Для зрителей подтекст в дисфункциональных отношениях придает Джону человечность и формирует наш искренний интерес и сочувствие к его успеху. Маркетинговая кампания „Патриота“ показывает сбитого с толку Джона Тавнера со слоганом „Кто такой Джон Лейкман?“. Это хитрый намек на первую строку книги Айн Рэнд „Атлант расправил плечи“: „Кто такой Джон Голт?“ И честный ответ от неуверенного в себе человека Джона Тавнера, безусловно, был бы таким: „Да если б я знал“.
"Озарк“: кому может доверять мошенник?
Близость опасна.
Капитализм – это преступность.
Деньги – это вирус.
Так же обстоит дело и с „Озарком“ Netflix, показывающим темную сторону американской мечты. Зажиточная пригородная пара Марти и Венди Бирн (Джейсон Бейтман и Лора Линии) и двое их детей-подростков беззаботно живут в Чикаго, и вдруг раскрываются их проступки – отмывание денег Марти для „второго по величине наркокартеля Мексики“ и супружеская неверность Венди. В одночасье их легкая чикагская жизнь переворачивается с ног на голову.
В пилотном эпизоде у финансового консультанта Марти неудачный день: беседуя с неким потенциальным клиентом и сходя с ума от скуки, он одновременно смотрит видео, на котором ему изменяет жена. Но история набирает обороты, когда на глазах у Марти картель казнит его давнего делового партнера Брюса (Джош Рэндалл) за то, что тот присвоил миллионы долларов из их прибыли. Напуганный до смерти и не знающий, кому доверять (главная тема сериала), Марти придумывает мгновенный план, чтобы успокоить картель и спасти свою семью: он убеждает их, что сможет отмыть миллионы, которые Брюс украл, плюс многое другое. Чтобы сделать это, он решает перевезти свою семью из престижного Чикаго к озеру Озарк, штат Миссури. Там он вкладывает незаконные доходы в ряд фиктивных инвестиций и предприятий (стрип-клуб, гриль-бар на берегу озера, евангелическая церковь), пытаясь оставаться на шаг впереди ФБР. Бирны попадают в беззаконную сельскую общину, основанную, как мы узнаем от одного из персонажей, на существенной разнице между „хилбилли“[39] и „реднеком“[40]. Этот ускоренный курс социального дарвинизма заставляет некогда привилегированную семью пересмотреть, что значит быть семьей. „Озарк“ – это „Во все тяжкие“, из которого вычли учителя естествознания с неизлечимой болезнью и добавили финансового менеджера, готовящего бухгалтерские книги вместо метамфетамина. Тон шоу ироничный, а порой и забавный. Он позволяет нам опосредованно ощутить, как быстро может развеяться иллюзия безопасности и на какие отчаянные меры готовы наши антигерои, чтобы остаться на плаву, подобно маме, торгующей марихуаной, в „Дурмане“ Showtime. Убийства, предательства, насилие и сюрпризы подстерегают на каждом шагу.
Создатели шоу – Билл Дюбюк и Марк Уильямс (Джейсон Бейтман снял четыре эпизода), ранее написавшие и продюсировавшие „Бухгалтера“ с Беном Аффлеком в главной роли. Их фильм 2016 года рассказывает о высокофункциональном математическом гении-аутисте, подделывающем бухгалтерию для преступных организаций и вынужденном быть на шаг впереди министерства финансов. Он постоянно не в своей тарелке, особенно когда работает бухгалтером в торговом центре для местных клиентов. Если продолжить аналогию с животными, он одинокий волк, который никому не доверяет. Дюбюк и Уильямс – эксперты в этом нишевом жанре. Тем временем в сезонной афере „Озарка“ семья Бирн отчаянно старается скрыть свои секреты. Этот сериал также исследует, как преступники – белые воротнички могут стать безжалостными беспредельщиками, – иногда правдоподобно, иногда безрассудно и переходя в сатиру. Наш основной интерес связан с Бирнами, но местные жители Озарка живут по своему собственному моральному кодексу, и в их действиях есть определенная логика и честность (хотя Бирны поначалу склонны звать тех, кого они считают ниже себя, „достойными сожаления“).
Но эти первые впечатления продолжат развенчиваться и развиваться во втором сезоне. Netflix заказал второй сезон менее чем через месяц после премьеры первого сезона. Как и „Родословная“ Netflix, „Озарк“ прекрасно вписывается в часовой поджанр „семейного нуара“. Вопросы сценаристов обращаются к персонажам и их аудитории:
– Когда все становится плохо, сможешь ли ты снова поверить в добро?
– Если ты перешел черту, сможешь ли вернуться к „нормальной жизни“? (Особенно если черта продолжает двигаться.)
– Возможны ли прощение и искупление – и какой ценой?
Сериал представляет собой интригующее исследование морали и доверия в рамках долгосрочной аферы.
Бонусы:
Дальнейший анализ долгой аферы, включая сериалы „Путь“, „Юная“ и „Мистер Робот“, находится по адресу: www.routledge.com/cw/Landau/.
Смотрите также:
„Ясновидец“ на Hulu, „Власть в ночном городе“ Starz и „Хорошее поведение“ TNT. Во втором сезоне „Хорошего поведения“ мошенница Летти (Мишель Докери), наемный убийца Хавьер (Хуан Диего Вотто) и сын Летти Джейкоб (Ниле Стил) изображают „типичную“ пригородную семью (с нотками „Американцев“).
Утописты верят в прогресс, а антиутописты – нет. Они борются с этим аргументом в конкурирующих видениях будущего, утописты предлагают обещания, антиутописты выдают предупреждения. Но у антиутопической фантастики есть одна проблема: предупрежденный не всегда вооружен.
4. Антиутопии, мультивселенные и магический реализм
Все антиутопии посвящены концу (или надвигающемуся концу) цивилизации, осознает это человечество или нет. Во многих случаях мир антиутопии определен нехваткой природных ресурсов, загрязнением, гибелью людей, жестким выживанием в борьбе против непреодолимых трудностей – и/ или неистовствующими зомби; это „убей или будешь убит“.
