Лилэнд. Я хотел, чтобы он развлекся... а со мной...
Не понимая, Бернштейн смотрит на него.
Лилэнд. Мистер Бернштейн, разрешите задать вам несколько вопросов... Только отвечайте правду!
Бернштейн. А разве я не всегда говорю правду? По крайней мере в большинстве случаев?
Лилэнд. Мистер Бернштейн, разве я накрахмаленное чучело? Разве я лицемер с лошадиной мордой? Разве я синий чулок из новой Англии?
Бернштейн. Да!
Лилэнд удивлен.
Бернштейн. Если вы думали, что я отвечу вам иначе, чем вам ответил бы мистер Кейн... вы ошиблись. (Пауза, во время которой Бернштейн осматривает комнату.) Мистер Лилэнд, хорошо, что он обещал не присылать нам этих статуй!
Лилэнд. Мне кажется, вы плохой ценитель скульптуры, мистер Бернштейн. Это один из редчайших экземпляров Венеры.
Бернштейн (тщательно рассматривая статую). Не такой редкий, как вы думаете, мистер Лилэнд. (Передает ему листок.) Вот каблограмма от мистера Кейна.
Лилэнд берет ее и, улыбаясь, читает.
Бернштейн (заглядывая в каблограмму). Там он не только статуи коллекционирует.
Лилэнд (читает каблограмму). «Дорогой мистер Бернштейн, пожалуйста, немедленно телеграфируйте адрес лучшего маклера алмазов в Париже. Мой близкий друг испанский гранд желает приобрести самый большой из имеющихся в мире бриллиантов. Привет всем».
Женская рука. Элегантное обручальное кольцо с огромным бриллиантом скользит по пальцу.
Камера отъезжает, и мы видим Кейна и Эмили. Они обнимаются.
Первая страница «Инквайрера».
Большой портрет молодоженов Кейна и Эмили заполняет четыре колонки. У них счастливый вид.
Газета.
Фото свадьбы Кейна и Эмили. Фотография группы перед Белым домом. Кадры хроники.
1940 год.
Крыша госпиталя.
Лилэнд и Томпсон.
Лилэнд. Я вместе с ней ходил в школу танцев.
Томпсон. Как она выглядела?
Лилэнд. Она ничем не отличалась от других девушек, которых я встречал в школе танцев... Это были славные девушки... Эмили была немножко милее других... Она делала все, что от нее зависело... Чарли также делал все, что мог... Но все же после первых двух месяцев брака они уже стали встречаться почти исключительно за завтраком. Этот брак был похож на все обычные браки.
Следующие кадры охватывают девятилетний период... Кейн и Эмили сняты во время завтраков, меняются только освещение и костюмы.
1901 год.
Дом Кейна.
Маленькая столовая.
Комната залита солнцем, масса цветов, красивая обстановка. Кейн и Эмили сидят и завтракают.
Эмили. Сегодня мы обедаем рано, Чарлз.
Кейн. Боюсь, что я не успею, дорогая.
Эмили. Чарлз, ты знал об этом уже неделю.
Кейн пожимает плечами.
1902 год.
Та же комната.
Кейн и Эмили за тем же столом, только в других костюмах. Несколько иначе сервирован и стол.
Перед Кейном груда писем.
Кейн. Я постараюсь присоединиться к вам попозже. Сегодня ты идешь к Боардмэнам?..
Эмили. Думаю, что да. Хотя мне и не хотелось бы... Знаешь, это становится уже неудобным!
Кейн. Не слишком ли много внимания ты обращаешь на этих дураков, а?
Эмили пожимает плечами.
1905 год.
В той же комнате завтракают Кейн и Эмили. Эмили в выходном костюме.
Эмили. Чарлз, некоторые люди не желают иметь «Инквайрер» в своих домах... Маргарет Инглиш говорила мне, что на собрании, которое состоится на следующей неделе, будет вынесено решение о запрещении «Инквайрера» для читальни... Она говорит, что уже более сорока человек дали на это свое согласие.
Кейн. Замечательно. Мистер Бернштейн будет в восторге. Видишь ли, Эмили, когда запрещают газету, это значит, что тем самым мы избавляемся от лишних бесплатных подписчиков. Богатые считают делом чести не платить газетчику.
Эмили пожимает плечами.
1906 год.
День.
За столом Кейн и Эмили. Они завтракают. На них другие костюмы; другая сервировка стола.
Эмили. В разговоре с нашим сыном твой мистер Бернштейн употребил вчера невероятно грубое выражение. Я не могу этого допустить в детской.
Кейн. Мистер Бернштейн будет продолжать заходить в детскую.
Эмили. Разве это необходимо?
Кейн (коротко). Да.
1907 год.
День.
За столом Кейн и Эмили. Завтракают. Все то же, только опять другие костюмы и сервировка.
Эмили. Вчера вечером ты сделал себя посмешищем. А значит, и меня!
Кейн (холодно). Не думаю.
Эмили. Неприятно быть одной из тех женщин, которые с мужем появляются в обществе раз в три месяца... И если ты думаешь, что на приеме у Хардингов допустимо было демонстрировать твои трюки для увеселения гостей... подражать уткам и петухам... двигать ушами... все подумали, что ты был пьян.
Кейн. Мое преимущество в том, что я не думал, будто они пьяны... Я знал, что они пьяны!
Эмили. В самом деле, Чарлз, имеют же право люди ждать от тебя...
Кейн. Только то, что я захочу дать им.
1909 год.
За столом Кейн и Эмили.
В комнате ничего не изменилось, лишь на них другие костюмы.
