ас. Прямо сейчас Александр Иванович не мог потому, что бардак из города захлестнул и его посёлок. И надо было наводить порядок сначала в нём, а не разбирать жалобы приезжающих по старой памяти людей, которые каждую минуту возникали на пороге дома, словно на лыжах из причинного места. Юра Лесовик с ближними соратниками, заручившись всё же устной поддержкой Александра Ивановича, что было немало, на трёх джипах уехал в город.
Эта история была обычной в те дни. И почти забылась. До появления на блокпосту перед посёлком дырявого джипа с ранеными людьми. Один был совсем в бреду и истекал кровью, второй немного лучше, а вот водила легкораненый, но сильно уставший. Их определили в лазарет, где оказывали медпомощь две женщины педиатра и лор-врач мужчина, с ними работали четыре медсестры. Как ни странно, они смогли выровнять состояние у тяжёлых, а водителя так и совсем поставили на ноги. В это время бойцы ополчения были на выезде. И Александр Иванович с ними постоянно.
Через несколько дней водила по собственной воле рассказал ополченцам, что с ними произошло. Может, долю захотел, может, из мести, кто его знает.
Так вот.
В любом банковском хранилище на любое форс-мажорное обстоятельство существуют предписания, разные для разных же служб внутри банка. Существуют они и для охранной системы банка, и службы безопасности, и службы надзора над службой безопасности и т. д., и т. п. Наверное, разумные люди составляли документы и, наверное, думали, что их будут исполнять, так сказать, рискуя жизнью, спасать банковское добро и бабло. Но на самом деле в первую минуту дня икс, когда взорвались все ТЭЦ и в городе началась паника, все службы этой безопасности появились во всех хранилищах и очень организованно стали грузить клиентское добро из ячеек и банковское из хранилищ в бронированные машины и личные джипы, кто куда. Всё это происходило ночью, но очень слаженно. Основные средства, м-м, передвижения, набитые добром, перевезли в укромные места типа шиномонтажного центра для грузовиков и новой оптовой и пока пустой базы. Оставили охрану и вернулись кто по домам, кто как бы на работу.
Утром банки по понятным причинам не открылись. Ситуация в городе выходила из-под контроля властей со скоростью замерзания квартир. А сами власти переместились в сектор двадцать семь, подальше от населения, и там затихли. А в самом населении жёны стали задавать мужьям разные вопросы, самый простой был – и что теперь делать? Эти же вопросы задавали жёны мужьям, которые ночью тырили бабло из банков. А когда исчезло электричество и связь, и вопросы жён стали формулироваться одинаково и зло: «Чё ты, козёл, стоишь как вкопанный?» Наступил хаос в головах у всех фигурантов дела, и чёткий план по реквизированию бабла стал рассыпаться, как стекло машины от выпущенной в него пули. То есть сразу и всё. Многие охранники, побросав семьи, ринулись делить бабло. Это случилось к началу второй ночи бардака, примерно тогда, когда Юра Лесовик нанял полицейский СОБР. Поскольку в охране банков было немало бывших полицейских и милицейских чинов, командиру СОБРа не составило труда вычислить, где машины с баблом. Может, он и заранее знал, где и что и кто, но не понимал, почему его не взяли в долю, вернее был сильно зол. И зло это на десяти машинах привёз прямо к шиномонтажному комплексу, или базе.
Перестрелка началась сразу со всех сторон и была жестокой. Начальник охраны и его ближнее окружение загрузились в два самых вкусных камаза, а водила – в джип с золотом и напролом по ночному городу рванули по проспекту под названием Свободный. Пули собровцев только погладили бронированные грузовики, а джипу досталось капитально. Доехав до Северо-Западного района, на развилке они остановились. У джипа было пробито колесо. Решили его поменять. А начальник и его зам погнали камазы дальше до второго запланированного ими места схрона. Водила и трое бойцов остались менять колесо и охранять золото в слитках. Колесо не менялось, потому что всей подвеске пришел конец. Бойцы пошли искать другую машину. Не получалось, народ уже общую ситуацию понял и был на взводе, огрызался и оружия не боялся. Другую машину пригнали начальник и зам, вернувшись с схрона, видимо, заранее подстраховались. Стали перегружать слитки и заметили, что на некоторых из них пули сбили верхний слой и под ним оказалось не золото. Начальник стал сильно орать. Стали смотреть, что с остальными слитками, там тоже было не золото. В этот момент начальник произнёс фатальную для ситуации фразу: «Если бы не это золото, он бы уже был далеко трассе и…» А это значило, что начальник заранее планировал кинуть своих бойцов и при удобном случае слинять с самым большим кушем. Бойцы бросили перегружать, стали ругаться между собой и, пока водила разворачивал машину, перестреляли друг друга. Начальник и зам выжили. Они и рулили дальнейшей дорогой, которая и привела их к посёлку, хотя ехали они к Большевикам.
– Это, – Александр Иванович потряс плотным затёртым файлом с застёжкой, в котором лежали автомобильные ключи и пульты от автосигнализации, – от тех камазов, мы ещё при досмотре у водилы изъяли. Спецы сказали, что поэтому, – он опять потряс пакетом, – и по GPS или ГЛОНАССу, их найти очень просто. Только ничего не работает, и скоро не заработает. Да, а тот, который под капельницей, условие нам вчера выдвинул: мы его спасаем, то есть в больничку доставляем, там проплачиваем операцию и уход, а он нам место, где оставили камазы с баблом. Да ещё дольку ему, так чтобы до Аргентины хватило. Мы согласились. А что? Не пытать же раненого? Не по понятиям. И тут ты нарисовался, просто замечательно всё сошлось, в дамки.