В других случаях доминирующая раса или класс живет в глубоком отрицании будущего человечества. Обстановка Гилеада в „Рассказе служанки“, парк развлечений в „Мире Дикого Запада“ и городах из „Ходячих мертвецов“ показывают неустойчивые апокалиптические общества, замаскированные под новые начинания. Конечно, все это вопрос точки зрения. В „Оставленных“ культ Повинных не питает иллюзий и его члены решили перестать разговаривать, бросить своих близких и начать курить без перерыва. Это выглядит экстремальным, но одновременно вполне разумным, если учесть контекст: необъяснимое одновременное исчезновение 140 миллионов человек, 2 % населения мира, 14 октября 2011 года – оно же Восхищение, или Внезапный уход. Непрерывное курение нужно, чтобы они не забывали, что, по словам одного из членов культа, „мир закончился“. Их цель в будущем (если это можно так назвать) – не возвращаться к прежнему состоянию. Для них не существует новой нормы, а попытки приспособиться – пустая трата времени. Сбитому с толку Кевину Гарви (Джастин Теру) главенствующую философию объясняет лидер культа Патти Левин (обладательница „Эмми“ Энн Дауд).
ПЭТТИЧетырнадцатого октября привязанность и любовь исчезли. В одно мгновение стало космически совершенно ясно, что вы можете потерять кого угодно в любой момент. Наша пещера рухнула, Кевин. Теперь мы можем тратить время на копание в развалинах в поисках признаков жизни или можем трансформироваться.В „Оставленных“ Дэймона Л инделофа и Тома Перротты и других антиутопических сериалах нас привлекают универсальные темы семьи, сообщества, прощения и искупления. Лучший сериал-антиутопия берет абстрактное, невообразимое глобальное событие и делает его конкретным, гиперспецифичным, личным и понятным. И именно это делает зрелище таким зловещим, жутким и неотразимым. Нам предлагается сопереживать, судить и спрашивать себя: а что, если это действительно случится со мной?
Любое техническое достижение призвано упростить и ускорить нашу жизнь, сделать ее более результативной. За исключением индустрии здравоохранения, которая призвана продлевать жизнь и замедлять ее. Мы живем и умираем в парадоксе. Все, что между ними, – это развлечение. Увы, причина, по которой нас так тянет к сериалам о цивилизациях-антиутопиях, заключается в том, что мы сами превратились в антиутопию. Научная фантастика привыкла делать невозможное возможным. Сегодня многие из наших антиутопических шоу больше не являются просто научной фантастикой; теперь они основаны на реальных научных и социальных ситуациях. Серия технологических триллеров Netflix „Черное зеркало“, получившая премию „Эмми“, делает все правильно, представляя мрачные ситуации как новую норму; самые страшные, самые зловещие эпизоды становятся наиболее правдоподобными.
В этой новой реалистичной антиутопии дарвинизм также сделал следующий шаг, и мы боремся не за выживание против других людей или зверей; теперь врагом является искусственный интеллект (И И), и мы неумолимо приближаемся все ближе и ближе к сингулярности. В „Мире Дикого Запада“ НВО оказывается, что наши противники – люди, и наше сочувствие на стороне андроидов. И все же, как это ни парадоксально, это укрепляет нашу человечность и сострадание.
Термин „утопия“ впервые появился в одноименной сатирической книге сэра Томаса Мора, опубликованной на латыни в 1516 году. В ней описывалось вымышленное островное общество, в котором все „было идеально“. Но совершенство – в глазах смотрящего. То, что для одного человека сокровище, для другого может быть мусором или глупостью. В нашем несовершенном мире перфекционизм может быть даром или проклятием. Если мы либеральны и у нас нет предубеждений, мы думаем об утопии как о месте свободы, равенства и общности. Но циники могут счесть эти идеалы наивными и несостоятельными. Для каждого плюса есть соответствующий (потенциальный) минус. Постройте открытое, демократическое общество, но тогда кто будет им руководить? А как насчет законов? Можно ли в этом гипотетическом утопическом обществе выдвинуть аргумент, что преступное деяние – это не что иное, как свобода выражения мнений? Есть ли в нашем утопическом мире мосты, соединяющие нас, или стены, защищающие от нежеланных гостей? Есть ли социально-экономическая и/или политическая иерархия? Чему они учат детей в школах? Самая ценная валюта в этом обществе – правда или количество лайков, полученных на Facebook[41]? Совпадает ли ваше представление об утопии с моим? Кто прав, кто виноват и как выглядит справедливость, когда все одинаково идеалистичны на своих собственных условиях?
Роль парадокса первостепенна в драме и в жизни. Если посмотреть на батарейку с плюсом и минусом (положительным и отрицательным полюсами), то становится понятно, как работает энергия. Таким образом, само собой разумеется, что если есть потенциал для утопии, то есть также потенциал для обратного: антиутопии, в которой все испорчено (разрушено до неузнаваемости). Эта инволюция, возможно, была преднамеренной – генеральный план могущественного сумасшедшего или террористической группы. Но даже когда речь заходит о террористах, важно учитывать перспективу. Помните, террористы верят, что террористы – не они, а мы.
В третьем сезоне „Черного зеркала“, который я описал в своей последней книге как „Сумеречную зону на цифровом крэке“, создатели и шоураннеры Чарли Брукер и Аннабель Джонс продолжают выдвигать гипотезы о наихудших сценариях как в настоящее время, так и в ближайшем будущем. В первой серии третьего сезона „Под откос“ молодая женщина, у которой рейтинг в социальных сетях составляет всего 4,2 балла из 5, так отчаянно пытается повысить его, что в итоге он резко падает до невообразимого минимума. По словам звезды сериала Брайс Даллас Ховард, мы всего в шаге от того, чтобы такая система оценки людей стала реальностью[42]. В финале третьего сезона „Враг народа“ (автор Брукер) лондонская журналистка публикует откровенную статью, осуждающую активиста-инвалида, совершившего самоубийство, из-за чего сама становится объектом публичной травли и нападкам в социальных сетях. Позже ее находят жестоко убитой. Расследование ведут старший инспектор Карин Парк (Келли Макдоналд) и ее новый партнер по кибербезопасности Блу Колсон (Фэй Марсей); когда происходят более загадочные убийства, они подозревают серийного маньяка.
Пока что это мог быть эпизод CSI или „Закона и порядка“, но затем, в идеальной манере „Черного зеркала“, повествование расширяется до жуткой антиутопии: выясняется, что каждая жертва была казнена пчелами-убийцами. Ну, не совсем пчелами – робопчелами, созданными биоинженером для опыления. Брукер берет текущую экологическую проблему и сажает ее на стероиды, спрашивая: что, если бы мы создали беспилотных пчел, дабы помочь решить проблему необъяснимого исчезновения настоящих пчел, но затем кибертеррористы взломали бы программу, заставляя искусственных насекомых собираться в рои и убивать? Учитывая, что каждая жертва была публично опозорена и „ненавидима в стране“, Брукер представляет этот сценарий в морально серых областях бдительности (вспомните „Декстера“ от Showtime) и правительственного надзора. Как и почти в каждом эпизоде „Черного зеркала“, это обоснованное изображение технологии, обращенной против человечества, сродни сотворению Франкенштейна, обернувшемуся против своего создателя; то, что изначально было задумано как благо для цивилизации, становится кошмарным проклятием.