Оба молчат... читают газеты. Кейн читает свой «Инквайрер», Эмили — «Кроникл».
1940 год.
Крыша госпиталя.
Лилэнд и Томпсон.
Лилэнд. Я всегда думал, что он женился на ней без всяких расчетов. Конечно, само собой подразумевалось, что кандидату на пост президента полагается иметь семью. Вам кажется это очень грубо?
Томпсон. Не то чтобы грубо...
Лилэнд. Чарли и не был никогда грубым. Он лишь иногда поступал очень жестоко.
Томпсон. Разве он никогда не был в нее влюблен?
Лилэнд. Он женился для любви... (С усмешкой.) Так он всегда делал! Поэтому и занялся политикой. Ему было недостаточно нашей любви. Он хотел, чтобы избиратели его тоже любили... Чего он действительно хотел от жизни — это любви... Такова история Чарли... история о том, как он потерял любовь... Видите ли, ему просто некого было любить. Конечно, он любил Чарли Кейна — и очень нежно... и свою мать; я думаю, что он любил ее всегда!
Томпсон. А свою вторую жену?
Лилэнд. Сьюзен Александер?.. (С усмешкой.) Вы знаете, как Чарли называл ее?.. На следующий день после того, как он ее встретил, он рассказал мне о ней... он сказал, что она типичная средняя американка... Мне кажется, он не смог ее переделать... но в ней было нечто такое, что его привлекало. (С улыбкой.) В первую ночь, если верить Чарли... у нее только болели зубы.
1909 год.
Вечер.
Аптека на углу улицы в западной части Нью-Йорка.
Из аптеки выходит Сьюзен. Ей двадцать два года. На ней дешевый, но опрятный костюм. Лицо ее выражает страдание — у нее нестерпимая зубная боль. У щеки она держит мужской носовой платок.
Рядом с тротуаром быстро проезжает экипаж.
Сьюзен идет, ничего не видя перед собой, шатаясь от боли. Наталкивается на Кейна, который стоит у края тротуара. Он очень элегантно одет, но костюм его забрызган грязью. Сьюзен поднимает на него глаза и внезапно улыбается... Идет дальше, затем оборачивается, смотрит на него и громко хохочет.
Кейн (покраснев). Ничего нет смешного!..
Сьюзен. Простите, мистер!.. Но вы действительно выглядите очень смешно. (Внезапно она хватается рукой за щеку.) Ох!
Кейн. Что с вами?
Сьюзен. Болит зуб.
Кейн. Хм! (Носовым платком он начинает чистить костюм.)
Сьюзен. У вас и лицо в грязи. (Хохочет.)
Кейн. А что же в этом смешного?
Сьюзен. Вы смешной. (Острая боль заставляет ее вскрикнуть.) Ох!
Кейн. Ага!
Сьюзен. Если хотите, зайдите ко мне и вымойте лицо... Я могу дать вам горячей воды и щетку, чтобы вы почистили свои брюки.
Кейн. Благодарю.
Идет за Сьюзен.
Поздний вечер.
Комната Сьюзен.
Кейн стоя ждет ее. Входит Сьюзен. В руках у нее таз, на плече полотенце. Дверь она оставляет открытой.
Сьюзен (объясняя). Когда у меня в гостях мужчина, хозяйка предпочитает, чтобы дверь была открыта. Она очень приличная женщина. (Делает гримасу.) Ох!
Кейн подбегает к ней, берет таз, ставит его на тумбочку. Задевает фотографию, которая там стоит. Та падает, но Сьюзен успевает подхватить карточку.
Сьюзен. Поосторожней!.. Это мои мама и папа.
Кейн. Простите. Они тоже здесь живут?
Сьюзен. Нет. Они умерли.
Хватается рукой за щеку.
Кейн. Бедняжка, вам очень больно?
Сьюзен больше не в силах сдерживаться, она опускается в кресло и тихонько стонет.
Кейн. Посмотрите на меня!
Девушка смотрит на него.
Кейн. Почему вы не смеетесь? Я такой же смешной, каким был на улице!
Сьюзен. Да... но вам ведь не нравится, что я смеюсь над вами?!
Кейн. Мне не нравится, что у вас болит зуб!
Сьюзен. Тут уж я ничего не могу поделать...
Кейн. Ну тогда смейтесь надо мной.
Сьюзен. Не могу... Что вы делаете?
Кейн. Двигаю ушами. (Двигает ушами.) Я потратил целых два года, чтобы научиться этому трюку в лучшем мужском колледже в мире!.. Парень, научивший меня этому, сейчас президент Венесуэлы.
Снова двигает ушами. Сьюзен начинает улыбаться.
Кейн. Вот так, хорошо!
Сьюзен весело улыбается... затем начинает хохотать.
Вечер.
Комната Сьюзен.
Тень утки на стене.
Камера отъезжает, и мы видим, что это Кейн пальцами делает на стене тень. Он в рубашке, пиджак его висит на стуле.
Сьюзен (нерешительно). Цыпленок?
Кейн. Нет... Но вы почти угадали.
Сьюзен. Петух?
Кейн. Теперь вы уже дальше от истины. Это утка!
Сьюзен. Утка?.. Вы профессиональный фокусник?
Кейн. Нет. Я уже говорил вам. Меня зовут Кейн — Чарлз Фостер Кейн.
Сьюзен. Знаю... Чарлз Фостер Кейн. Ух... Я совершенная невежда, и, мне кажется, вы этим пользуетесь...
Кейн. Вы на самом деле не знаете, кто я?
Сьюзен. Не знаю... То есть ручаюсь, что ваше имя я слышала миллион раз... только знаете, как это бывает...