– Нет. – Она взяла его руки в свои. – Я не пойду к нему одна. Но я встречусь с ним. И я постараюсь его убедить.
Миранда чувствовала себя так, как в день премьеры в Сент-Луисе. Внутри у нее все горело и дрожало, будто она вновь была шестнадцатилетней девочкой и играла Офелию в ночной сорочке перед многочисленной публикой. С тех давних пор все дела в театре вели только Шрив и Джордж. Она никогда еще не встречалась с продюсерами.
От всех практических дел она была ограждена другими людьми, которые работали с ней в театре. Джордж, Ада и, конечно, Шрив обращались с ней как с ребенком. Она подписывала бумаги там, где они ей указывали, одевалась так, как они ей советовали, даже говорила так, как они ей велели. Половину своей жизни она была для них ребенком.
Теперь обстоятельства заставили ее внезапно повзрослеть. Она больше не была маленькой девочкой. Но если она не справится... Результат будет слишком плачевным. Им придется расстаться. Что станет с Джорджем? С Адой? Они оба уже не молоды. Они знали только театр. Любая работа, какую бы они ни нашли, будет очень трудной для них.
Смогут ли они жить без театра? Она не знала, есть ли у них какие-либо сбережения. Она даже не знала, есть ли что-то у нее самой. Деньги хранились у Шрива. Или у Джорджа.
Она должна спросить его об этом сразу же после встречи с продюсером.
В театре было темно и очень холодно. Лондон казался сырым и промозглым после мексиканской жары. Она застегнула свое темно-синее пальто до самого подбородка.
Джордж провел ее через вестибюль в контору, располагавшуюся в бельэтаже. Ковер на лестнице был местами потерт, люстры пыльными, по углам свисала паутина.
Холод пронизывал Миранду до костей. Ее начала бить дрожь. Джордж смущенно посмотрел на нее.
– Ты к такому не привыкла, Миранда.
– Мы все к такому не привыкли.
Его тонкие губы тронула слабая улыбка.
– Поверь мне, я видел театры и похуже этого.
– Но это было давно.
Он кивнул. С непривычной теплотой он взял ее под руку и задержал на лестнице.
– Ты не должна чувствовать свою вину, если из этого ничего не получится, – серьезно сказал он. – Ты не должна делать то, что тебе неприятно.
От одного намека у нее застучали зубы. Джордж пристально посмотрел ей в лицо.
– Помни, что скорее всего он блефует. Вероятно, он просто проверяет тебя. Негодяй. Возможно, он хочет посмотреть, не удастся ли ему получить больше выгоды от постановки.
– Джордж... – начала она.
– Но ты сразу поставь его на место. Сыграй перед ним леди Макбет. Она не стала бы мириться с его дерзкими намеками, и ты поступай так же. Прямо скажи ему, как должны строиться ваши отношения, и переходи сразу к делу.
– А если он скажет, что мы ему не нужны? Джордж помедлил, потом пожал плечами.
– В море есть и другая рыба, мисс Миранда. Тогда вступлю в разговор я и скажу ему об этом. Никто из нас – ни я, ни Шрив, ни Ада – не захочет, чтобы ты...
Она прервала его.
– Джордж. Я не стану делать то, что мне противно. Не будем больше говорить об этом. Я сделаю все, что в моих силах.
Он опустил глаза и кивнул.
– Конечно. Ты сделаешь все, что в твоих силах. Мы все это знаем.
– Миссис Катервуд, – объявил Джордж, вводя ее в кабинет.
Мужчина за письменным столом вздрогнул. Широко открыв глаза, он уставился на нее.
– Позвольте представить вам мистера Бирсфорда, – продолжал Джордж.
Миранда позволила Джорджу суетиться вокруг нее, будто она была настоящей примадонной. Она надеялась создать иллюзию, что она, как миссис Джон Дью, или мадемуазель Вестрис, или сама божественная Сара Бернар, оказывает ему честь своим присутствием в его кабинете.
Мистер Бирсфорд вытер руки о свои брюки.
– Мисс... э-э...
– Миссис Катервуд.
– Конечно, миссис Катервуд. – Он вышел из-за стола. Его бледно-голубые глаза с растущим интересом смотрели на нее. Его густые светлые усы коснулись ее руки, когда он склонился над ней. – Не желаете присесть?
Джордж придвинул к столу самое удобное кресло. Бирсфорд усадил ее. Она сложила руки на медной рукоятке своего зонтика.
Продюсер отошел.
– Могу я предложить вам освежающий напиток? Может быть, чаю?
– Нет, спасибо, – ответила она с чисто английской сдержанностью. С легким пренебрежением она посмотрела сначала на него, потом по сторонам.
Он проследовал за ее взглядом, внезапно осознав убожество своего кабинета. Кругом были навалены горы книг и бумаг, театральных афиш и программ. Мебель была старой и потертой. Пол давно не мыт. Под окном шипел радиатор. Пальто, сюртук, свитер и зонтик висели в углу на вешалке для шляп. Бирсфорд покраснел. Сам он стоял в одной рубашке, но в шляпе.
Смутившись, он снял шляпу и поспешил к вешалке. Шляпа заняла место сюртука, который он быстро надел.
– Простите. – Его лицо стало красным от смущения. – Я не ждал вас так скоро.
Будь снисходительна, Миранда, прости его.