Здесь возникает главный вопрос, лежащий в основе утопий и антиутопий: что опаснее любого оружия или ядерной бомбы?
Ответ: идея.
Оружие и бомбы не являются одушевленными. Что с ними делать – решают люди. С их помощью можно нападать или защищаться, устрашать или атаковать. Утопии и антиутопии основаны на том, кто во что верит и почему, и все это беспорядочно и субъективно.
Многократно отмеченный премией „Эмми“ сериал „Рассказ служанки“, созданный Брюсом Миллером по мотивам романа Маргарет Этвуд 1985 года, стал первым стриминговым сериалом (Hulu Original), получившим награду за лучший драматический сериал. В жестоком мире этой истории „служанок“ промыванием мозгов или силой принудили к роли создателей детей, даже если это предполагает ритуальное изнасилование, поданное как праздничные ежемесячные „церемонии“. Послушные беспрекословно поверили в идею и приняли свою роль как благословение, как средство не только для собственного выживания, но и для спасения человеческой расы. Гилеад – адское полицейское государство под управлением тайной полиции (она же Очи) и передвижных банд солдат в форме. В этом мире, где из-за загрязнения окружающей среды и ЗППП большинство женщин и мужчин бесплодны, Командоры обосновывают свои действия научным фактом: если люди не будут продолжать размножаться, они обречены на вымирание.
Мы видим зверства в Гилеаде в первую очередь от лица Фредовой (урожденной Джун в исполнении Элизабет Мосс). Фредова – буквально собственность своего хозяина, Командора Фреда Уотерфорда (Джозеф Файнс). Видеть, как с ней и другими служанками, выбранными за плодовитость, обращаются как с сексуальными рабынями их в остальном пуританские хозяева и их бесплодные жены по обоюдному согласию, – это видеть худшее в человеческой природе. Сопротивляющихся ссылают в Колонии, отдаленные трудовые лагеря, в которых заключенных заставляют убирать токсичные отходы, что является верным смертным приговором.
Рассказ служанки и другие антиутопические сериалы демонстрируют, что „высшее благо“ никогда не бывает хорошим для всех, как показано в пятой серии „Верная“:
КОМАНДОРМы хотели сделать мир лучше.ФРЕДОВАЛучше?КОМАНДОР"Лучше“ никогда не означает „лучше для всех“. Для кого-то это всегда означает худшее.Аспект „для кого-то“ имеет особое значение в революционном сериале Hulu, поскольку он отличается от романа Этвуд 1985 года, в котором Гилеад изображен белым – буквальное превосходство белых. Стоит отметить, что Маргарет Этвуд – канадка; ключ к созданию вымышленного Гилеада лежит в ее объективности в отношении США. Этвуд на расстоянии смогла показать проблемы, которые американцам неизбежно труднее осознать. Расовое разнообразие в телесериале стало объектом критики, и скептики не верят, что в таком жутком месте возможна расовая интеграция. В сериале муж Джун Люк (О. Т. Фагбенли) – чернокожий, их маленькая дочь Ханна – смешанной расы, а ее ближайшая союзница из прошлой жизни в Бостоне и в Гилеаде Мойра тоже чернокожая. Мойру играет афроамериканская актриса Самира Уайли. Но неважно, согласны ли вы с автором адаптации и шоураннером Брюсом Миллерсом в плане расово инклюзивного подхода или нет, суть в том, что все страны, включая Соединенные Штаты, имеют потенциал „превратиться в ужасные антиутопии“. Шоу помогло преодолеть барьеры не только за счет своих комментариев, но и благодаря тому, что Рид Морано стала первой за 22 года женщиной, получившей премию „Эмми“ за режиссуру драматического сериала в 2017 году.
Для меня наиболее привлекательными аспектами творческого подхода к сериалу „Рассказ служанки“ являются голос за кадром, озвучивающий то, что главной героине Джун/Фредовой запрещено говорить вслух, и периодические воспоминания, которые показывают нам относительно „нормальную“ жизнь Джун в Бостоне до перехода от демократии к тоталитарному/ теократическому правлению.
Республика Гилеад началась с государственного переворота, в результате которого погибли президент Соединенных Штатов и большая часть Конгресса. Основанное на Библии фундаменталистское движение, известное как „Сыны Иакова“, устроило революцию и создало новые авторитарные/теократические законы, заменяющие Конституцию США (под предлогом поддержания закона и порядка); женщин лишили имущества вместе с основными правами человека (за исключением Жен и Теток), поставив мужчин во главе всего. Женщинам теперь запрещено напрямую разговаривать с мужчинами, читать или свободно/откровенно разговаривать со своими начальниками мужского и женского пола. Даже акушеры-гинекологи замешаны в церемонии изнасилования: когда Фредова намекает, что хозяин насилует ее каждый месяц, чтобы она забеременела, доктор предполагает, что Командор может быть бесплодным, и предлагает „помочь“ своей пациентке, оплодотворив ее самостоятельно. Во всех аспектах „Рассказа служанки“ доминируют последствия от привилегий белых мужчин.
Церемонии, задуманные как решение проблемы бесплодия, поддерживала бывшая телеевангелистка Серена Джой Уотерфорд (Ивонн Страховски) в качестве способа спасения человечества. Затем патриархальные мужчины усилили свою власть, и Гилеад превратился в тоталитарное государство. Ни одна женщина в Гилеаде не свободна, даже Жена. Но мы также обнаруживаем, что за пределами Гилеада женщины все еще занимают руководящие должности, в том числе есть женщина-посол, и некоторые все еще живут относительно свободно – но недолго. Антиутопии, как правило, заразительны, хотя Гилеад был обречен с самого начала.
