Как (не) нужно писать диалоги
Через манеру держаться, осанку, мимику, жесты, одежду, собственно действия можно роскошно проявить персонажа, даже если он не скажет ни единого слова за всю историю, и Станиславский ему поверит.
Ровно так же роскошно персонажей можно проявить через диа-, поли-, монологи и речевые характеристики, даже если зритель этих самых персонажей вообще не увидит – например, они будут вещать из радиоспектакля или непроглядно-темной комнаты, или это голосовые сообщения, которые герой находит в локациях или получает через мессенджер.
На самом деле довольно маловероятно, что в жизни вам часто будет пригождаться умение проявлять персонажа только через речь или строить сюжет только через диалог. Но уметь создавать героев с выраженными и при этом не нарочитыми особенностями речи, уметь создать диалогом эмоциональный накал и в нем же передать вторые-третьи смыслы и подтексты происходящего – крайне невредный навык для автора и один из самых прикольно-могучих инструментов сценариста.
Проявлять индивидуальность персонажа через его же персонажный рот несложно, если помнить про определенные паттерны и – если твердо знать и помнить о том, как делать НЕ надо. Потому, прежде чем перейти к тому, «Как нужно писать диалоги», давайте разберемся с тем, как их писать не нужно ни в коем разе. Как персонаж не должен разговаривать вообще совсем никогда, если только автор не хочет легким движением руки превратить своего героя в деревянного человечка.
Всю «какненадость» можно свести к одному тезису:
А персонажи – почему-то да. Несть числа фильмам-книгам-играм, где герои отстреливают из себя сложносочиненные конструкции, которых живой человек в своем уме никогда бы не произнес. Или когда персонажи зачем-то стоят в позе статуи, исторгая в пространство якобы монолог, а на самом деле экспозицию. Или когда герои разговаривают якобы друг с другом, но на самом деле просто объясняют зрителю/игроку/читателю канон мира.
Так вот: когда персонажи разговаривают вот совсем не так, как живые люди, персонажи становятся в лучшем случае функциями. Разберем каждый такой случай отдельно и заодно прикинем, как их можно починить.
Персонажи рассказывают друг другу то, что оба уже знают.
Это одна из наиболее распространенных болячек начинающе-продолжающих авторов, которые уже поняли, что в зрителя/игрока/читателя не нужно всовывать кирпичи текста с экспозицией или долгие занудные закадры, но следующий шаг еще не сделали. У таких авторов герои вполне могут, например, при встрече с мамой встать в позу Санта-Барбары и начать нести:
– А вот и портрет нашей бабушки висит на стене. Бабушка все еще ходит в той жилетке из шкуры козла, которого отравила мухоморовым супом девяносто лет назад? О, мама, недавно я вспомнил ту глубокомудрую фразу, которую бабушка сказала тебе о недоброжелательных соседях, – помнишь, это было в тот день, когда моя младшая сестра Каркунья получила аттестат, который дался ей с таким большим трудом, ведь Каркунья – ворона?
Но мама героя и так знает, чей портрет висит на стене, из кого жилетка у бабушки и кто такая Каркунья. Зачем герою это проговаривать? Он, вероятно, мог бы спросить нечто вроде: «Бабушка все еще носит свою жилетку? Может, ее хоть раз постирать?» – или сказать:
«О, сегодня вспомнил бабулину шутку про хороших соседей, как раз когда встретил бабу Клаву, было трудно не рассмеяться».
Еще пример – это начало диалога, которое я лично своими двумя глазами видела в тексте:
– Дорогие коллеги, вот наша научная разработка, которой мы с вами посвятили последние восемнадцать месяцев, она обещает стать прорывом в молекулярной биологии. Когда мы только начинали работать над этим проектом, никто из нас не был уверен в успехе, но все изменилось, после того как мы обнаружили…
Но коллеги в курсе, чем они занимаются, почему это важно и какими путями они оказались в сегодняшнем дне. Зачем это все проговаривать?
Подобные речи героев «вышибают» из истории зрителей/игроков/читателей с минимально качественной начитанностью и насмотренностью. Зритель (игрок, читатель) понимает, что на него сейчас просто вываливают экспозицию с лопаты, и больше низачем эта сцена не нужна.
Как подать экспозицию в диалоге не с лопаты?
В порядке вещей – если один персонаж рассказывает кусочек истории другому, который не в курсе событий (это может быть ученик нашего персонажа, новичок в коллективе, журналист, приезжий…). Но рассказывать ему будут именно кусочек истории. Какие-то белые пятна неизбежно останутся, какие-то вещи вылетят за скобки, информация не будет исчерпывающей, не все сказанное окажется полезным (но позволит лучше понять, что за персонаж перед нами).
Как это происходит в живых разговорах? Ваши собеседники обязательно упоминают какие-то события и людей, о которых вы не в курсе, иногда теряют нить повествования и сами себя перебивают, срываются в оценочные суждения и вольные рассуждения на тему, о чем-то просто не хотят говорить, что-то приукрашивают, где-то искажают информацию нарочно или нет…
Вот и для персонажа нормально делать так. А справочно выдавать именно те данные, которые нужны аудитории для понимания расклада сил – это для персонажей ненормально.
