Так вот, чтобы не жалеть, думайте о бюджете на берегу.
Другая мощная статья расходов для экономии – это массовые и трюковые сцены. Понятно, что вам как автору хочется, чтобы все вертелось, крутилось, эффектно дралось и взрывалось, но, поверьте, сделать хорошо можно и без дорогостоящих аттракционов.
Продюсеры низкобюджетных фильмов в таких случаях предлагают оставлять сложнопостановочную историю за кадром. Мол, пусть ваш герой расскажет об этом другому герою, сидя в парке на скамейке. Вроде ситуации с диалогом Каменской и Заточного, о которой я писал выше. Только обсудят они не сомнения Анастасии в правдивости свидетельских показаний, а, скажем, эффектное нападение на банк с перестрелкой и взрывами.
Если вы включали телевизор, то наверняка видели сериалы, в которых авторы очень прилежно слушали такие советы, и обычно от подобной реализации становится смешно и грустно. Так вот, чтобы вам не становилось смешно и грустно от вашей работы и чтобы над вашей работой не рыдали и не ржали в плохом смысле зрители, не слушайте вредных советов. Убрать дорогую, сложную в производстве сцену или эпизод за кадр можно талантливо. Талантливо – это не пересказать тупо в лоб то, чего мы не видели. Вообще все «в лоб» в большинстве случаев губительно. Убирать за кадр можно опосредованно.
Я не очень люблю сериал «Игра престолов», и не потому, что «сценаристы испортили великого Мартина», а потому что сам Мартин со своей эпопеей мощно притормозил, едва начавшись. Но у создателей сериала есть чему поучиться. В частности, экономии бюджета без потерь для сюжета.
Помните, в первом сезоне, когда у съемочной группы еще не было денег, Тирион Ланнистер в исполнении Питера Динклейджа врывается в бой? Он готов к бою, он бежит на врага, он получает по башке и теряет сознание. А когда приходит в себя, бой уже закончился. Вокруг – чисто поле, трупы и воронье. И вся дорогостоящая история сражения осталась за кадром, но оцените, с каким изяществом это сделано.
Бой передан глазами непосредственного участника, при этом само монументальное рубилово не показано… но, это логично вытекает из сюжета! Деньги не потрачены, зритель не разочарован. И никаких пересказов на скамейке.
Любую сложную сцену можно показать, не показывая, упаковать за кадр, если переключить ракурс и рассказать ее через другого героя. Герой может торопиться, переживать, но опоздать к событию. Герой может не торопиться и не переживать, полагая, что у него в запасе куча времени, а прийти к шапочному разбору. Герой может сидеть у телефона и грызть ногти в ожидании звонка. В конце концов, катастрофа может отразиться на лице героя, и мы увидим событие не напрямую, а через реакцию. И если вы все сделаете правильно, это не будет выглядеть дешево, это будет выглядеть органично, как органично и эффектно смотрится получивший по башке Динклейдж.
Отечественный фильм «Легенда № 17» очень лаконично показывает ключевую игру наших хоккеистов с канадцами. Хотя это кульминация. Но уровень сопереживания и напряжения у зрителя не теряется. Почему? Потому что параллельно с игрой существует герой Меньшикова, который не видит игры, но переживает за своих ребят. И мы видим это переживание. И при таком драматическом накале, если бы героем был Тарасов, а не Харламов, то игру можно было бы вовсе оставить за кадром. Почти не утрирую.
В общем, учитесь считать и мыслить производством, а не только красивыми картинками. Нет, конечно, вы можете посчитать, что это не ваша забота, вам главное – написать, ведь вы творец. Но в тот момент, когда вы так подумаете, вы вставите нож в спину собственному детищу. И здесь мы возвращаемся к тому, что отрицалось в начале, – к искусству. Хотите, чтобы получилось искусство, а не стыдоба, думайте о деньгах и мыслите масштабнее.
Далия ТрускиновскаяСобираем пьесу из подручных материалов
Я человек древний. Настолько древний, что помню, как в университете на лекции преподавательница говорила:
– Литература – это человековедение. То есть – наука о человеке.
Драматургия – еще в большей степени наука о человеке. В романе, повести и рассказе можно настолько увлечь читателя историческими и научными деталями, описаниями и рассуждениями, что он даже не заметит, как вместо полнокровных персонажей ему подсунули «говорящие головы». Хоть это и считается устаревшим, некачественным приемом… однако работает. В кино еще круче: если убрать из значительной части зубодробительных блокбастеров спецэффекты, останется жалкое примитивное зрелище, часто – за пределами обычной человеческой логики. И хватит его на четверть часа чистого времени.
В театр спецэффекты не завезли, за малым исключением. Поэтому пьеса – это люди. Те люди, которых режиссер выведет на сцену. Драматург, конечно, может написать в ремарке, что в таком-то действии появляется армия Бонапарта в полном составе, и пусть режиссер выкручивается как хочет. Но в театре важно создать конфликт не между армиями, а между людьми.