– Я не терплю промедления в делах, – сказала она, ее английский акцент стал еще заметнее. Так могла бы говорить гувернантка с весьма недалеким учеником. – Хотя, должна признаться, я редко веду дела лично. О всех деталях заботится мистер Уиндом. Он очень сведущий человек.
– Благодарю вас, мэм, – подал реплику Джордж.
– Конечно-конечно. – Бирсфорд вернулся к столу и достал листок бумаги. Он бросил его и тут же взял другой. – Ну, я... э-э... то есть, я, кажется, не могу найти...
– Если вы не можете найти то, что вам требуется, то мистер Уиндом мог бы зайти к вам позднее. – Миранда слегка наклонилась вперед, будто хотела встать.
– Нет-нет. Прошу вас. – Он прекратил поиски. – Я думаю, это не потребуется. – Он с минуту пристально смотрел ей в лицо. Потом взял себя в руки, вспомнив, зачем она здесь. – Дело в том, что я не смогу принять на работу мистера Катервуда.
– Почему же?
– Из-за его... Потому что он слепой, – выпалил он.
– Ну, конечно, он слепой. В данный момент. Но это его состояние временное. Врачи уверены в этом. К тому же это обстоятельство не помешает ему играть, – продолжала Миранда говорить наставительным тоном.
Он удивленно уставился на нее.
– Что вы говорите! Конечно, помешает. Он не сможет видеть куда идет, может упасть на сцене. Он будет обращаться к кому-то, а этот человек будет стоять у него за спиной. Я очень сочувствую ему, но не могу допустить, чтобы публика начала смеяться посреди драмы.
Миранда холодно взглянула на него.
– Мне кажется, вы неверно Понимаете ситуацию, мистер Бирсфорд...
Он улыбнулся ей.
– Зовите меня Билли.
Она позволила себе приподнять уголки губ словно в улыбке.
– Так вот, вы неверно понимаете ситуацию. Мистер Катервуд всего лишь слепой. Он не хромой, так что он не упадет. Он не слабоумный. Если актер обращается к нему, он ответит, направив свой голос и лицо в ту сторону, как это сделали бы вы или я.
– Ну, возможно. А как насчет передвижения по сцене и разных предметов?
– Он запомнит мизансцены как всякий хороший актер. Мы все занимаем наши места, когда на сцене темно. Мы же не падаем...
– Послушайте, миссис Катервуд. Я знаю о таких случаях. Поверьте и вы мне... – прервал ее Билли.
– ...а если мы падаем, – в свою очередь прервала его она, – мы встаем в темноте и занимаем свои места.
– А если он упадет перед публикой при полном освещении?
Она покачала головой.
– Он профессионал. Двигаться на сцене – его жизнь. Он работает в театре двадцать пять лет.
Бирсфорд наклонился вперед. На его лице появилось упрямое выражение.
– Может быть, для него пришло время уйти со сцены.
От взгляда Миранды разрушился бы камень.
– Он будет играть Просперо. Это роль, для которой он идеально подходит. У него подходящая внешность, высокий рост, голос, который не оставит публику равнодушной. Вам нечего бояться, потому что Просперо мало двигается по сцене. Это остальные исполнители суетятся вокруг него. Он всегда владеет ситуацией. – Только на секунду она вышла из образа и просительно наклонилась вперед. – Он создан для этой роли.
Бирсфорд заморгал глазами, заметив в ней эту перемену, потом его губы скривились в хитрой усмешке.
– Так-так, миссис Катервуд.
В тот же момент она поняла свою ошибку. Она выпрямилась. Джордж поморщился.
Бирсфорд откинулся на спинку стула и с улыбкой обозревал их обоих. Он задумчиво почесывал затылок.
– В какой-то момент вы почти убедили меня.
– Я не понимаю, о чем вы говорите, мистер Бирсфорд.
Его улыбка стала хищной.
– Понимаете. Вам кое-что надо от меня, миссис Катервуд. В моей власти дать вам это или отказать. Все зависит от вас.
Она пристально смотрела на него. Ее глаза превратились в голубые льдинки. Она почти слышала, как Шрив ругается за кулисами. Она вышла из роли. Теперь уже ничего не поделаешь. У нее замерло сердце, но она сделала свою последнюю ставку.
– Верно, мистер Бирсфорд. Все зависит от меня. Первую неделю постановки я готова играть у вас бесплатно.
– Это как? – Он озадаченно посмотрел на нее.
– Вы слышали, что я сказала. Вы заключаете контракт со Шривом Катервудом и Адой Кокс, моей личной костюмершей. Я буду работать бесплатно. Вы будете иметь двух ведущих актеров за одну зарплату. В конце первой недели, если игра мистера Катервуда удовлетворит вас, в чем я абсолютно уверена, я подпишу контракт на весь срок постановки.
– Неделя – небольшой срок.
– Еще включите три недели репетиций перед премьерой, – быстро напомнил Джордж. – Плюс общественный просмотр для рекламы постановки.
Бирсфорд нахмурился.
– А что, если он не сможет играть?
– Сможет, – уверенно заявила она.
– Нет, что будет с вами, если он не сможет играть?
Миранда озадаченно замолчала.
– Она будет получать его гонорар с того момента, как он перестанет играть, – тут же предложил Джордж.
– Платить ей как актеру! – возмутился Бирсфорд.