнечный день. Озеро Мажжиоре.
Пансион. Маленькая терраса с каменной балюстрадой. С террасы открывается вид на озеро.
На террасе, удобно устроившись, лежит Генри. Наконец-то он далеко от ада, через который ему пришлось пройти. Он выбрит. На нем, за исключением брюк, новая одежда. Генри наслаждается полным покоем и красивым видом, открывающимся перед ним. Кэтрин подает ему завтрак. Она старается предугадать его малейшее желание, смотрит на него с обожанием.
Кэтрин. Должна сказать, что ты выглядишь лучше.
Подходит к нему. Целует его.
Генри. Я бы съел еще. Наверное, я буду чувствовать себя голодным целую неделю.
Кэтрин снова наполняет его тарелку. Подает.
Кэтрин. Я думала, ты собрался спать целую неделю.
Осматривает на Генри костюм. Одергивает рукава.
Кэтрин. Рукава коротковаты. Но это было лучшее, что я могла достать. И ты, милый, немного высоковат для твоего возраста!
Генри (небрежно). Это замечательный костюм.
Кэтрин (улыбаясь). Мы останемся именно здесь. Практически здесь пусто в это время года... и дешево.
Генри. Лучшего нечего и желать.
Кэтрин (как заботливая жена). Теперь давай посмотрим... Достать тебе газеты?
Генри. Нет. Я не хочу их читать.
В памяти ожило только что пережитое. Генри оставляет кофе. Прикрывает глаза рукой.
Кэтрин понимает, что она своим вопросом воскресила тяжелые воспоминания.
Кэтрин. Прости... (Мягко.) Было так плохо, что ты даже не хочешь читать об этом, милый?
Генри. Да... Это было довольно скверно.
Оба молчат.
Кэтрин. Мне хотелось бы быть в то время с тобой... тогда я также знала бы об этом...
Наливает ему еще кофе... Вспоминая, что он был «на очереди» к расстрелу, она, скрывая страх, говорит.
Кэтрин. А что будет, если они найдут тебя?
Генри (спокойно). Если я увижу их первым, я перестреляю их.
Кэтрин (ужаснувшись.) Ты не сделаешь этого! А что они сделают с тобой?
Генри (хладнокровно). Конечно, расстреляют.
Кэтрин потрясена... Худшие ее опасения подтвердились.
Кэтрин. Тогда мы не можем оставаться здесь! (Напряженно думает.) Мы можем отправиться в Швейцарию!
Генри. Прошу тебя, милая. Я устал даже думать об этом.
Кэтрин (игнорируя его слова). Граница здесь очень близко!
Генри. Да... И по всей границе их охрана как живая изгородь из пикетов.
Обдумывая это, Кэтрин поворачивается, смотрит на бухту и лодки.
Кэтрин. Мы украдем одну из тех лодок... Нам нужно только пересечь озеро!
Генри (устало). Это больше двадцати миль.
Кэтрин. Ты можешь сделать это! (Берет его за руку.) Я видела, как ты гребешь... Помнишь?
Генри. А что ты скажешь о патрульных лодках? Они обязательно заметят нас.
Кэтрин. Нет, не заметят, если мы отправимся ночью. Милый, неужели ты не понимаешь?.. Мы должны уехать отсюда — и немедленно. Сегодня же ночью!
Подумав, Генри неохотно соглашается.
Генри (вздохнув). Хорошо... (Задумчиво.) Я пошлю за тобой, как только буду в безопасности.