После этих слов Александра Ивановича доктор широко улыбнулся и так, улыбаясь, свалился под стол. Он не упал в обморок. Он просто уснул.
Доктор спал тихо и ему никто и ничто не снилось, все его призраки куда-то исчезли.
Он открыл глаза сам. Увидел довольное лицо Александра Ивановича.
Доктор тоже улыбнулся. Его голова лежала на чём-то мягком и невероятно тёплом, и оно шевелилось. То есть она, одна из девок-поварих, он и лежал на её бёдрах, широких и мягких.
– Ну что, выспался? – спросил Александр Иванович. – Ну и подушку ты себе выбрал, знатную, хи-хи.
– Я, да я, – доктор попробовал резко встать, но закружилась голова.
– Э, ты тихо, а то сам в лазарет попадёшь. Таких с мороза у нас много. Аня, помоги доктору сесть.
Девка Аня как-то извилась, привстала и аккуратно усадила большого доктора на скамью со спинкой, на которой он и лежал. Как он сюда попал, на скамью, и как выбрал эту Аню в подушки, доктор не помнил.
– Ладно, – Александр Иванович сел рядом с доктором, и они оба стали смотреть на Аньку, которая, продолжая вихлять задом, стала убирать посуду со стола. – Парни вернулись, – сказал он, – скорую твою нашли, из аптеки всё собрали, даже еду для собак наших нашли. Спасибо. Но там тёрлись какие-то черти со стволами. Что им искать в таком тупике, как ваш? Не подскажешь? – он внимательно посмотрел на доктора.
– Машину я у них угнал, водилу покалечил. Автомат и сумку с патронами от них вам привёз. Сумка в джипе за сиденьями, там ещё еда.
– Да, мы нашли. Что ещё там было?
– Ещё сумки, с деньгами, может, ещё с чем. Я схватил, что смог, и домой, там переночевал и к вам.
– Ладно. Понял. Сейчас выдвигаемся двумя десятками на семи машинах. Ты с нами. Тряханём их. Пока мы с ними разбираемся, ты с технарями скорую осмотришь, возьмём с собой эвакуатор на всякий случай.
– А эти чёрные, это такие отряды то ли мэра то ли ещё кого.
– Понятно, черти они и есть черти, нам всё равно кто они. Главное, чтобы не армия, с теми я ещё не знаю, – он почесал нос, – как себя вести. Кстати, мы твой джип заберём, знатная тачка, сгодится нам, только вот бензиновый он, а у нас же хранилище с дизелем, ну ты знаешь для северов. Мы реквизировали его сразу, пользуемся, пока хозяева в Москве, на том и поднялись, – он резко встал. – Это всё, я прослежу, чтобы его не сильно мяли, после войны заберёшь.
– Хорошо, я согласен, – ответил доктор, а пока они вставали одевались и шли к боевым машинам, в голове у доктора крутилась фраза – после войны.
Холод на улице для доктора уже не был страшным и кусачим. А был мягенько, прохладненько забавным. Как на прогулке с детьми до ледяных горок и обратно. Это сытость и недавнее тепло очень быстро превратило страшное в забавное. Да ещё яркое солнце и искрящийся от него снег, чистый и белый. Так вот по этому снегу и шли доктор в компании ополченцев Александра Ивановича.
– Вот ещё история была у нас, – Александр Иванович указал перчаткой на два сугроба у обочины. – Там, под снегом, два «ягуара», премиальных, один красный, второй белый.
– А да, красивые машины, там ещё кожа в салоне белая.
– Да, белая. Так вот, два наших малолетних придурка, проявив смекалку и находчивость, пригнали их в начале шухера. Н-да, практически невредимые они были, пока, – он остановился, – не залили в них соляру нашу. Теперь это у нас будут два памятника. Когда снег сойдёт, – он потуже затянул замок куртки, – пока не знаю, как назвать, хм, приступ паники двух долбоёбов, – Александр Иванович покачал головой. – Ну всё, пойдём к машинам.
И они уже бодро, скрипя снегом, прошли к колонне боевых машин пехоты.
Машин было шесть, все джипы разных марок, большинство с надписями «Арктик Трак», но ведущим был «УАЗ-Патриот», ещё две «Тойоты-Тундра» со станковыми пулемётами в багажниках. Пулемёты были упакованы в холщовую ткань серого и белого цвета, на такой печатают рекламные плакаты. Все машины были или серого или белого цвета, ещё на них по бокам были привязаны или приклеены куски всё той же серой холщовой ткани.
Доктору вернули заряженный автомат и провели к штабному автомобилю, где уже что-то орал в спутниковый телефон Александр Иванович. Охрана остановила доктора, а когда авторитет махнул рукой, позволила ему сесть в машину.
– От, бля, счас поедем. И да, – он приоткрыл дверь машины, – и эта возьми, который Шатой Борзой, посмотрим, как в деле будет, – сказал он одному из десятников. – Видишь, как в бой рвутся, засиделись в деревне своей, а то заборы городить или септики копать, чё за тема для мужиков. А у нас двенадцать человек только с гэрэушного спецназа с Уссурийска, кто срочку, кто контракт отбил, так то, мы почти профессионалы.