Всхлипнув, Миранда потихоньку высвободила одну руку и прижала ее к начавшему болеть виску. Она закрыла глаза. В темноте перед ней предстало лицо Ромео. Он был таким красивым. И таким эгоистичным. Если бы не его настойчивость, не его преследования, Джульетта спокойно бы вышла замуж за своего кузена Париса.
Шрив, как Ромео, безжалостно использовал ее всю их совместную жизнь.
Он был чудесным любовником. Она сама не знала свое тело так, как знал его он. Она вытянулась под тяжестью его тела, наслаждаясь прикосновением вьющихся черных волос у него на груди к ее влажной от пота коже.
Он провел рукой по ее бедру, лежавшему поперек его ноги. Затем его рука скользнула вверх по ее ягодицам, и пальцы пробежали по самым интимным частям ее тела, прикосновение к которым заставило кровь в ее жилах бежать быстрее.
Почему он столько лет ждал, чтобы сказать, что любит ее? Еще несколько недель назад она отдала бы что угодно, только бы услышать эти слова. Она не сомневалась, что он сказал ей это, чтобы повлиять на нее и добиться своей цели.
Она лежала неподвижно, чувствуя, как его пальцы касаются ее, ласкают ее шелковистую кожу. Она заставила себя лежать неподвижно и ровно дышать, притворяясь уснувшей.
Через минуту его пальцы замерли, и он стал дышать ровно и глубоко. Он опять заснул.
Она ничего ему не скажет. Когда они приедут в Сент-Луис, она напишет письмо и купит билет до Шайенна. Он не сможет последовать за ней, потому что никогда не нарушит контракт.
Она закрыла глаза, прислушиваясь к нараставшей боли в висках. На следующей неделе будет самое ответственное в ее жизни представление, но еще никогда она не испытывала такого отвращения к необходимости играть роль.
На следующее утро к Миранде пришла Рейчел.
– Я слышала про пожар в театре, – сразу же сказала она. – Я хотела убедиться, что ты не пострадала.
Миранда смущенно улыбнулась.
– Нет, со мной все в порядке. Я не пострадала. Спасибо за беспокойство.
– Конечно, я беспокоюсь о тебе. Ты же моя сестра. – Она помедлила в прихожей. – Можно мне войти.
– Входи, пожалуйста. Я позвоню, чтобы принесли кофе. – Она открыла дверь, впуская Рейчел в комнату.
– Замечательно. – Рейчел села и открыла свою сумочку. – Я получила от мамы письмо, – сказала она, когда Миранда вызвала горничную и велела принести кофе. – Все именно так, как ты сказала. Как ты узнала?
– А что я говорила?
– Ты говорила, что она будет расстроена. Ты говорила, что она не захочет возвращаться в Вайоминг. Откуда ты могла это узнать?
Миранда с сочувствием посмотрела на свою младшую сестру.
– Я знаю, потому что я сама не хочу возвращаться в Вайоминг.
Рейчел протянула сестре письмо. Миранда прочитала его. Грусть и тоска матери сквозили в каждой фразе. Миранда еще острее ощутила свою вину перед ней. Она оставила мать в руках Уэстфолла. Чтобы скрыть слезы, она заморгала глазами и быстро вернула письмо.
– Спасибо, что принесла его мне. Складывая письмо и пряча его в конверт, Рейчел заметила слезы на глазах сестры.
– Ты едешь в Вайоминг, Миранда? Миранда бросила настороженный взгляд на дверь комнаты Шрива. Он обычно спал крепко, но если он бодрствовал, то у него был прекрасный слух.
– Почему ты так решила? Рейчел проследила за ее взглядом.
– Я подумала, что это вполне возможно. Нет, не так. Я подумала, что ты обязательно поедешь. Я уверена, что ты поедешь, потому что ты задумала что-то ужасное.
Миранда сохраняла невозмутимое выражение лица.
– У меня контракт на выступления в Сент-Луисе.
– Но ты не…
Послышался стук в дверь. Горничная вкатила столик, на котором были кофе, чай, блюдо с тостами и булочками с корицей. Миранда поблагодарила ее, и горничная удалилась.
– Ты не останешься в Сент-Луисе, – настойчиво продолжала Рейчел. – Ты поедешь в Вайоминг. Ты поедешь в форт Галлатин.
Миранда налила себе чашку горячего кофе.
– Не говори глупости. Что я буду делать в форте Галлатин? Там нет театра. Попробуй булочку с корицей. Это фирменное блюдо здешнего повара. Шрив очень любит их.
– Я не смогу ни есть, ни пить, пока не узнаю, что ты задумала, – возразила Рейчел.
Миранда поднесла чашку к губам.
– Зачем тебе это знать? Тебя это совершенно не касается.
Рейчел возмущенно вскочила. Сжав руки в кулаки, она сердито посмотрела на сестру.
– Перестань. Перестань поучать меня. И не пытайся держать меня в неведении. Все это тоже меня касается. Вы ведь члены моей семьи. – Она запнулась, потом добавила: – Ты хочешь что-то предпринять. У тебя там остались друзья.
Миранда улыбнулась.
– Да, хорошие друзья.
– И они тоже ненавидят моего отца?! – отчаянно воскликнула Рейчел.
– Они схоронили многих своих друзей на перевале Лодж-Трейл, – ответила Миранда. – И, конечно, они не испытывают к нему симпатии.
