О дева, голос чей - самих небес творенье!
(Тому, кто трудится, найдётся ль дар ценней?)
Как смена лун, твое разнообразно пенье
И нежно, как слеза тоскующих очей.
Позвольте вам сплету венок гармоний сей!
Одна мелодией лишь чувства нам пленяет,
Другая же средь цифр немых, как Прометей,
По струнам разума людского ударяет!
Что скажете о таком славословии?
КОВАЛЕВСКАЯ. Дорогой Франц! То, что всегда говорю: моя слава лишила меня обыкновенного женского счастья. Певица ласкает слух сего поэта, а Прометей в юбке трогает лишь его разум.
ЛЕФЛЕР. А удовлетворились бы вы этим счастьем, Соня?
КОВАЛЕВСКАЯ. Кто знает? Мне судить трудно: у меня его никогда не было. Судьба очень добросовестно позаботилась, чтобы мое одиночество было возможно совершеннее...
Но не жалко героине оставлять места родные.
И не мил ей, и не дорог вид родимого селенья,
Вызывает он в ней только неприязнь и озлобленье.
Перед ней картины рабства вьются мрачной вереницей,
Рвется вон она из дома, словно пленник из темницы.
Эти стихи были написаны на отъезд в Петербург из Полибино. Математика - это наука, требующая наиболее фантазии, нельзя быть математиком, не будучи в то же время и поэтом в душе. Это вам, математику, известно как никому, Франц Лефлер.
ЛЕФЛЕР.
Душа из пламени и дум!
Пристал ли твой корабль воздушный
К стране, куда парил твой ум,
Призыву истины послушный?
Софье, к сожалению, была уготована участь барыньки без реальной возможности продолжить образование в высшей школе. Даже для дочери крупнопоместного дворянина, род которого идет от польского витязя Круковского, российский помещичье-дворянский государственный строй наглухо закрыл двери в науку.
КОВАЛЕВСКАЯ. Девушки вынуждены были решаться на фиктивный брак, чтобы иметь возможность выехать за границу для продолжения занятий наукой.
КОВАЛЕВСКИЙ. Но Софье повезло: она вышла замуж за неродовитого, но честного и деликатного соседа по имению, Ковалевского Владимира Онуфриевича. «Воробышек» - так называли родные Соню - образована великолепно, знает все языки, как свой собственный, и занимается главным образом математикой... Работает как муравей, с утра до ночи, при этом жива, мила и очень хороша собой... Такое счастье свалилось на меня. Вообще это маленький феномен.
КОВАЛЕВСКАЯ.
Мой друг! Вот целых две недели ежечасно
Тебя я жду и мучаюсь, но все напрасно!
Зову, пишу фольянты, злюсь, но мне в ответ
Ни самого тебя, ни писем твоих нет!..
... Из дружеских и уважительных отношений родилась со временем и любовь.
ВЕЙЕРШТРАСС. Испытание нравственных сил на выносливость продолжалось для Софьи Ковалевской и после приезда за границу, в Германию. Ей не разрешили посещать лекции в Берлинском университете под столь знакомым предлогом: «Женщин сюда не принимают». Ее увлекали задачи с самой современной теорией специальных функций...
КОВАЛЕВСКАЯ. Лучшим наставником мог быть только известный немецкий математик Карл Теодор Вильгельм Вейерштрасс. Профессор, услышав просьбу маленькой иностранки, отрицательно покачал головой и, чтобы избавиться от продолжающей умолять его посетительницы, предложил труднейшие задачи по гиперболическим функциям. Каково же было его изумление, когда через неделю русская девушка принесла тетрадь с решениями задач!
ВЕЙЕРШТРАСС. «Это невероятно! Этого не может быть!» - постоянно повторял потрясенный профессор. Он выразил желание руководить ее занятиями.
ЛЕФЛЕР. Наконец пришло и общественное признание. Совет Геттингенского университета, рассмотрев три научные работы присудил ей ученую степень доктора философии по математике и магистра изящных искусств «с наивысшей похвалой». В очередной раз Ковалевская доказала свое законное право быть на математическом Олимпе своим блестящим открытием условий существования решения системы уравнений с частными производными. Это исследование вошло в золотой фонд математики под названием «теорема Коши-Ковалевской».
ВЕЙЕРШТРАСС. «Принцесса науки» - такое звание присвоила Софье Васильевне Ковалевской стокгольмская газета, сообщившая своему народу о посещении ею Стокгольмского университета для чтения курса высшей математики.
КОВАЛЕВСКИЙ. Вынужденная всю творческую жизнь трудиться на чужбине, Софья Васильевна очень тосковала по родине, по русским людям. Ее страстное желание преподавать отечественным студентам и студенткам так и не осуществилось. Отказывая Ковалевской в разрешении преподавать в университете, петербургский чиновник грубо заявил: «У нас всегда этим занимались мужчины... и не надо нам никаких нововведений».
КОВАЛЕВСКАЯ. На что было ответом: «Когда Пифагор открыл свою знаменитую теорему, он принес в жертву богам сто быков. С тех пор все скоты боятся нового...»