Гилеад (неправильно) функционирует как кастовая система со строгим дресс-кодом. На вершине иерархии находятся Командоры (или Мужья); все их преданные Жены (в однотонных синих платьях) считаются бесплодными (в то время как мужчины безупречны); ниже супружеских пар находятся Тетки (учителя/ наставники/силовики, одетые в коричневое); Марты (домра-ботницы/повара, которые должны носить серо-зеленые халаты), Иезавели, сексуальные рабыни в шикарном, незаконном дионисийском публичном доме, и Служанки (которые должны носить бесформенные красные плащи и белые „крылатые“, похожие на монашеские, головные уборы, скрывающие лицо, – гилеадская версия паранджи).
Рядом с Фредовой находятся Командор и его умная, но ревнивая жена Серена Джой, лишенная телевизионной славы и низведенная до (предположительно, бесплодной) покорной трофейной жены, а также Тетка Лидия (Энн Дауд), официальная директриса, которая, похоже, действительно милосердна к послушным девушкам и добивается подчинения непослушных девушек с помощью электрошокера. Действительно, в интервью KCRW с Ким Мастерс Дауд рассказала, что ее персонаж испытывает искреннюю любовь и сострадание к служанкам.
Она видит свою роль защитника и наставника. Мы считаем Тетку Лидию чудовищем, но Дауд проницательно играет прямо противоположное. Поскольку служанкам запрещено выходить на публику в одиночку (женоненавистническая система „подруг“), каждой из них назначается другая служанка в качестве компаньонки – и их учат сообщать о любых неподходящих мыслях своему начальству или терпеть суровые наказания. Подруга Фредовой – Гленова в исполнении Алексис Бледел из „Девочек Гилмор“. Именно Гленова становится для Фредовой первым лучом света: она признается, что работает на Сопротивление. Но позже без ведома Фредовой Гленову арестовывают – и делают ей обрезание! – за ее тайную деятельность. Во второй серии „День родов“, когда Фредова подходит к воротам, чтобы встретиться с Гленовой для обычного похода за покупками (и немного для заговора против режима), Фредова с ужасом осознает, что Гленову заменили новой служанкой с промытыми мозгами (урожденная Рита в исполнении Аманды Бругел). Последние фразы серии попадают точно в цель захватывающего сериала, сопоставляя мысли Джун с реальностью Фредовой:
ФРЕДОВАНеужели Гленову так скоро перевели на новое место?РИТАЯ Гленова.ФРЕДОВА(голос за кадром)Черт.Подозревая, что муж бесплоден, Серена Джой устраивает свидание между Фредовой и красивым молодым шофером Командора Ником (Макс Мингелла), надеясь спасти свой брак и любой ценой заполучить беременность Фредовой. Ее можно было бы назвать Антиутопической Отчаянной Домохозяйкой.
Командор был неотъемлемой частью заговора против правительства США. Во имя продолжения рода он и его закадычные друзья-мужчины считали, что у них нет лучшего решения, чем изолировать, преследовать и эксплуатировать фертильных женщин: радикально бесчеловечная, фашистская версия закона об исчезающих видах. Фредова научилась никому не доверять, она должна была проявлять крайнюю осторожность, пытаясь связаться/присоединиться к повстанцам, известным как Май-дэй (Майский день). Но мы видим ее решимость в „Ночи“, мощном финале сезона, когда она говорит: „Они не должны были давать нам форму, если не хотели, чтобы мы были армией“.
Наш мир с предостерегающим поворотом
Изображения Джун/Фредовой до и после шокируют и показывают нам, как общество может измениться практически в одночасье, если мы не будем бдительны. События в „Рассказе служанки“ кажутся невероятными, даже невозможными, пока мы не оглянемся на нацистскую оккупацию Европы до Второй мировой войны или на сегодняшнюю политику Трампа/драконов в отношении иммигрантов и беженцев и обращение с ними. Каждый сериал-антиутопия, от „Ходячих мертвецов“ и „Оставленных“ до „Рассказа служанки“, „Темное дитя“, „Людей“, „Американских богов“ и ситкома „Последний человек на Земле“, является примером того, как обычная обстановка становится экстраординарной. Мы живем в мире, где в любой момент может случиться все что угодно.
Как такой ужас может быть развлечением или даже эскапизмом? Что ж, страдание любит компанию, и, полагаю, зрелище того, что кому-то хуже, чем нам, может несколько обнадеживать. Но сериалы-антиутопии – популярное явление, и сейчас более чем когда-либо. Неужели мы неисправимые нигилисты, ищущие подтверждения своему пессимизму? Или есть что-то еще?
В „Ходячих мертвецах“ зомби можно убить, проткнув им мозг или обезглавив их. Это очень жестокая хоррорная драма, но, несмотря на кровь, в ней есть пафос. Как все долгие телесериалы, она основана на семейной динамике. В данном случае это семья выживших. Есть ли надежда? Среди беспощадного горя и тьмы случаются маленькие победы (найденные еда и медикаменты) и лучики света (рождение ребенка, вера, романтика, дружба). Там есть любовь, общность и сострадание, есть возможность обновления.
Тем не менее в современной Америке демократические идеалы затмевает новый вид антиутопии. Репродуктивное право женщин, наши гражданские свободы, четвертая и пятая власть (пресса и сетевые медиа) под угрозой. Правду подменяют „альтернативными фактами“, а честные рассказы становятся „фейковыми новостями“ в глазах обманутого консервативного патриархата. Современная антиутопия также коренится в религиозном лицемерии, политической корррупции и резкой разнице в благосостоянии, подпитываемой жадностью корпораций и безумием капитализма (Эллиот Олдерсон из „Мистера Робота“ называет самых жадных „1 % от 1 % тех, кто богаче, чем 99 % остального населения мира, вместе взятых“). „Мистер Робот“ и „Родина“ от Showtime показывают быстро развивающуюся антиутопию – революцию в процессе – с хакерством в качестве самой коварной и пронырливой формы сопротивления и терроризма (опять же, в зависимости от точки зрения). Хорошие антиутопии привлекают нас потому, что они отражают версию нашего собственного мира. И, подобно классическому роману Джорджа Оруэлла „1984“ и „Сети“ Падди Чаефски, „Рассказ служанки“ – это история с предупреждением. Мы смотрим, но обращаем ли мы внимание?
В хороших антиутопических телесериалах обычные определения – решительность, сопротивление и революция. Мы хотим вернуть свободу и равенство или хотя бы получить ответы. В третьем и последнем сезоне „Оставленных“ Нора (Кэрри Кун), застывшая в горе после необъяснимого исчезновения мужа и двоих детей, настаивает: „Я, черт возьми, хочу с этим покончить!“ Ей стало слишком тяжело жить, и сериал слишком тяжело смотреть. Но все же жизненно важный элемент антиутопического телесериала – надежда. Активные выжившие, собравшись вместе, могут одолеть мрак и тьму, отрицая, что настал Конец.