– Но они не помешаны на этом, как ты. Миранда встала, нервно затянув пояс халата на тонкой талии. В последние недели ее терзали противоречивые чувства. Пожар и последующее разоблачение лишили ее остатков аппетита. Она дрожала от слабости. Сегодня ее разбудили раньше обычного. И хотя ее сон был беспокойным, это все-таки был отдых. А теперь она еще должна была выслушивать оскорбления.
– Я не помешана, – холодно сказала она сестре. – Но я очень устала. Если ты хочешь сказать мне что-то важное, говори. Если нет, пожалуйста, уходи.
Рейчел набрала в легкие побольше воздуха.
– Ты все равно не уйдешь от…
– Что, черт возьми, здесь происходит?
Обе женщины вздрогнули от неожиданности, когда Шрив Катервуд распахнул дверь своей спальни. Его волосы были взлохмачены, на подбородке проступила щетина, и настроение у него было скверным.
По привычке Миранда поспешила налить ему чашку черного кофе и подать ему.
Губы Рейчел язвительно скривились, когда она увидела, что делает ее сестра.
– Как рабыня перед своим господином, – презрительно заметила она. – А теперь ты падешь перед ним ниц?
Миранда густо покраснела.
Чашка звякнула, когда Шрив поставил ее на блюдце. Его настроение, всегда не самое безоблачное по утрам, окончательно испортилось.
– Ты опять пришла сюда, чтобы оскорблять свою сестру? Я советую тебе убраться отсюда, если ты не хочешь услышать неприятные слова и о себе.
– Я ухожу. Не хочу вам мешать. – Рейчел схватила свою сумочку. – Я уверена, что у вас есть дела, которыми вы обычно занимаетесь по утрам. – Слово «дела» прозвучало в ее устах как нечто неприличное.
Шрив поставил чашку на стол и подошел к двери. На нем был лишь купальный халат, слабо завязанный на талии. При ходьбе он распахнулся, обнажив его волосатую мускулистую ногу почти до бедра.
Рейчел невольно взглянула на него и шокированная прикрыла рот рукой.
Шрив ехидно усмехнулся.
– Если вторгаешься в личную жизнь людей, то неизбежно сталкиваешься с разного рода интимными вещами.
– О! – Рейчел резко повернулась и бросилась к двери. Она торопливо начала дергать ручку, но дверь не поддавалась. Она никак не могла открыть ее.
Шрив приблизился к ней.
– Мадам, позвольте мне помочь вам удалиться. В конце концов, вы мешаете нам заняться «делами», которыми мы обычно занимаемся по утрам. – Он распахнул перед ней дверь. Рейчел опрометью бросилась прочь.
Шрив закрыл дверь и сделал вид, что отряхивает пыль со своих рук.
– Как жаль, что она так быстро ушла. Я мог бы показать ей еще кое-что.
Рут Уэстфолл задумчиво смотрела в окно вздрагивающего на стыках рельсов вагона. Френсис, думала она. Френсис. Под стук колес имя ее погибшего мужа снова и снова звучало у нее в ушах. Двадцать лет не стерли в ней память о нем. Он навсегда остался молодым и красивым, галантным и мужественным. Френсис. Как заклинание она повторяла его имя, пока поезд проносился мимо городов и деревень.
Нынешний ее муж разложил на столе карту и делал по ней измерения, занося результаты в записную книжку. Он что-то бурчал себе под нос. Его лицо было напряженным, взгляд сосредоточенным.
Рут уже хотела вернуться к пейзажу за окном, когда он поднял глаза. Его взгляд не остановился на ней. Напротив, он снял очки и потер усталые глаза. Не заметив, что она наблюдает за ним, он снова вернулся к своим записям.
Она опустила взгляд на свои руки, спокойно лежавшие у нее на коленях. Они были красивыми, особенно для женщины ее возраста – ухоженные, мягкие и белые с безукоризненным маникюром. Она посмотрела на пальцы. Ногти были овальные, блестящие.
Когда она была моложе и жила с Френсисом, руки у нее были жесткими и вечно красными от домашней работы, с коротко постриженными ногтями. Иногда зимой кожа на руках обветривалась и трескалась.
После смерти Френсиса, вынужденная вернуться к своим родителям, она много работала по дому и была лишена возможности заниматься собой. Теперь она была освобождена от всякой работы, и руки у нее были ухоженными, так почему же она с такой тоской вспоминает свою прежнюю тяжелую жизнь?
Уэстфолл тихо выругался, когда поезд сделал резкий поворот. Его книги и бумаги заскользили по столу. Карандаш скатился со стола и упал на ковер к ногам Рут. Он раздраженно посмотрел на карандаш, потом поднял взгляд на жену.
Вероятно, печальное выражение ее лица подействовало на него. Он встал, опираясь рукой на стол, и подошел к стоявшему напротив нее креслу. Устроившись в нем, он кивнул в сторону стола.
– Я тут сделал кое-какие расчеты. Так, предварительные наброски. Просто чтобы убить время. Мне понадобится больше людей, чем первоначально предполагал Хью. Территория слишком большая, чтобы я мог поддерживать на ней надлежащий порядок с небольшим отрядом.
Рут с беспокойством взглянула на мужа.
– Я не знала, что тебе придется подавлять индейцев. Я думала, ты будешь обеспечивать поставки продовольствия, торговлю, обучение их детей, медицинскую помощь.
Он недовольно поджал губы. У него на скулах заходили желваки. Подобные вопросы ужасно раздражали его. Он выслушал их немало еще в Вашингтоне от представителей различных комитетов.