ЛЕФЛЕР. Друг мой, Софья, всегда говорила, насколько ее угнетает неполноправие женщины в научной деятельности. «Я чувствую, что предназначена служить истине-науке и прокладывать новый путь женщинам потому, что это значит служить справедливости!»
КОВАЛЕВСКАЯ.
Если ты в жизни, хотя на мгновенье,
Истину в сердце своем ощутил,
Если луч правды сквозь мрак и сомненье
Ярким сияньем твой путь озарил,
Что бы, в решеньи своем неизменном,
Рок ни назначил тебе впереди,
Память об этом мгновенье священном
Вечно храни, как святыню в груди.
Лживые призраки, злые виденья
Сбить тебя будут пытаться с пути.
Против всех вражеских козней спасенье
В собственном сердце ты сможешь найти.
Если хранится в нем искра святая,
Ты всемогущ и всесилен, но знай:
Горе тебе, коль, врагам уступая,
Дашь ты похитить ее невзначай!
Лучше бы было тебе не родиться,
Лучше бы истины было не знать,
Нежели, зная, от ней отступиться,
Нежели правду на ложь поменять.
Ведь грозные боги ревнивы и строги,
Их приговор ясен, решенье одно:
С того человека и взыщется много,
Кому было много талантов дано!
Сценарий театрализованного представления, посвященного открытию первой химической лаборатории при Академии наук в России М.В. Ломоносовым
Гребнева М.В., Солонович О.В.
1-й ВЕДУЩИЙ. Семь лет существует наш лицей, и седьмой год проводится традиционная научно-практическая конференция.
2-й ВЕДУЩИЙ. 1998 год был провозглашен годом М.В. Ломоносова, великого русского ученого, основателя первой химической лаборатории при Академии наук в России.
1-й ВЕДУЩИЙ. Александр Сергеевич Пушкин сказал о нем замечательно: «Ломоносов был великий человек. Между Петром I и Екатериною II он один является самобытным сподвижником просвещения. Он создал первый университет. Он, лучше сказать, сам был первым нашим университетом».
2-й ВЕДУЩИЙ. Его ясный ум, полный беспокойного желания все понять, оставлял один предмет, чтобы овладеть другим, с удивительной легкостью постигая его.
1-й ВЕДУЩИЙ. Только теперь, спустя два века, можно с достаточной полнотой охватить и должным образом оценить все сделанное этим удивительным богатырем науки.
2-й ВЕДУЩИЙ. Достигнутое им одним в областях физики, химии, астрономии, приборостроения, геологии, географии, языкознания, истории достойно было бы деятельности целой академии.
1-й ВЕДУЩИЙ. О Ломоносове писали Л. Эйлер, Д. Менделеев, К. Тимирязев, В. Стеклов, С. Вавилов, П. Капица, ему посвящали свои строки классики нашей литературы Г. Державин, А. Радищев, Н. Карамзин, В. Белинский, А. Герцен, Н. Некрасов.
2-й ВЕДУЩИЙ. И сегодня нашу лицейскую научно-практическую конференцию мы посвящаем этому великому ученому.
На сцене стол с приборами для химических опытов. М. Ломоносов и Рихман ставят химические опыты.
ЛОМОНОСОВ. Ваше благородие, намерен вам сказать, что уже трижды подавал в Академию наук предложение.
РИХМАН. Какое же?
ЛОМОНОСОВ. Об учреждении химической лаборатории. Я мог бы трудиться для пользы Отечества, но трижды получил отказ.
Происходит взрыв, дым.
РИХМАН. Да, науки в небрежении находятся. Нам опыты чинить надо, да помещения нет, стеклянных шаров достать нельзя. Пиши прошение в Сенат.
Рихман уходит со сцены. Ломоносов пишет прошение.
ЛОМОНОСОВ (читает написанное прошение). «...Химическая лаборатория при Академии наук для исследования натуральных вещей необходима, и профессор химии без ней почти никакой пользы учинить не может, равно как профессор астрономии без обсерватории и надлежащих тому инструментов, того ради Правительствующий Сенат всепокорнейше просим, дабы по примеру других славных Академий повелено было при Академии наук построить химическую лабораторию по приложенному при сем рисунку и оную удовольствовать нужными к тому инструментами и другими принадлежностями...» Академии наук адъюнкт Михайла Ломоносов.
Читая, уходит.
1-й ВЕДУЩИЙ. На это в 1746 году последовало указание канцелярии Академии о постройке химической лаборатории.
2-й ВЕДУЩИЙ. К тому времени Ломоносов «высочайшим указом» Елизаветы Петровны был назначен профессором химии, т.е. стал действительным членом Российской Академии наук.
1-й ВЕДУЩИЙ. Первым, с чего начал Ломоносов работу в новой химической лаборатории, было изготовление окрашенных стекол. Его увлечение цветным стеклом возникло под влиянием итальянских мозаик, привезенных из Рима графом М.Л. Воронцовым.
2-й ВЕДУЩИЙ. Ученого тогда поразили красота и изящество этих мозаик, выложенных из природных разноцветных камней, и он решил создать нечто подобное, но не из природных материалов, а из искусственных окрашенных стекол.
Выходит на сцену Ломоносов. Укладывает стекла на поднос.