Мы рассмотрели, как мастера создают полноценные фантастические и антиутопические миры, но с чего они начинали? Моим студентам, работающим над сериалами со сверхъестественным или с магической реальностью, я рекомендую сначала создать документ с мифологией построения мира, содержащий правила особого мира в как можно более простом, ясном и правдоподобном виде.
Создание сверхъестественного/ антиутопического сюжета
В научной фантастике нам показывают мир, немного отличающийся от нашего. Но чем именно этот мир отличается?
Вот несколько базовых вопросов для размышления при создании мифологии сериала:
• Мы в настоящем времени или в ближайшем или отдаленном будущем?
• Это постапокалиптический, антиутопический мир?
• Это космическая колония?
• Мир перенаселен или в нем всего горстка выживших?
• Надежен ли окружающий мир?
• Ядовит ли воздух?
• Земля горит, исчезает под водой, превращается в пустыню или замерзает?
• Живут ли среди нас животные и/или другие анималистичные существа?
• Люди – доминантный вид?
• Еда и снаряжение в достатке или царят бедность и голод?
• Эта версия будущего/альтернативного мира светлая или темная?
• Кто правит?
• Какие законы поддерживают порядок?
• Это государство с жестким строем? Анархия? Что-то среднее?
• Кто исполняет законы?
• Какие виды оружия существуют?
• Какие особые возможности есть у граждан и полиции?
• В обществе классовая/кастовая система или равенство?
• Существует ли искусственный интеллект?
• Мир на грани сингулярности?
В сериале о сверхъестественном, где фантастики больше, чем антиутопии, мифология имеет дело с правилами магии.
• У кого есть особые силы?
• Как они работают?
• Каковы их пределы?
• Их можно нейтрализовать или повернуть вспять?
• Нужен ли тотем, книга заклинаний, амулет или другой материальный предмет, чтобы призвать магию?
Starz стали легитимным игроком на поле стримингового видео. Конечно, в этом сыграли роль ранние примечательные сериалы, в том числе „Спартак“, „Чужестранка“ и „Власть в ночном городе“, но „Американские боги“ демонстрируют готовность канала к большим шагам – и этот безумно провокативный сериал становится визуальной оргией, отдающей должное мировому бестселлеру, увенчанному наградами роману Нила Геймана (впервые издан в 2001-м). Масштаб, размах и цена амбициозного сериала соперничают с „Игрой престолов“ от НВО (хотя без многотысячного актерского состава) и ставкой Amazon на „Властелина колец“. На самом деле бюджет и разница во взглядах на будущее сериала могли повлиять на уход исполнительных продюсеров Брайана Фуллера и Майкла Грина после первого.
„Американские боги“ входят в группу полуприземленных/ сверхъестественных/цифровых кислотных трипов вместе с „Твин Пикс“, „ОА“, „Очень странными делами“ и „Оставленными“. Тем не менее Starz известны тем, что смело заходят на территорию 18+, создавая откровенные и максимально графичные сцены секса и насилия (с ведрами крови). В „Американских богах“ присутствует богиня любви Балкис, поедающая мужчин (и женщин) вагиной. Сериал буквально потрясает – слово, слишком часто используемое в общеупотребительном смысле, но задумайтесь об его этимологии. Слово „потрясение“ связано с божественным и с ощущением чуда и ужаса, которые смертный испытывает в присутствии божеств.
Подход сериала к повествованию многослоен. Благодаря мистическим мотивам он возносится над правилами времени, пространства и смертности и держится на границе между реализмом и сюрреализмом. Главные герои – бывший заключенный Тень Мун (Рики Уиттл) и его недавно умершая жена Лаура (хорошенькая разговорчивая зомби в исполнении Эмили Браунинг); также в сериале есть древний славянский бог, который убивает коров и людей гигантским молотом. Добавьте к этому пауков, умеющих вскрывать замки, злобные ожившие деревья и ворона, умеющего общаться телепатически.
Главная идея романа – боги и мифические существа черпают жизненную силу из человеческой веры в них; например Балкис заставляет своих партнеров поклоняться ей, а затем пожирает своей вульвой. Принцип в том, что богов создает человеческая вера, например, новых богов – тех, кого не существовало до появления технологий. Согласно концепции истории, иммигранты привезли веру с собой в США, поскольку боги связаны со своими почитателями. Можно сказать, что „Американские боги“ столь же точно предсказали нынешний политический климат, как и „Рассказ служанки“. Книга рассматривает, как вера и влияние мифологических существ слабеют в современной антиутопии. И так появляются новые боги, возвещающие о ненасытном голоде американцев в отношении технологий, славы, лекарств и наркотиков – отчасти „Белый шум“ Дона ДеЛилло, отчасти „Бесконечная шутка“[43] Дэвида Фостера Уоллеса и многое, многое другое.
Вопрос в истории таков: что, если в современной Америке древние боги начали умирать и их заменяют новые боги, в том числе бог, способный управлять погодой, и бог, умеющий контролировать СМИ? (Роль Медиа исполняет Джиллиан Андерсон, известная по „Секретным материалам“.) Медиа – своего рода оборотень, способный превращаться как в Люси Рикардо или Дэвида Боуи, так и в Мэрилин Монро в воздушном белом платье из „Зуда седьмого года“. Структуру сериала проще всего описать как калейдоскоп – трудный для понимания и восприятия. Шоураннеры Брайан Фуллер и Майкл Грин преуспели в уважении к оригинальному материалу и нашли тематическую связь, сделав каждую серию единственной в своем роде. Нас держит на крючке сочувствие и симпатия к тому, что делает каждого бога и полубога человеком. Ни один из этих спецэффектов не стоит выеденного яйца без эмоций.
Как и предшественники (“Страшные сказки“ Showtime, „Однажды в сказке“ от АВС, „Проповедник“ от АМС и ныне закрытый „Гримм“ на NBC), „Американские боги“ подчеркивают идею, что множество богов, сказочных персонажей, супергероев, злодеев и чудовищ лучше, чем один. Кинематографический стиль сериала напоминает о „Криминальном чтиве“ Тарантино, о „300 спартанцах“ Зака Снайдера, „Матрице“ и „Облачном атласе“ Вачовски, о предыдущем сериале Фуллера „Мертвые до востребования“ (черной комедии в насыщенных цветах и сюрреалистичном пригородном сеттинге) и о стилизованной жестокости „Ганнибала“. Периодически мы в графической новелле; в другой раз – в комиксах о супергерое. Но есть и двухсторонние сцены: тихие четкие взаимодействия между двумя персонажами, напоминающие о Кубрике. Стиль также вызывает в памяти игровую культуру, ведя нас в особые миры, которые ощущаются трехмерными и почти интерактивными. Это смесь вкусов и тонов, которая не должна была работать – и, возможно, не работала бы до революции цифрового телевидения. Это расширенное нишевое ТВ.