Что еще нужно учитывать в варианте «Расскажи непосвященному»: персонаж будет давать информацию либо потому, что его об этом попросили, либо потому, что ему хочется об этом рассказать. И если персонаж скажет больше, чем ему нужно или хочется, естественность происходящего порвется.
Т. е., когда новичок в коллективе долго и занудно задает весь триллион вопросов, которые только могут прийти в его новичковую голову, – нормально, если ему дают не исчерпывающие ответы, отсылаясь к каким-то вещам, которых новичок еще не знает. Ненормально – если новичку терпеливо и обстоятельно отвечают на все, давая сугубо нужную сейчас по сюжету информацию, поясняя за все и включая точечные экскурсы в прошлое, которые нужны для понимания канона мира.
Это неправдоподобно и очень скучно. Особенно когда история начинается с потока подобных диалогов.
Это не значит, что рисовать экспозиции диалогами – плохая идея. Хорошая. Просто есть точечные инструменты, а есть Экспозиционная Лопата.
Подача вводной информации с лопаты:
– Доброе утро, моя героическая команда, подчиненная Высшему Совету Галактической Лиги!
Как вы знаете, уже тридцать лет Высший Совет доблестно контролирует все сущее и текущее во славу добра и бобра! Конечно, все помнят, что сегодня в десять утра на главной площади главности состоится торжественное шествие? Надеюсь, ему не помешает метеоритный дождь!
Более естественная подача вводной информации:
– Доброе утро, страна, на связи ваша любимая радиостанция «Во славу добра и бобра»! Сегодня ожидаются метеоритные дожди и прогрессивный Нептун. Торжества на площади в честь тридцатилетнего правления Высшего Совета Галактической Лиги переносятся с десяти утра на полдень, поскольку в клетку алмазной коровки случайно подстелили инструкцию к цветочному пячелу и теперь часть площади цветочно попячена…
Еще вариант подачи информации через диалоги – более изящный, но требующий от автора внимательности и какой-никакой многозадачности. Персонажам не будут рассказывать друг другу то, что оба и так знают, но они могут и непременно будут упоминать об этом. Когда герои подначивают друг друга, попрекают, спорят, ссорятся, строят версии предстоящего или произошедшего, выясняют свои отношения и расстановку сил, бросаются аналогиями, сплетничают, делятся слухами – они отсылаются к прошлым событиям и/или мироустройству, попутно штришками раскрывая читателю мир, особенности своих и чужих отношений, кусочки минувших событий.
Ключевое слово – «штришками», а не так, как в антипримере про жилетку бабушки.
– И чего? Они опять побегут дуэлиться во двор и стопчут там весь укропчик? Или еще одну таверну в городе спалят?
Персонажи проговаривают ртом свои чувства
При этом они не обсуждают сложности собственных коммуникаций, и никто из них – не психотерапевт на работе.
Почему это плохо? Потому что живые люди крайне редко говорят «Я опустошен», и далеко не все люди вообще понимают, какие чувства испытывают в данный момент, и далеко не каждый готов делиться этой информацией с кем бы то ни было. А для зрителя/читателя/игрока фраза «Я опустошен» без контекста и поведенческих проявлений будет просто белым шумом.
– Я опустошен.
– А я томат.
– Мне важно, что ты говоришь об этом.
Потому имеет смысл сосредоточиться на поведенческих проявлениях чувств, а не на том, чтобы засунуть их описания в рот персонажа. Вместо слов «Я опустошен» герой может желеобразно растекаться по креселку, смотреть в одну точку и вяло отказываться от всего, что ему предлагают. Вместо слов «Я взволнован предстоящей встречей» герой может бегать туда-сюда, безостановочно поправлять одежду, покрываться потом и смотреть вокруг широко открытыми безумными глазами.
Непременно нужен диалог? Хорошо! Персонаж может озвучивать эмоции/желания, связанные с чувством, не называя при этом само чувство.
Не «Я глубоко разочарован в тех целях, к которым страстно несся двадцать лет», а «Больше не хочу говорить об этом и вообще ни о чем не хочу говорить, давай рыдать».
Не «Меня ужасно смущает присутствие Кондратия», а «Слушай, ты не обидишься, если я уйду до прихода Кондратия? Не хочу с ним обниматься».
Герой также может описывать телесные проявления чувства (а не само чувство): вместо «Я взволнован» – «Что-то меня потряхивает».
Покажите аудитории проявления чувств героев, пусть зритель их узнает, пусть зритель ощупает их своими зеркальными нейронами и поверит. И не нужно будет их называть. И можно будет поиграться с ситуациями, когда герой утверждает ртом, что с ним все в порядке, но по его поведению зритель видит, что герой треплется, как сивая коняшка.