И людям полагается выглядеть живыми. Более того – они не должны друг другу мешать. Иначе на выходе драматург получит басню дедушки Крылова «Лебедь, Щука и Рак». А в чем основная беда ее персонажей? Правильно – кто-то один должен быть главным! (О том, что басня – идеальный памфлет на демократию, Крылов и не подозревал.)
Драматургу приходится работать актером и отыгрывать все роли (разумеется, в голове – привет, шизофрения!). Нырять в мрачные глубины чужой психики. Ибо за углом притаился бессмертный Станиславский с гневным «Не верю!». И даже если драматург написал правильный поэпизодник, в котором все увязано и приведет к закономерному финалу, персонажи в ходе работы норовят то и дело преподнести сюрприз – вроде пушкинской Татьяны, которая, неожиданно для самого автора… взяла да и вышла замуж.
Так что без человековедения – никуда.
Каждая пьеса начинается с раздела «Действующие лица». Это список имен, выставленных столбиком. Для актера они – герои первого плана, второго плана, условно третьего плана и массовка. А вот у драматурга другая классификация.
Условно персонажей можно разделить на три категории. Первая – персонаж-герой. Вторая – персонаж-типаж. Третья – персонаж-функция.
У них, соответственно, разные задачи.
Герой, как правило, тащит на себе сюжет. Типаж создает обстановку. Функция нужна для развития действия и для подачи информации.
При разработке комплекта персонажей лучше помнить об этой схеме.
Попробуем разобраться на примере фильма «Властелин колец». Анализировать увесистый роман незачем, мы про драматургию, поэтому для нашей цели хватит и киноэпопеи. Фильм яркий, общеизвестный, чего не скажешь о трагедиях Корнеля, который нам тоже скоро понадобятся.
В истории эпической битвы Средиземья присутствует комплект, который знаком каждому: один маг, два воина, четыре хоббита, эльф и гном. Именно эта команда отправляется в путь, чтобы Кольцо Всевластия навсегда упокоилось в жерле Ородруина.
Кто же из них персонаж-функция?
Конечно, очень интересно следить за подвигами всей команды приключенцев, мы с ними к последним кадрам можно сказать, породнились. Тут не до теорий.
Но их ценность для сюжета – разная.
Если свести весь фильм к кратчайшему синопсису, то выглядеть он будет так: хоббит Фродо, чтобы спасти мир, уничтожает Кольцо Всевластия, в результате силы зла гибнут, королевство Гондор возрождается к новой жизни. Фродо пройдет через испытания к мудрому и печальному финалу.
Вот задача авторов, а весь антураж – средство для ее осуществления.
А теперь берем команду из «Властелина колец» и ищем в ней персонажи-функции. Исходим из того, что они могут быть двух видов: те, которые нужны для местного колорита, и те, которые нужны главным образом, чтобы помочь главному герою совершить поступок или принять решение.
С местным колоритом, надеюсь, все ясно. Должен же кто-то нам показать, как неспешно и патриархально живет благостный Шир, должен кто-то показать и страшный черный ужас, преследующий Фродо с друзьями.
Будем исходить из того, что Фродо и Сэм – уж точно герои. Почему они герои – разберемся ниже. Младшие хоббиты помогают создать групповой портрет «маленького человека на большой войне», и о них тоже поговорим ниже.
Остаются Боромир, Гимли и Леголас.
Боромир – настоящий, грамотно прописанный и нарисованный персонаж-функция. Он нужен, чтобы Фродо испытал неподдельный ужас, увидев воочию, что делает с простым смертным пресловутое Кольцо. Он нужен, чтобы Фродо решил идти к Ородруину в одиночку. Еще он нужен, чтобы донести до зрителя как можно больше информации о Гондоре. И наконец, он нужен, чтобы впоследствии незримо присутствовать в сложных отношениях Фарамира и Денетора.
Боромир ничего больше не совершает, его функция на самом деле скромна, хотя шуму от него в сюжете много. Даже вон мемом стал, а актер Шон Бин теперь пожизненный пленник образа «герой, который точно умрет до финала». Функция.
Леголас и Гимли, конечно, тоже хороши и колоритны.
Но! От того, будет Гимли гномом или человеком, что-то в сюжете зависит? От того, будет Леголас эльфом, пигмеем или марсианином, что-то всерьез изменится? Нет, точно так же пойдет вся компания по горам и пещерам и точно так же по воле автора останется без Фродо и Сэма. Особые гномьи и эльфийские качества этих персонажей сюжет не двигают. Просто Толкиену и Питеру Джексону важно было показать единство всех рас перед наступающей бедой. И вот мелькают на экране красавец-эльф и забавный гном, а зритель разумеет: действие разворачивается в фантастическом мире, все прогрессивные силы которого объединились против Мордора!
Более того – если бы у каждого из них появились свои влияющие на сюжет поступки и линия, это пошло бы фильму во вред. Ведь самостоятельная линия не может полностью дублировать основную, она должна хоть в чем-то ей противоречить. А в фильме основные противоречия уже заданы, и их вполне хватает. Команда персонажей стала бы напоминать упомянутую басню «Лебедь, Щука и Рак». К тому же перед нами как-бы-эпос незапамятных времен. А каждому, кто берется за эпос, нужно мыслить глобально и не отвлекаться на побочные линии.