В одном из сюжетов мистер Среда (Иэн Макшейн) срывает одуванчик и сдувает с него пух; пух взлетает вверх и превращается в вертушки, затем в фейерверки в ночном небе, а затем в молнии. Неясно, мистер Среда хочет произвести впечатление или просто дурачится? За фантасмагорией следует приземленная, обыденная сцена в Walmart (или это Costco[44]?). Сериал переполнен контрастами.
Для меня самый интересный аспект сериала – стилистическая мешанина: пачка сигарет, выпадающая из торгового автомата, винтажная зажигалка, вспыхивающая в максимальном приближении, надоедливые вспышки и гудение неона и огня. Сценаристы демонстрируют нам несколько мифологических созданий, наблюдающих за древними ритуалами, и сопоставляют их с персонажами XXI века и их современными заботами, и все это под саундтреки, смешивающие классику с электронной музыкой, джазом, хип-хопом и новой волной. Боги „Американских богов“ – в деталях.
„Хокинс, Индиана, 1983 год“. В открывающей сцене пилотной серии „Очень странных дел“, „Глава первая: Исчезновение Уилла Байерса“, похожий на ботаника человек в белом лабораторном халате выбегает из дверей и, словно заяц, несется по коридору под мерцающими флуоресцентными лампами. Воет сигнализация, перепуганный человек добегает до грузового лифта и запрыгивает в него, отчаянно колотя по кнопкам, чтобы закрыть дверь. Но прежде чем двери успевают закрыться, он слышит звук, похожий на крик животного, смотрит вверх – что? То, от чего он бежал, засасывает его вверх, и он исчезает без следа.
Оказывается, этот человек работает – или работал – в Национальной лаборатории Хокинса, правительственном учреждении, которое занималось секретными экспериментами и выращивало детей, словно морских свинок, для каких-то жутких целей. Как мы вскоре узнаем, эксперименты случайно открыли портал в альтернативную вселенную под названием „Изнанка“. Сожрав ученого, скользкое жуткое существо (не уступающее монстрам в „Чужом“) вскоре похищает 12-летнего мальчика Уилла Байерса (Ноа Шнапп), одного из четверых подростков – поклонников „Подземелий и драконов“ (в главе 10 есть отрывок из разговора мальчиков во время игры). В описываемую ночь Уилл рисует „Демогоргона“, и позже его уносит высокое тонкое существо без лица. Совпадение?
Дебютанты-шоураннеры/создатели братья Росс и Мэтт Дафферы без стеснения отсылают к таким сериалам, как „Сумеречная зона“, „Секретные материалы“, фильмам Спилберга, например „Инопланетянин“, и культовым фильмам „Балбесы“ и „Останься со мной“, с элементами из романов Стивена Кинга. „Очень странные дела“ смогли в 2016 году прорваться на вершину благодаря своему свежему подходу к жанру научной фантастики/ужасов.
Смешной наглый шеф полиции Джим Хоп Хоппер (Дэвид Харбор) упоминает, что до исчезновения Уилла последним преступлением, совершенным в Хокинсе, была сова, влетевшая в прическу местной жительнице. Хоп изображает невозмутимого крутого парня, но позже мы узнаем, что он все еще оплакивает трагическую смерть своей юной дочери. Он – оболочка прежнего себя, он слишком хорошо знает, что такое потеря, и топит печали в алкоголе. Он и мама Уилла, разведенная мать-одиночка Джойс (Вайнона Райдер), – одинаково травмированные и сломанные родственные души. Во время лихорадочных поисков сына Джойс даже говорит, что передумала насчет разрешения посмотреть „Полтергейст“ – фильм Спилберга, в котором тоже есть огромный портал. По сравнению с этим спецэффекты в „Очень странных делах“ выглядят скромными: „Изнанка“ – это темный печальный мир, похожий на наш, если бы жизнь, как мы ее знаем, уничтожил ядерный взрыв. Это альтернативная вселенная, которая может скрываться за стеной спальни. В это можно поверить, поскольку друзья Уилла, приземленные персонажи Майк (Финн Вулфхард), Дастин (Гайтен Матараццо) и Лукас (Калеб Маклафлин), верят в это.
Портал не один. Помимо большого скользкого портала в лаборатории Хокинса есть портал, ненадолго открытый на стене дома Джойс, и еще один в основании дерева в лесу, который открывается и закрывается по желанию. Сам монстр, безволосое, кричащее бесформенное существо с лицом, которое открывается, словно бутон, когда существо ест. Он страшнее, чем зомби, поскольку быстро движется и выглядит как человек с содранной кожей. В финале первого сезона существо уничтожает Одиннадцать (Милли Бобби Браун), одну из лабораторных подопытных детей. Одиннадцать обладает психокинетическими силами и любит вафли Eggo, а возвращение Уилла восстанавливает в идиллическом Хокинсе относительное спокойствие… но, возможно, этот бескожий монстр был не один? Также загадочно исчезает рыжеволосая школьная недотрога Барб (Шэннон Персер), которую, возможно, похитило еще более зловещее создание, так и не показавшееся на глаза. Только что Барб вышла из дома во время вечеринки и присела у бассейна в лунном свете, а в следующий миг мы слышим ужасное рычание, и она исчезает.
„Очень странные дела“ – привлекательная смесь ужасов, саспенса и возрастной драмы со здоровой дозой юмора и ностальгии. Но успех сериала связан с химией между детьми, которую поддерживает объединяющая тема честности и верности друзей, что бы ни случилось. Именно Одиннадцать напоминает мальчикам о важности их связи. Она говорит короткую, но полную смысла фразу: „Друзья не лгут“. Страх и трепет не сыграл бы такой роли без этой связи, а еще без способности сообщества и семьи вместе преодолеть кризис. Эмоции снова становятся ключом. Мы понимаем Джойс, потерявшую сына, и осознаем, насколько она в отчаянии, если поверила, что сверхъестественные силы помогут его найти. Когда она вешает на стене рождественскую гирлянду с приклеенными к ней буквами в надежде связаться с сыном, все вокруг считают ее сумасшедшей – но не мы. Поиск Уилла – движущая сила всего сезона. А сопутствующие эмоциональные ставки поддерживают напряжение и щекочут нервы. Кто бы мог подумать, что за ожившим ночным кошмаром может быть так занятно наблюдать?
Структурно „Очень странные дела“ пользуются стратегией „Челюстей“. Больше всего напряжения приносит не то, что мы видим, а то, чего мы ожидаем и боимся. После первого нападения акулы в „Челюстях“ (кстати, мы не видим саму акулу, только побоище) история замедляется и указывает нам путь, прежде чем снова набрать скорость. У „Очень странных дел“ тот же подход. Скорость жизненно важна для нарративного привода истории и его временного периода. Дафферы привязали дизайн и музыкальные выборы к началу 1980-х. Насколько хорош телефон на стене, с его витым проводом и ограниченным радиусом? Если вы слишком молоды, чтобы помнить 1983-й, темп жизни был намного медленнее. Чтобы набрать номер на телефоне, могла понадобиться целая минута, особенно если он содержал цифры 0 или 9, а если вы ждали звонка (как Джойс на протяжении сериала), вам нужно было буквально сидеть у телефона и ждать, когда он зазвонит. Не было компьютеров, электронной почты, текстовых сообщений, голосовой почты, социальных сетей. Для тех из нас, кто помнит эти времена, недостаток личных технологических устройств в „Очень странных делах“ был целую жизнь назад.
Братья Дафферы не отчаялись, когда их сериал (первоначально названный „Монтаук“ и с действием там же) отклонили 15 сетей. Они продолжали его предлагать, поскольку знали, что создали нечто особенное. Наконец Netflix дал им шанс. Порталы и монстры никогда не выходят из моды, поскольку они добавляют глубины и неожиданности обыденному. „Очень странные дела“ – это чистый эскапизм, захватывающая поездка, поскольку он играет на ощущении невинности. В отличие от реалистичных ужасов или антиутопических сериалов вроде „Рассказа служанки“ и „Черного зеркала“, мы содрогаемся во время страшных сцен, но на самом деле „Очень странные дела“ не затрагивают наш мир. Сеттинг 1980-х создает безопасный пункт наблюдения – с расстояния. Некоторые сериалы слишком реальны, чтобы расслабиться и наслаждаться. „Очень странные дела“ захватывают дух, наполняют детским удивлением. Мы смеемся, мы прячем глаза и с нетерпением ждем продолжения.
Сверхъестественная драма „ОА“ – мастер-класс по неожиданностям, она заставляет нас угадывать, и ее первый сезон щедро сдобрен моментами чистого удивления. Этот сериал полон больших экзистенциальных и метафизических идей, рассказанных в виде уютной истории у костра. „ОА“ – странный и сюрреалистичный сериал, но его тон легок и прост, напоминая больше мотивы „Оставленных“, чем хитрое, часто смешное испытание страхом в „Очень странных делах“. Вот несколько моих выводов из сериала, по большей части без спойлеров:
– Рассказывайте историю так, как хотите. У „ОА“ настоящий литературный подход к повествованию, одна серия может продолжаться 71 минуту, а другая – 31, подобно главам в книге. Пользуясь свободой сценария на онлайн-платформе, соавтор/ сценарист/режиссер Зал Батманглидж объясняет, что он вместе с соавтором/актрисой/давней союзницей Брит Марлинг действительно хотели построить „ОА“ как роман и что он должен быть трансформативным опытом на 8 серий[45]. Мы не только восхищенно смотрим; мы волнуемся: медленное развитие означает, что драгоценное время позволяет погрузиться в истории главных персонажей и почувствовать связь с ними.
Ненадежный рассказчик: Нина/Прейри (Марлинг) до своего исчезновения на семь лет была слепа; вернувшись к семье, она может видеть и представляется не дочерью, которую они знали прежде, а просто ОА (позже мы узнаем, что это значит „Оригинальный Ангел“). В ее истории, которую она сначала рассказывает четверым непохожим друг на друга подросткам и их учителю, фигурируют порталы и мультивселенные; скептику трудно в это поверить. Возможно, поэтому она не сразу открывается кому-то помимо этих пятерых? В истории фигурирует травма, и мы сочувствуем и сострадаем. Но в воспоминаниях ОА свою роль может играть и ПТСР: иногда она сомневается даже в себе, думая, не могла ли она выдумать Гомера (Эмори Коэн) – любимого компаньона – во время своего отсутствия. Выдумала ли она всю эту историю как способ пережить травмирующие события или… это правда?
Связь с разными точками зрения. Большинство сцен показано глазами главной героини ОА, но точка зрения движется между ней и другими главными персонажами. Мы как аудитория ассоциируем себя с уникальным опытом персонажа, и это зачастую впечатляет. Свою роль здесь играет эмпатия. Например, мы сочувствуем тем пятерым, которым ОА доверяет свою историю, – одинокой учительнице Бетти Бродерик-Аллен/ББА (в исполнении Филлис Смит из „Офиса“, также озвучившей роль Печали в „Головоломке“); злому и подавленному подростку Стиву (Патрик Гибсон), трансгендерному подростку Баку/ Мишель (Иэн Александр), отец которого отказывается его понять; Френчу (Брендон Переа), которому приходится заботиться о семье из-за пьющей матери; и Джесси (Брендан Мейер), попросту сироте. Видя мир их глазами, мы против своей воли чувствуем их боль, общее недоверие, а еще удивляемся их храбрости.
Доводите до предела, но только тогда, когда это кажется органичным. В сериале есть несколько сцен, которые неприятно смотреть и которые заставят поморщиться, в том числе несколько случаев физической, психической и эмоциональной боли или опасности. Нас подталкивают к краю, но не за него; сценаристы провоцируют, но держатся в рамках, избегая слишком необоснованных или далеко заходящих сцен. Они понимают, что аудитория должна следовать за историей, а не отключаться от момента, который кажется натянутым или постановочным.
Неотвратимый конец. Сейчас самый неоднозначный аспект „ОА“ – его финал. Критики и публика или любят его, или ненавидят. Некоторым нравится его неоднозначность. Другие остались чесать в затылке, в раздражении из-за того, что, как они считали, было надуманным, незаслуженным, разочаровывающим разрешением. Учитывая долгий путь к этому заключению, всегда трудно удовлетворить ожидания зрителя и справиться с ними. В экосистеме стриминговых сервисов зритель проявляет чувство собственности в отношении любимых сериалов; это подобно долгосрочным отношениям. Даже если мы влюблены, наши партнеры могут разочаровать нас, но этот холодок может также оживить отношения. Вокруг сериала идут яростные споры, совпал ли он с духом времени и создает ли шум. На мой взгляд, финал породил плодотворную всеобъемлющую беседу у кулера – и неоднозначность вылилась в подготовке второго сезона „ОА“, в котором Марлинг и Батманглидж пообещали ответить на многие вопросы. Не переключайтесь…
Использование в сценарии сюрпризов, сомнений и смены точек зрения одновременно заставляет нас теряться в догадках и открывает дверь для нашей веры.
В „Человеке в высоком замке“ разные места действия существуют еще до того, как персонажи начинают приближаться к альтернативным реальностям. Сериал, основанный на антиутопическом романе Филипа К. Дика, был адаптирован для Amazon Фрэнком Спотницем (“Секретные материалы“, „Медичи“). Его нынешний шоураннер – Эрик Овермайер (“Босх“, „Прослушка“). В альтернативной истории „Человека в высоком замке“ союзники проиграли войну странам Оси, которые сбросили атомную бомбу на Вашингтон, округ Колумбия. Нью-Йорк и Восточное побережье оказались во власти Великого Нацистского Рейха; Западное побережье стало частью Японских Тихоокеанских Штатов с японским правительством в Сан-Франциско. Середина осталась Нейтральной Зоной. Остальной мир поделен между нацистами и Японией, но две „господствующие расы“ балансируют на грани войны из-за стремления к превосходству. Существование каждого человека жестко контролируется, вплоть до того, какая музыка разрешена для прослушивания, и все живут под постоянной угрозой казни за несоблюдение правил (а иногда даже за соблюдение). Неудивительно, что многие желают сбежать.
Японский министр торговли Тагоми (Кэри-Хироюки Тагава), добрый пацифист, глубоко обеспокоен тем, что его тайный план примирения не сработал, и начинает медитировать при поддержке своего ассистента Котомичи (Арнольд Чун). Тагоми сильно скучает по покойной жене и мечтает о лучшем мире. Глубоко погрузившись в медитацию в конце первого сезона, Тагоми открывает глаза в месте, которое кажется другим Сан-Франциско – другой реальностью, где США победили. Тагоми это снится? Он нашел портал? Он обладает суперсилой? Это потрясающий клиффхэнгер[46] сезона, с ноткой магии. Тагоми в ужасе узнает, какой ценой в этой реальности союзникам далась победа: Хиросима и Нагасаки. Он узнает, что в этом мире его альтер-эго – простой неудачник (которого, по совпадению, нигде не могут найти). Семья презирает его, хочет, чтобы он ушел, но этот Тагоми находит способ преодолеть отчуждение. Живя в американском обществе, он начинает понимать красоту и возможность существования в качестве как американца, так и японца. Но когда Тагоми видит ужасающие кадры испытаний американской водородной бомбы и узнает о чудом миновавшей угрозе Карибского кризиса, то воспринимает их как знак того, что стоит снова попытаться принести мир в его собственную реальность. Вернувшись, он узнает, что Котомичи тоже способен путешествовать между реальностями. Котомичи избежал трагедии в Нагасаки, когда начал медитировать, покрытый ожогами, стремясь к своей семье, погибшей в атомном взрыве. Позже он очутился в реальности, в которой Япония выиграла войну, а его семья жива и здорова. Тагоми не единственный, кто способен путешествовать между мирами, и похоже, что ключ к порталу между реальностями – надежда и медитация.
Разными реальностями можно объяснить и изображения в загадочных фильмах, снятых самим „человеком в высоком замке“, Готорном Абендсеном (Стивен Рут). В конце второго сезона Абендсен даже переносит главную героиню Джулиану Крейн (Алекса Давалос) в альтернативную реальность, где жива ее покойная сестра Труди (Конор Лесли). Мы все еще узнаем правила и угадываем загадки этой мультивселенной, но опыт Тагоми и Котомичи показывает, что в обоих альтернативных реальностях есть оттенки серого. Здесь есть над чем подумать сценаристу: Можно дать аудитории выбор и дать ей самой решить. Сериал настолько точен, что, учитывая нынешнюю политику США и проблемы по всему миру, мы не можем не задумываться: смогли бы мы жить в альтернативной вселенной? Каковы бы ни были правила нашего мира, ключом к нему также является надежда.
Бонусы:
Дальнейший анализ магического реализма, включая сериалы „Атланта“, „Мужчина ищет женщину“, „В лучшем мире“, „Игра престолов“ и „Молодой Папа“, а также мой взгляд на „Невротического супергероя“ можно найти на www.routLedge.com/cw/Landau/.
Смотрите также:
„Звездный путь: Открытие“ от CBS ALL Access (от Брайана Фуллера и Алекса Куртцмана) и „Рик и Морти“ от AduLt Swim (от Дэна Хармона и Джастина Ройланда). Рик и Морти – это мультсериал, представляющий собой отчасти дисфункциональную острую семейную комедию, а отчасти межгалактическое мультивселенское космическое приключение, плюс много выпивки и отрыжки. Как объясняет юный Морти (озвученный Ройландом) в первом сезоне своей старшей сестре, только что узнавшей, что она родилась незапланированной и, возможно, стоила счастья ее родителям: „Никто не существует специально. Никому и нигде не место. Все умрут. Пойдем смотреть телевизор?“ Это пост-постмодернистская телевизионная комедия, и, по словам Троя Паттерсона, своевременное шоу для американского апокалипсиса[47].
Процитированные эпизоды:
„Международный убийца“, „Оставленные“, сценарий Дэймон Линделофа и Ника Кьюза; White Rabbit Productions/FiLm 44/Warner Bros; TeLevision/HBO Entertainment.
„Верный“, „Рассказ служанки“, сценарий Дороти Фортенберри; MGM TeLevision/HuLu.
„День рождения“, „Рассказ служанки“, сценарий Брюса Миллера; MGM TeLevision/HuLu.
Мы также часто говорим о том, что нужно посеять семена, которые прорастут по ходу сезона, зная, что смотреть будут подряд. Нам нравится прятать пасхалки и позволять людям их находить.
5. Катализаторы истории: необычные выборы, развивающие сюжет